завещанию. И если ты в нем не упомянут…
Эдику захотелось заржать в полный голос, так ему понравилась скривившаяся физиономия сестрицы. Она была уверена, что более обеспечена, чем он. Всегда шушукалась с отцом. Он ее снабжал деньгами неограниченно. А ему…
На него даже фирму не перевел. Только обманывал. А что было оформлено на мать? Так, так, так…
Этот дом, точно. Квартиры в городе. Часть фирмы отца, если не вся она, записана на нее. Потом, кажется, спа-салон где-то в центре. Эдик не вникал, мать им занималась. Еще, кажется, были какие-то бутики. Эльза любила туда нырять за обновками. Уверяла, что там круто.
Блин, добра у матери было море! И если учесть, что она их любила очень странно, но почти одинаково, то можно надеяться: что-то ему перейдет по завещанию точно.
Если, конечно, она не успела все это продать перед побегом и перевести в деньги, которые, блин, исчезли.
– Ты едешь на фирму? – прервал отец повисшую паузу в столовой, обратившись к сыну.
– Да. Уже собрался. – Эдик мотнул Кате головой в сторону выхода. – Уже ухожу.
– Я с вами доеду. Забросишь меня в полицию.
– Боишься, что не выпустят, Женя? – довольно оскалилась тетя Саша. – Поэтому не за рулем?
– Я не за рулем, Александра, потому что пил до половины ночи. И любой инспектор… – Он не договорил, медленно поднялся и, уже выходя из столовой, обронил: – Какая все же ты овца. Точная копия своей покойной сестрицы…
По дороге отец все время говорил, но больше на отвлеченные темы. Без конца называл его «сынок», пару раз потрепал по плечу и мягко улыбнулся. Эдику показалось, что отец заискивает.
Оказывается, не только ему.
– Он переживает, Эдик, – негромко произнесла Катя, вышагивая с ним в ногу со стоянки до офиса.
– По поводу допроса?
– По поводу завещания. Если все достанется тебе, то он…
– Он вытурит меня с фирмы. Она принадлежит ему, – без особого сожаления проговорил он.
– И плевать. Тебе все равно не очень нравится этим заниматься. Да и при теперешней конкуренции… – Катя не договорила. – А на его фирме после бегства твоей мамы дела идут не очень. Я разговаривала недавно с их коммерческим директором. Пересеклись в обед. Он увольняться собрался. Надоело, говорит. Чувствую, что вот-вот пойдем ко дну. Так что…
– Так что? – Эдик придержал входную дверь, впуская ее внутрь.
– Переживать тебе не стоит. Ты еще можешь оказаться богатым наследником. Не бросишь меня тогда? – Она глянула на него глубоким серьезным взглядом, странно тронувшим его душу. – Я верная, Эдик. И надежная. А этого тебе как раз и не будет хватать при больших деньгах.
Над ее словами он размышлял почти до самого обеда. И вероятное наследство прикидывал, и возможность серьезных отношений с Катькой. В итоге пришел к неожиданному выводу, что доверить себя – невероятно обеспеченного – какому-то третьему лицу не может. Не имеет права. Так что пусть пока будет Катька.
Он взял телефон, намереваясь рассказать ей о своем решении, но тот сам зазвонил.
– Эдька, привет. Тетя Саша, – скороговоркой проговорила она. – Сильно занят?
– Да так…
Если честно, то он ничем занят не был. Кроме размышлений, разумеется.
– Не хочешь со мной до отделения проехаться?
– Это еще зачем? – сразу насторожился он.
Последний раз он общался с полицией, когда они с сестрой обнаружили свою мать мертвой. Его тошнило от страха и отвращения, а они лезли и лезли со своими тупыми повторяющимися вопросами.
– Я только что говорила по телефону с одной майоршей. Познакомились в день похорон. Толковая баба. Так вот она хотела бы кое-что уточнить насчет той памятной ночи. Давай съездим, а? – принялась ныть тетя Саша в трубку. – Ну не убудет от нас, а? Тем более что за мной тебе ехать не придется, я уже возле твоей машины стою. На такси подъехала.
Она не отстанет, понял Эдик и согласился.
– Только в отдел не пойду. Пусть подойдет куда-нибудь. Кофе выпьем или пообедаем. Я оплачу.
– Ноль-ноль, – выпалила тетка с победоносным кликом. – Жду…
Майоршу Эдик узнал. Она крутилась на кладбище, любопытничала. Красивая баба средних лет. Высокая, худая, с тонкими чертами лица и короткой стрижкой, удивительно ее молодящей.
– Давайте по минутам вспомним ту ночь, Эдуард Евгеньевич, – сразу пристала к нему майорша. – Когда раздался звонок от вашей матери? Что ему предшествовало? Сколько времени ушло на сборы? Когда за сестрой подъехали? С кем были?
Он недовольно поморщился, давая понять, что не надо с ним вот так – наскоком. Потактичнее бы как-нибудь.
Она поняла.
– Извините, Эдуард Евгеньевич, что я так вот сразу. Но после убийства вашей матери и ее… – она поискала слово поделикатнее, – знакомого это дело перестало быть частным. Ее бегство от вашего отца обрастает убийствами. На это закрыть глаза невозможно. У следствия никаких зацепок. Вообще ничего. Начинаем разрабатывать версию за версией и упираемся в стену. Никто не желает сотрудничать, но все хотят найти убийцу и главное – вернуть деньги. Помогите нам!
Темные глаза, смотревшие на Эдика, были похожи на угли. Рот слегка приоткрыт, полоска зубов белоснежна.
А она сексуальна, вдруг подумал он. Что делает в полиции с такими-то внешними данными? Кажется, он произнес это вслух, потому что она хмыкнула и проговорила:
– Я там раскрываю убийства.
Блин, конфуз! Он совсем перестал себя контролировать. Так и на важных переговорах можно что-нибудь ляпнуть невзначай. Катька права: этот бизнес не для него. Ему бы что-нибудь необременительное.
– Хорошо. Вспоминаю, – проговорил Эдик, кивнув. – Сначала мне позвонил отец. Под утро. Точнее скажу, когда в телефон гляну.
Он назвал время. Кира записала, тетя Саша тоже.
– Был уже пьян, судя по голосу, – уточнил он.
– Мог и прикинуться, – фыркнула тетка. – Ради дела!
– Не суть… Он сообщил мне, что знает о разводе: мать с ним развелась накануне бегства. Узнал от адвоката, на которого нажал.
Вообще-то отец говорил несколько иначе, но Эдик подробности опустил.
– Потом он сказал, что погасит мой долг перед Эльзой. Я перехватил у нее на срочные нужды. Вот, собственно, и все.
– Кто-то это слышал?
– Да, Катька. Моя секретарша. Мы были за городом вместе. Утром собирались на прогулку под парусом. Но… – Он развел руками. – А потом позвонила мать, скороговоркой назвала адрес и попросила о помощи. Типа, она загнана в угол и все такое. Мы собрались и поехали.
– Кому-то сообщали, что она позвонила? Отцу или сестре?
– Отцу точно нет. А сестре сообщил, когда уже был у ее дома.
– Так… – Кира принялась что-то писать и подчеркивать в красивом блокноте в потертой кожаной обложке. – Вы позвонили сестре,
