Я не могу!
– Ты вернула камею из небытия, и теперь ее судьба в твоих руках. Уверен, Анна хотела бы, чтобы судьба камеи изменилась. Подумай, она сделана с любовью и подарена в знак любви. Теперь я с любовью вручаю ее тебе, Маруся.
Утром
На следующее утро Маша проснулась одна. Побродив по квартире, она обнаружила на кухонном столе записку, которая гласила, что ночью на теплотрассе где-то на другом конце города случился порыв и посему Вадим срочно отбыл в пункт назначения.
Помчался спасать мир, подумала Маша и решила, что сидеть и скучать не будет, а поедет с визитами.
Перво-наперво она позвонила Льву Моисеевичу и, заранее растянув рот в улыбке, собралась поздравлять.
– Муся, так ты уже все знаешь? – вскричал директор вместо приветствия.
У Маши похолодело в груди.
– Что случилось, Лев Моисеевич? – испуганно спросила она, предполагая самое неприятное.
– Кошмар и ужас! Новая продавщица не вышла на работу!
– Почему?
– Заявила, что по трудовому законодательству ей положены выходные, как всем советским – представляешь, советским! – людям!
Не сдержавшись, Маша хихикнула. Значит, юная особь решила бороться за права трудящихся?
– Бина Рафаэльевна меня уже прибила за то, что принял сотрудницу без ее ведома! Но что мне было делать! План горел! Все горело! А теперь в зале вообще никого! Если ты откажешься сегодня поработать, то добьешь окончательно!
Маша знала, что магазин будет открыт в праздничные дни, и смиренно ожидала своей очереди выходить на работу. Но первого января?
– Муся! Что ты молчишь? Хочешь загубить мою молодую жизнь? Только не говори, что уехала в Таиланд!
– А что, кто-то уехал в Таиланд? – поинтересовалась она.
– Наташа!
Маша точно знала, что на праздники Наташа собралась к матери в Тихвин. Ни о каком Таиланде и речи не было.
– Лев Моисеевич, не печальтесь, я выйду.
– Мы должны открыться через час! Не опаздывай! Премии лишу! – начальственным тоном сразу заявил Суслин.
– А полагается премия? – встрепыхнулась Маша.
Вот было бы кстати, а то после трат на подарки родным у нее на карте осталось меньше тысячи.
– Какая премия? Где на нее средства? На нее заработать надо! Так что, Муся, не трать время!
И отключился.
Вот в этом он весь! Душа человек, но только пока речь не заходит о деньгах. Жадина-говядина!
– Эх, Лев Моисеевич! Не цените вы перспективные кадры! – сказала она, глядя на себя в зеркало. – Ну что ж! Поедем спасать если не мир, то выручку точно!
Как ни странно, но даже первого января люди продолжали покупать подарки. Маша была в салоне одна, поэтому позвонить Вадиму и сообщить, что зависла на работе, смогла только часа в четыре.
– Прости, но я тоже рано не вернусь, – огорченно отозвался он. – Здесь аврал.
– Понимаю, – вздохнула Маша и подумала, что меньше всего ей хочется весь вечер просидеть одной.
Что бы такое придумать и сделать?
Маша сделала то, что обещала себе не делать никогда. Она позвонила Ширяеву и назначила встречу.
Как ни странно, но Диман ее просьбе встретиться и поговорить был совсем не рад. Это показалось Маше странным. Раньше он всегда откликался на любые ее предложения. Она вспомнила, что тридцать первого послала ему эсэмэску с пожеланием хорошо встретить праздник. Она достала телефон и открыла мессенджер. Эсэмэску он прочитал. Но ничего не ответил. Совсем. Это странно. Не то чтобы она ждала ответных поздравлений, но все же невежливо как-то. Поразмыслив, она решила, что у него тоже аврал на работе, поэтому ни на разговоры, ни на переписку нет времени.
Молохов
Ширяев действительно приехал усталый и раздраженный. Она сдала магазин охране, и они поехали в поисках места, где можно было без помех поговорить. Место нашлось в конце Приморского шоссе где-то за Лисьим Носом. Маша видела, что Диман злится, и была уже не рада, что настояла на встрече. Наконец они ввалились в какое-то кафе и сразу заказали два чайника чаю.
Она только рот раскрыла, чтобы осторожно подойти к теме, как капитан прервал ее на полуслове:
– Если ты думаешь, что про камею я ничего не знаю, то ошибаешься.
– Откуда?
– Да от Молохова.
Вышло так, что Маше ничего говорить не пришлось. Замерев, она благоговейно внимала Ширяеву, боясь проронить хоть слово.
– Кроме нездоровой тяги к воровству, у Петра Молохова была еще одна страсть – игра. На это дело он подсел давно, но до некоторых пор умудрялся проигрывать небольшие суммы, которые легко возвращал за счет экспроприации чужих ценностей. Однако в этот раз он сплоховал и проиграл очень много. И весьма серьезным людям. Всю сумму он отдать не смог, и его поставили на счетчик. Вот тогда он и покусился на семейную реликвию – камею, как они считали, прабабушки, которую им было завещано хранить и беречь как зеницу ока, хотя никто уже не помнил почему.
Поскольку Петр тянул с передачей камеи, стоимость которой покрывала весь долг, к нему направили, так сказать, коллектора в лице Петиного дружка Васнецова.
– А мы все гадали, связаны они между собой или нет.
– Работали вместе в автосервисе, ну и скорешились. Потом связались с одной криминальной группировкой, и их дружба, так сказать, стала еще крепче.
– Понятно.
Маша вспомнила, как, увидев Васнецова, сразу подумала про автосервис.
– Сейчас станет еще понятнее. Молохов изъял украшение из шкатулочки и отдал корешу, не сомневаясь, что тот передаст ее по назначению. Однако по пути Васнецов передумал.
– Жадность пересилила?
– Скорее у него самого были финансовые проблемы. Они с Молоховым разговаривали один на один, поэтому, если что, Петино слово против Аленкиного.
– Дружок называется! – скривилась Маша.
– Скажи мне, кто твой друг, как говорится. Пославшим его Аленка сказал, что Молохов попросил рассрочку, а кулон с камеей отнес в антикварный салон. Тот, что был недалеко от Петиного дома. Не отличался умом Васнецов.
– А как ты понял, что камея попала именно к нам?
– Так он же к вам приходил, забыла? Когда Петя рассказал про камею, я легко сложил два и два. Вообще, со стороны Васнецова этот поступок был непродуманным во всех отношениях. На что он рассчитывал, не знаю.
– Наверное, думал, что салон сразу купит камею.
– Да? А куда он собирался потом? В Бразилию? Так его и там достали бы. Короче, мотив его поступка остался тайной. Не дождавшись долга, кредиторы взяли Петю и хорошенько потрясли. Он, конечно, уверял, что все вернул через Васнецова. Как ни странно, ему поверили, наверное, потому, что он от них не прятался, как обычно бывает, когда не хотят возвращать долг.
Ширяев отхлебнул из чашки остывший чай, поморщился и попросил принести погорячей. Официант метнулся на кухню.
– К Аленке пришли серьезные ребята и наказали за крысятничество по полной. Однако очень скоро они поняли, что поторопились, потому что камею не нашли, хотя были уверены: она все еще у Васнецова. Слишком мало времени прошло. Надо ж было сначала спросить, а уж потом… Свою оплошность они решили списать все на того же Молохова и увеличили
