Соломон долго смотрел на обоих, никак не мог решиться. Вдруг ошибешься и вместо самого лучшего котенка подаришь любимой жене за пятнадцать целковых самого худшего? Не глупо ли?
Думал он, думал и в результате купил жене швейную машинку «Зингер» за четырнадцать рублей 99 копеек.
Нимшаль сей притчи такова. Если сердце подсказывает вам одно, а ум другое, не делайте ни первого, ни второго, а лучше купите швейную машинку «Зингер», потому что это очень хорошая вещь, а 14 рублей 99 копеек не такие большие деньги.
И не забудьте сказать, что вас прислал Арон Бразинский.
Но если у вас уже есть швейная машинка, ответьте мне на вопрос: какого котенка выбрали бы вы? Того, с ярко-розовым носом, по совету доброго раввина, или другого, с ярко-синими глазками, по совету умного директора?
1. С ярко-синими глазками, по совету умного директора
Откройте оглавление и перейдите на Машаль третий. Круги по воде.
2. С ярко-розовым носом, по совету доброго раввина
Откройте оглавление и перейдите на Машаль третий. Плеск воды. Эхо.
Машаль второй
На Розовой половине
Ну, решили так решили. Я спорю? Пускай будет Розовая половина. Может быть, вам и видней.
Поворачиваюсь к Фандорину, говорю:
- Что я вам скажу про мужчин и особенно про женщин, дорогой Ватсон, потому что женщины меня всегда интересовали больше, чем мужчины. И знаете почему? Потому что они интереснее. От мужчины более или менее знаешь, чего ждать, что же касается женщин, то они могут удивить. Взять хоть мою жену Цилю, с которой я живу двадцать лет. Нет, я не в том смысле, что Циля может кого-то убить, хотя она очень даже может, если сильно рассердится. Я в том смысле, что…
- Я понял, в каком вы смысле, - перебил он меня, оборвав нить моих рассуждений – между прочим очень неглупых. - Вы считаете, что нужно начать с Розовой половины. Что ж, сделаем по-вашему. Только дайте мне несколько минут на медитацию.
- На что?
- Медитация – это когда ты сливаешься с к-космосом. Иногда ответ на сложный вопрос приходит откуда-то оттуда, сам. Просто помолчите и не отвлекайте меня.
И что вы думаете? Этот солидный господин в воротничках и галстуке уселся прямо на пол, сложив ноги калачиком, положил руки на коленки ладонями кверху, прикрыл глаза и сделал такое сонное лицо, что я забеспокоился.
- Эй, господин Фандорин! Вам нехорошо? Может, у вас кружится голова или вас тошнит?
- Мне хорошо, - отвечает, не открывая глаз. - Не мешайте, пожалуйста.
Я все-таки волновался.
- Давайте я намочу платок и потру вам виски. Моей Циле это всегда помогает, когда ее тошнит. Хуже не будет, а вы сидите себе, не обращайте внимания.
- Да отстаньте вы! – рявкнул он, выйдя из космоса.
- Хорошо-хорошо, зачем вы нервничаете?
Отошел. Стою.
Минуту постоял. Пять. Немножко походил.
Этот всё сидит.
Тогда думаю – чем мне попусту тратить время и трусливо не глядеть туда, где лежит покойник, поведу себя по-мужски: смело подойду к нему и прочитаю упокойную молитву. Если душа недалеко отлетела от тела, это будет вежливо.
Так и сделал. Укрепил свое сердце, подошел к накрытому телу, сел на колени – почти как Фандорин, но смотреть на мертвеца все-таки не стал, а опустил глаза к полу.
Вдруг вижу, из-под краешка простыни что-то блестит. Осторожно потянул – цепочка. Серебряная. Порванная.
- Господин Фандорин, глядите, что я нашел, пока вы там жмуритесь! – закричал я. - Лучше бы я сам осмотрел тело, чем поручил это вам!
Он подошел, взял цепочку и говорит – важно так:
- Ну вот. Я и надеялся, что ответ придет сам.
Как вам это нравится?
- Он так пришел сам, как вы сами себя родили на свет! - возмутился я. - Это я нашел улику. И знаете, что я вам скажу? Теперь вы помолчите и не отвлекайте меня, горе-сыщик. Дедуктировать буду я, Арон Бразинский.
Фандорин склонил голову:
- Я весь внимание.
- Цепочка женская, какие носят на шее. Это, как вы говорите, раз, - начал я. - Значит, тут была женщина. Это уже два. Цепочка порвана. Значит, ее порвали. Это три. Кто порвал? Тот, рядом с рукой которого она лежала – Либер Горалик. Это четыре. Так или не так?
- Допустим. Что же, по-вашему, произошло?
- Элементарно, Ватсон. Либер сцепился с какой-то женщиной, схватил ее или, может быть, попытался обнять за шею. Цепочка, которая там висела, порвалась, а женщина очень рассердилась. Говоря по-научному, впала в состояние аффекта. Как пихнет его! Он бух на пол, а ей мало. Схватила с прилавка мерный аршин, размахнулась - и вот вам пожалуйста.
- Очень с-складно, - признал он.
- Без вас знаю, что складно. Дедуктирую дальше: чья цепочка, та и убийца.
Я поднял палец, чтобы он лучше оценил всю важность моего умозаключения.
- Б-браво, - говорит. - У покойного были отвратительные отношения с супругой. Может быть, это ее цепочка?
Я покрутил цепочку так, сяк.
- Нет. Лея Горалик тут ни при чем. Во-первых, она такая фифа, что нипочем не наденет серебряную цепочку, ей золотые подавай и хорошо бы с брильянтами. Во-вторых, Либер побоялся бы хватать свою мегеру-жену за шею – она сама кого хочет схватит, вы видели.
- Может быть, цепочка принадлежит Нетании?
- Ай, бросьте! Маленькая чертовка украшений не носит. Нет, это какая-то посторонняя женщина.
- Откуда же в доме ночью возьмется п-посторонняя женщина?
Я подумал, но совсем немножко. Сообразил.
- Знаю, откуда! Знаю! Вечером убираться в лавке приходит прачка Кася Шульман! Это она днем прачка, а когда уложит детей, подрабатывает уборкой, потому что детей у нее четверо, а мужа нет даже одного. Кася приходит поздно, иногда машет тут метелкой до полуночи. Даже субботу не соблюдает, потому что дети хотят кушать каждый день недели. Женщина она в теле, и в очень хорошем теле, на нее многие облизываются и некоторые не только облизываются. Четверых детей без единого мужа ей не ветром надуло. Притом Кася не курва
