— Карабин был у Прудникова. Двенадцатый калибр. Где он его держал, я не знаю. Мотоцикл есть у Яны, дочери Прудникова. Он стоит в ракушке во дворе офиса. После того как отец ей купил «Порше», девушка им не пользовалась. Она всегда была сорвиголовой. Но никто так, как она, не любил родителей с такой силой. Яна — человек крайностей. Если любит, так любит, если ненавидит, так ненавидит.
— Мстит?
— Не уверен. Девушка прямолинейна, а тут сплошные хитрости.
— Какие, например?
Вербицкому очень понравился этот холодный тип без эмоций на лице.
Подошел капитан Баранов, держа в руках черное платье и вуаль.
— Илья Алексеич, как вам это нравится? В шкафу нашли. Там же лежит чемодан, описанный Шверником, но без денег, к сожалению.
— Хочешь сказать, что это она ходила в банк с ключом, украденным Яной из сейфа Шверника, и забрала из ячейки деньги? А почему нет? Тогда Лариса — сообщница Яны. Логично. А сейчас Яна приехала сюда, убила сообщницу, забрала деньги и умчалась на мотоцикле. Есть еще какие-нибудь вещи?
— Да. Косметика, парики, нижнее белье.
— Основательно она подготовила себе гнездышко. Здесь мы ее никогда бы не нашли.
— Они сами сюда не приехали бы, — сказал Рудольф. — Ни Яна, я думаю, ни Лариса понятия не имели о даче Евгения Лунина.
— А вот здесь я вам не поверю, — твердо заявил Вербицкий. — Лариса прожила в этом доме не менее трех-четырех дней. И она знала, что хозяин сюда не приедет. Или жила здесь с его согласия. А почему не предположить, что Лунину понадобился свидетель и он направил сюда вас, Рудольф? Честный свидетель.
— Себе на погибель? — холодно спросил Рудольф. — Он послал меня разобраться в обстановке, и я разобрался. Будь он участником событий, послал бы другого для констатации факта. И потом, Лариса здесь не жила.
— А как же ее вещи? Это платье, чемодан…
— Вы позволите? — спросил Рудольф.
Он направился в соседнюю комнату, где стояла шикарная деревянная кровать, эдакий квадрат два на два. Сыщицки последовали за ним.
— Я полагаю, вы согласитесь, что такая избалованная женщина, как Лариса, не будет спать на кушетке, стоящей на втором этаже, где нет отопления.
Вербицкий кивнул.
Рудольф откинул покрывало. Всем стало ясно, что на кровати никто не спал.
— Грязного белья в доме нет, я проверял. Стиральная машина пуста. Но в раковине полно грязной посуды. Алюминиевые миски и ложки. В серванте стоят сервизы с супницами, а Лариса, выходит, ела, как собака.
— Маловероятно, — согласился Вербицкий. Рудольф вернулся в гостиную, присел на корточки возле трупа и приподнял левую руку покойницы.
— Взгляните на запястья.
Подошел медэксперт.
— Глубокие борозды и кровоподтеки. Похоже на следы от наручников.
Доктор удивился такому открытию, он не осматривал руки убитой.
— И еще обгрызанные ногти. Женщина нервничала, — добавил Рудольф, подошел к окну и отдернул занавеску. — А теперь гляньте на трубу, соединяющуюся с батареей. Она вся искорябана, в то время как остальные детали идеально выкрашены. Ларису держали на цепи. Она должна была оставаться живой до поры до времени. Анонимку послали Евгению Лунину, чтобы вы нашли здесь теплый труп. А значит, Лариса умерла сегодня и могла ходить в банк, совершать другие преступления, все произошедшие до тринадцати часов сегодняшнего дня. Мало того. Вам оставили в саду машину со свежей грязью, чтобы вы решили, будто Лариса только что вернулась и напоролась на пулю. Убийца приехал на ее машине, а уехал на Янином мотоцикле.
В комнате воцарилась тишина.
16 часов 18 минут
Секретарша была растеряна и напугана, когда появились трое в милицейской форме, трое в штатском. Знала она только Рудика, он и начал разговор.
— Не волнуйся, Верочка. Милиция здесь по делу. К тебе есть только один вопрос. Ключ от ракушки у тебя?
Вера отрицательно покачала головой:
— Нет. Его забрала Яна еще в пятницу. Я слышала, как она уехала на своем мотоцикле. Ключ оставила у себя. Наверное, хотела поставить на место в выходные дни.
— Хорошо. Спасибо. К тебе вопросов больше нет. Компания отправилась в кабинет шефа.
Евгений Александрович Лунин оказался человеком деловым, спокойным. Казалось, его ничем удивить невозможно. Он выслушал сыщиков и, узнав о трупе, бровью не повел.
— Нет. Я никогда не слышал о Ларисе Бестаевой. Странно, что убийство совершили на моей даче. И кто о ней мог знать? Меня вообще удивляет какая-то болезненная изощренность преступников. Прудникова отравили в этом кабинете. Антонину Викторовну истыкали ножом в ее же квартире. Зверское и неоправданное убийство. Теперь убивают ее подругу на моей даче.
— Если бы мы имели дело с заурядными мокрушниками, то все выглядело бы иначе, — сказал Вербицкий. — Но мы не знаем, с кем имеем дело. Нас всячески пытаются убедить в том, что ко всем убийствам причастна Яна Прудникова. Если это так, то доказательной базы у нас хватает. Нет лишь фигуранта. Если не так, то надо понять, зачем убийцы пытаются свалить грехи на двадцатилетнюю девушку, а не на кого-то другого. Например, на вас.
— На меня очень трудно что-то свалить. Во-первых, у меня нет мотива, чтобы стать серийным убийцей. Во-вторых, я постоянно нахожусь в окружении людей и у меня найдется алиби на любой случай. И в-третьих, я по образованию юрист и хорошо знаком с законами.
— Одного очень неглупого адвоката уже сделали козлом отпущения. Нам навязывают конкретную версию, похожую на лабиринт, где тупиков больше, чем проходов.
Преступникам нужно время, они заняты важными делами, не хотят, чтобы мы им мешали, вот и отправляют нас разгуливать по лабиринтам. Покажите, пожалуйста, анонимку, которую вы получили утром.
Лунин достал из стола конверт и передал Вербицкому.
— Тут написано только ваше имя.
— Письмо принес швейцару какой-то мальчишка. Ничего не сказал, отдал и убежал. Швейцар передал секретарше, а она мне.
— В котором часу это случилось?
— Сегодня я получил почту в половине первого, перед уходом на обед просмотрел ее.
Вербицкий достал из конверта листок бумаги.
— Это компьютерная распечатка. «На вашей даче квартируют бандиты и совершаются убийства. Примите меры!»
— Я не понимаю, почему анонимку прислали мне, а не вам в прокуратуру. Честно говоря, я не поверил этому бреду, очень смахивает на глупую шутку. На всякий случай я позвонил Рудику и попросил его съездить на дачу посмотреть, все ли в порядке. Через пять минут я уже забыл об анонимке.
— Записку вам писал убийца. Он хотел, чтобы труп женщины был найдет сегодня, еще теплым. Но он действует не один. Пока убийство не совершено, нет смысла извещать вас об этом. Женщину убили между двенадцатью и часом дня. От дачи до вашего офиса ехать минут сорок, если не застрять в пробке. Убийца не мог привезти вам анонимку. Я допускаю, что ее напечатали заранее. Курьер ждал звонка. Как только с Ларисой Бестаевой было покончено, убийца позвонил курьеру, и тот передал вам послание.
— Мальчишке?
— Человек мог сидеть в машине или стоять возле нее рядом с вашим офисом. Поймал первого встречного школьника, дал ему на морожное и письмо. Указал на дверь вашего офиса, велел передать послание швейцару. Вот и вся техника.
— Уверены, что он наблюдал за мальчишкой?
— Скорее всего. Сегодняшним детям трудно доверять. Мальчишка мог выбросить письмо в урну.
— Может быть, нам поможет видеозапись? — спросил Лунин. — У нас на фасаде здания стоят камеры видеонаблюдений.
— Хорошая идея, — сказал Вербицкий. — Может быть, у вас сохранились записи видеонаблюдений того дня, когда был отравлен Прудников?
— Наверняка. Архив сохраняется полгода. Я должен вам сказать, что у меня был журналист Громов. Как я догадываюсь, вы с ним знакомы. Он интересовался той же тематикой, что и вы. Я ему рекомендовал обратиться к Рудику. Мне кажется, Громов знает немало.
Вербицкий повернулся к Рудольфу:
— Вы встречались с Громовым?
— Да, — ответил он, немного помолчав. — Наша беседа имела частный характер.
— С репортерами уголовной хроники частных разговоров не ведут, и вы должны это понимать. К тому же речь идет об опасных преступниках, которые не намерены останавливаться. Ведь это вы выдвинули предположение, что карабин им еще понадобится. Вы не школьник, Рудольф, вас не надо предупреждать об ответственности за умалчивание фактов.
— Вы задавали вопросы, я на них отвечал.
— Хорошо. Я задаю вам очередной вопрос. О чем вы говорили с Громовым? Меня интересуют не личные дела, а то, что касается расследования.
У Рудольфа лоб покрылся капельками пота.
— Хорошо, я расскажу. Вербицкий повернулся к Лунину:
— Мы вам мешаем?
— Нет, нет, разговаривайте, а я пойду займусь поисками видеозаписей. У меня это получится быстрее, чем у секретарши.
В то же время
Понятые стояли в дверях, хозяин квартиры, подслеповатый старичок, сидел на табуретке, опираясь на палочку, участковый и майор Роговской наблюдали за работой криминалиста. Комната была просторной и пустой. В углу стоял раскладной диван-кровать, на полу валялся матрац, подушки без наволочек. Одеяло и простыни отсутствовали.
