Леонтию были далеки от тех, что они озвучили тебе. Вовсе не тему научной статьи похитил у Гриши дядя Леонтий. Дело было в том, что Гриша приходился дяде Леонтию родным внуком. Дело было в деньгах! Гриша проведал, что у него по материнской линии есть состоятельные родственники, в частности родной дед жирует в шикарной четырехкомнатной квартире в центре города. Ее бы продать, и Грише надолго хватило бы на веселую жизнь. Вот почему он преследовал Леонтия той зимой. Хотел от него денег!
– Видимо, так.
– А как дядя Валера разрулил ситуацию? Тебе они сказали, что Гришу упекли в психушку. А как было на самом деле, кто знает?
Саше даже на минуту стало жаль убитого Леонтия. И чего он так вцепился в свои деньги? Ни дочь не желал знать, ни матери ее помогать. Внук к нему пришел, он и внука прогнал. Конечно, такой внук вроде Гриши – это еще сомнительное счастье, но с другой стороны, в том, кем вырос Гриша, была и частичка вины самого Леонтия. Относись он иначе к своей дочери, помогай и заботься о Евгении, глядишь, и жизнь бы у нее сложилась иначе. И сын бы вырос не тем, кем он вырос.
– Дядю Валеру очень заинтересовало, откуда у Гришки взялось вино за две сотни евро за бутылку.
– Что же ответил Гриша насчет вина? Откуда появилась у него бутылочка из элитного магазина?
– Сказал, что это подарок невесты.
– О как! У него и невеста имелась?
И у Саши грешным делом мелькнула мысль, уж не сама ли Манифик и была той невестой? Не зная, кем ей приходится Гриша, и симпатизируя ему, она могла… Да нет, ерунда, если бы это было так, она бы давно сказала. Но все равно Саша не мог не вспоминать тот эпизод, когда Манифик упоминала об угрозах отцу выйти замуж не за кого-нибудь из его породистых женихов, а за непутевого Гришку.
А Манифик, словно не чувствуя о смущающих Сашу мыслях, продолжала рассказывать как ни в чем не бывало:
– Гришка с невестой были в ссоре. А потом помирились. И это вино как раз являлось знаком примирения.
– Выходит, богатая невеста, если способна сделать такой широкий жест?
И это тоже указывает на Манифик!
– Девушка у Гриши была при деньгах, – спокойно сказала Манифик. – Но очень экономная. Гришка прямо так и сказал, скупердяйка. Жаловался, что все деньги его невеста в коробочку складывала, тратить не позволяла, на этом они с ней и повздорили. Гришка считал, если денег полно, то их надо спустить, чтобы было о чем потом вспомнить. А у невесты был свой взгляд на вещи. Но после того, как она в знак примирения купила ему это дорогущее вино, Гришка понял, что девушка перевоспитанию все же поддается. И начал даже подумывать о том, чтобы с ней и впрямь помириться.
То есть получалось, что невеста принесла вино, а потом ушла? Или она пряталась в квартире, выжидая, чтобы дядя Валера ушел прочь?
– Бутылку вина Грише принесла невеста, яд был в бутылке, значит, отравительница – невеста. Так?
– Вроде так.
– Но если у Гриши с невестой именно теперь все стало так шоколадно, зачем бы ей было травить Гришу? Может, снотворное все-таки подсыпал твой дядя Валера? Бутылка-то была уже вскрыта. Улучил минутку и сыпанул внутрь отравы. Даже трогать бутылку ему не пришлось.
– Следователь сказала, что на бутылке обнаружены отпечатки пальцев Гриши. И больше ничьих нет. Поэтому дяде удалось выйти сухим из воды.
– А эта девушка? Невеста Гриши? Известно, кто она такая? Хотя бы ее имя?
– Нет. Но дядя Валера сказал, что когда Гриша напоследок пошел его провожать до дверей, то уже вел себя, словно в хлам пьяный. Шатался, падал.
– Он и был пьяный. Столько вина выпил.
– Да что там ему это вино! Гриша бы и несколько таких бутылок мог выпить без всякого вреда. Дядя Валера сказал, что пьянеть Гриша начал стремительно. Буквально на глазах сделал пару глотков и окосел. У них даже разговора не получилось, потому что Гриша стал засыпать. С трудом доковылял до двери, по дороге зацепился за полку, которую и уронил на пол. Но дверь все-таки захлопнул, это дядя Валера хорошо помнил.
– Постой, – задумчиво произнес Саша. – Если твой дядя Валера говорит, что перед его уходом Гриша перевернул полку в прихожей, то вряд ли бы он ее стал вешать назад, правда?
– В том состоянии, в котором он пребывал, он только бы и сумел, что добраться до кровати и уснуть вечным сном. Отрава-то уже начала действовать.
– Но, когда мы вошли в квартиру, там был полный порядок.
– Да, – задумчиво произнесла Манифик. – Если не считать мертвого Гриши на кровати, то все было в порядке.
– А полка в прихожей?
– И полка была на своем месте.
– Это значит, что когда Гриша уснул, то кто-то присобачил полку на место.
– И кто?
– Невеста, больше некому! И помнишь, сосед упоминал о том, что Гриша с кем-то разговаривал, когда Валера уже ушел. Мы тогда не придали словам свидетеля значения, а напрасно. Гриша разговаривал не сам с собой, он разговаривал со своей невестой! Она все это время была в квартире.
– Но дядя Валера ее не видел.
– Все очень просто! Когда пришел дядя Валера, она спряталась. А когда он ушел, выбралась наружу. И закончила начатое.
– Что же это получается? Гришу отравила его невеста?
– Она!
– Принесла ему вино со снотворным, а когда отрава подействовала, спокойно оставила его умирать?
– Страшная женщина! Настоящее чудовище!
– И ее куда больше волновала упавшая полка, чем умирающий Гриша! Полку она привела в порядок, а его оставила так.
– Но как она могла проскользнуть в квартиру Гриши, если сосед напротив постоянно вел за ней наблюдение? Он видел, как пришел твой дядя Валера. Видел, как он ушел. А как невеста пришла и потом ушла, нет?
– Не знаю, – растерялась Манифик. – В самом деле, как такое могло быть?
В этом было нечто странное. Уж не с невидимкой ли связался Гриша?
– А ты говорила со своим отцом насчет убийства брата? Он признался, почему приказал Грише зарезать своего брата Леонтия?
– Ой, что тут было! Папа меня чуть не прибил за такой вопрос! Так орал, я думала, у него что-нибудь лопнет. Глотка или пузо. На девять баллов вопил. Но ничего, обошлось. Покричал, да и успокоился. Сказал, что Леонтия он любил. Меня тоже любит. А вокруг одни неблагодарные сволочи, которые его стараний сделать для всей нашей семьи райскую жизнь не
