- Хорошо, - сказал Иларион. - Я так понял, что вы советуете мне обратиться в милицию.
Ему пришлось на какое-то время отвести трубку подальше от уха.
- Никаких шуток, - сказал он, когда генерал выдохся. - Кто же шутит святыми вещами?
- Я пришлю людей, - после длинной паузы сказал генерал. - И учти: я дам им приказ стрелять на поражение, если окажется, что это розыгрыш. Вот уж это точно не шутка.
- Одну секунду, - сказал Иларион и сжато, уже без всяких шуток, объяснил Федотову, что ему от него требуется.
- Я подумаю, - без особого энтузиазма сказал генерал. - Ерунда какая-то. Не пойму, зачем тебе это нужно Но это точно?..
Окончание вопроса повисло в воздухе, но и без слов было ясно, что имел в виду Федотов. Кажется, ему было трудно поверить в то, что он услышал, Забродову стало жаль старика. В самом деле, каково это: проснуться в одно прекрасное утро и вдруг, без подготовки, услышать такое? Служба, подумал Иларион. Хочешь спать спокойно - иди в дворники.
- Точно, - сказал он. - То есть включать я, конечно, не пробовал, но думаю, что, если бы попробовал, вы бы это заметили.
- Я пришлю людей, - повторил Федотов и отключился.
Иларион положил трубку на крышку стиральной машины, взялся обеими руками за штаны, но передумал и все-таки полез под душ, тем более что вода все равно лилась и уже успела из едва теплой превратиться в горячую. Когда он, умытый, свежий и лохматый после душа, вернулся в комнату, Нина уже не спала. Она улыбнулась ему, придерживая у подбородка одеяло, и Илариону почудился в этой улыбке оттенок робости.
- Привет, - сказал он. - У тебя странное выражение лица. Это спросонья или что-то не так?
- Забудь, - сказала она. - Поговорим об этом, когда ты вернешься. Если захочешь, конечно.
- Конечно захочу, - усмехнулся Забродов. - Когда такому старому валенку, как я, выпадает такой шанс, надо быть полным кретином, чтобы добровольно от него отказаться.
- Цинизм - оружие слабых, - сказала Нина.
- Это афоризм, - с важным видом заявил Иларион. - Есть еще один афоризм. Правда, грубоватый. С бабой спорить - себя не уважать.
- Казарма, - поморщилась Нина. - Хотя суть схвачена верно. А кому ты звонил?
- Звонил? - Иларион сделал большие глаза. - Из ванной?
"Ну вот, пожалуйста, - подумал он. - За первой ночью - первый допрос. Все-таки женщины - странные существа. Так им все и расскажи..."
- У тебя телефон в руке, - сказала Нина. - Странные существа женщины, правда? Все им надо знать, везде они суют свой любопытный нос...
Иларион вздрогнул. "Ну и ну, - подумал он. - С каких это пор в нашем учебном центре стали готовить телепатов? Все-таки я здорово отстал от жизни..."
- Я звонил приятелю, - сказал он, чтобы закрыть тему. - Не хотел тебя будить. Кофе хочешь?
- Хочу. Ты ведь звонил насчет чемодана? Иларион резко обернулся, стоя в дверях.
- Я же все-таки офицер, - виновато сказала Нина. - Сначала я думала, что чемодан просто похож, а потом, когда ты на лестнице так потешно притворялся, что тебе не тяжело... Свинцовая оболочка, плюс масса заряда, итого - тридцать кило чистого веса. Не слишком удобная вещица для того, чтобы носить ее одной рукой.
- Елки-палки, - сказал Иларион. - Значит, ты меня сразу расколола... Зачем же ты осталась? Надеюсь, не из-за острых ощущений? Знаешь, когда-нибудь ты сможешь выгодно продать мемуары. "Секс на ядерном заряде" или что-нибудь в том же духе.
- Я осталась, потому что мне этого хотелось, - твердо ответила Нина. И хватит молоть чепуху. Дадут мне когда-нибудь кофе или нет?
Сварить кофе Иларион не успел, потому что в дверь позвонили. "Оперативно, - подумал он. - Ну, еще бы! Федотов наверняка боится, как бы я не начал крутить ручечки и дергать за провод очки."
- Ты лежи, - сказал он, заглянув в комнату по дороге к двери. - Это быстро. Заберут и уедут. О'кей?
- Ладно, - сказала Нина.
Забродов открыл дверь и попятился. На пороге стоял генерал Федотов собственной персоной.
- Когда ты позвонил, я как раз проезжал неподалеку. - объяснил он. Решил убедиться собственными глазами. При всем моем уважении к тебе, в это как-то трудно поверить.
- Да уж, - промямлил Иларион.
Генерал шагнул вперед и в нерешительности остановился, поскольку Забродов все еще торчал в дверях, загораживая ему дорогу.
- Ты чего? - спросил он подозрительно. - Пускать меня не хочешь, что ли?
- Что вы, как можно, - спохватился Иларион и с большой неохотой отступил в сторону, давая Федотову пройти. - Это я так... Обалдел от неожиданности.
- Обалдел он... А что тогда про меня говорить? Доведете вы меня до инфаркта, черти окаянные.
- Ничего, - сказал Иларион, лихорадочно соображая, как быть. - Сейчас кофейку организуем, поправим нервишки... На кухню, товарищ генерал, а то у меня там неприбрано...
- Нашел, чем удивить, - проворчал Федотов, - неприбрано... Как будто у тебя когда-нибудь бывает прибрано! Не люблю я на кухне сидеть. Годы мои не те - по табуреткам маяться.
- А я вам подушечку... - заикнулся было Иларион, но генерал уже решительно шагнул мимо него в комнату. На пороге он остановился. Повисла нехорошая пауза.
- Так, - медленно, веско сказал Федотов. - Это и есть твой мини-заряд?
- Здравия желаю, товарищ генерал, - невозмутимо прозвенел голос Нины.
Иларион заглянул через плечо Федотова в комнату. Нина, полностью одетая и даже причесанная, сидела на краешке дивана, чинно сложив руки на коленях. Свернутая в тугой валик постель лежала в уголке дивана, прикрытая старой газетой. Рядом с Ниной обложкой кверху лежал раскрытый посередине сборник японской поэзии. Забродов схватил себя за нос двумя пальцами и крепко сдавил, чтобы ненароком не разразиться неприличным ржанием. Переждав пару секунд, он отпустил нос и сказал:
- Вы что, знакомы? Надо же... Эх, товарищ генерал! А сами говорили, что не знаете никакой Самоцветовой... Или вы с ней потом познакомились? Отбить, наверное, хотели?
...После отъезда спецгруппы Иларион все-таки сварил кофе, разлил его по чашкам и принес в комнату на старинном подносе литого серебра. Федотов все еще отдувался и озадаченно вертел головой, то и дело принимаясь вытирать шею носовым платком, как будто в квартире стояла невесть какая жара. Когда Иларион поставил перед ним поднос с кофе, генерал покосился на свою чашку так, словно опасался, не налил ли туда Забродов цикуты или еще чего-нибудь похлеще. На Нину он не смотрел вообще, а та буквально пожирала его огромными, чересчур преданными глазами. Иларион сдержал улыбку, подал ей кофе, а потом взял свою чашку и опустился в свободное кресло напротив генерала: Нина туда сесть, очевидно, не рискнула, предпочтя насиженное место на диване.
В комнате работал телевизор. Звук был отключен, на экране мелькали кадры какого-то очередного кровавого безобразия - не то автомобильной аварии, не то террористического акта. Иларион скользнул по картинке равнодушным взглядом и вдруг напрягся: на экране был виден разбитый в лепешку "додж", на полном ходу врезавшийся в осветительную опору. Марка и цвет были Илариону знакомы, но это полбеды: он узнал смятый багажник с отскочившей крышкой и понял, что Мельник выбрал единственно верный путь к разрешению всех своих неразрешимых проблем. Он был трусливым скотом и садистом, он чуть не послужил причиной гибели тысяч и тысяч людей, но настроение у Забродова все равно испортилось.
На экране спасатели в своих световозвращающих комбинезонах принялись кромсать гидравлическими ножницами сплющенный металл, пытаясь извлечь тело водителя. Иларион поискал глазами пульт, не нашел, привстал с кресла и выключил телевизор по старинке, вручную. Экран погас, и сразу стало легче.
- Ну? - сказал генерал, сердито глядя в чашку.
- Нет, ребята, - со вздохом сказал Иларион, - я не гордый. Не заглядывая вдаль, я скажу: зачем мне орден? Я согласен на медаль!
- Болтун, - убежденно произнес Федотов.
- Твардовский, - поправил Иларион. - "Василий Теркин". Помните, как он там из трехлинейки "мессер" завалил? А потом говорит: нет, говорит, ребята, я не того, не гордый...
Нина отвернулась и стала осторожно прихлебывая кофе, смотреть в окно. За окном не было ничего интересного, если не считать голубя, который, поминутно скрежеща коготками по жести, бродил по карнизу.
Генерал терпеливо пропустил мимо ушей тираду Забродова, подождал еще немного и сказал:
- А если по существу?
Иларион сделал большие глаза и с трагическим выражением лица кивнул в сторону дивана.
- Перестань корчить рожи, - строго сказал генерал. - Об этом надо было думать раньше. Нет, это ж надо такое учудить! - не выдержав, взорвался он. - Заниматься черт знает чем с ядерным зарядом под кроватью! Извращенцы, закончил он с отвращением.
- Да, - сказал Иларион. - Моральный облик ваших сотрудников оставляет желать лучшего. Плохо у вас поставлена воспитательная работа, товарищ генерал! Сплошные неуставные взаимоотношения. Но вы сами виноваты. Сначала подсылаете ко мне женщин, а потом чем-то недовольны. А чемодан, между прочим, стоял не под кроватью, а в кладовке.
