— А где вы были, когда случился предполагаемый обыск, — неожиданно посерьезнел Синичкин и, открыв свой блокнот, уставился на Виолу.
Наступила тягостная пауза. Та открыла рот, хлопнула глазами, затем осторожно осведомилась:
— Вы что же, подозреваете, что я в собственной комнате устроила развал, а теперь мечусь по дому и кричу, мол, какой гад это натворил?! На ваш взгляд, зачем мне это нужно?
— Ну… — капитан пожал плечами, — ничего такого я в виду не имел. Просто хотел выяснить, может быть, вы были где-то поблизости, что-то видели или хотя бы слышали…
— Если бы я что-то видела, я бы сказала, — Виола насупилась. — А сами-то вы с вашим майором где были?
— Я обмахивал Лидию, потому что, когда Аркадию Петровичу стало плохо и она принесла валидол, то потом сдала и упала в обморок, — как на духу отрапортовал Синичкин и задумался: — А вот майор Ляпов… я его не видел.
— Опять майор Ляпов, — Лидка многозначительно округлила глаза и вдруг посмотрела на Сашку.
Все сделали то же самое. Саша чуть не подавилась пирогом:
— Чего?! Чего вы на меня уставились? Я понятия не имею, где был ваш майор. Или вы подозреваете, что он был со мной?
— Прекрати молоть чепуху, — оборвала ее Виола.
— Да с вас станется, детективы!
— Ну, что такое?! — на кухню зашла домоправительница Валентина. За ней семенила хнычущая Люба, которая боязливо держалась за широкую юбку начальницы. Другой дрожащей рукой она указала на холодильник.
Валентина подошла к нему, открыла дверцу, с минуту созерцала сидящего в нем Серегу, потом закрыла и укоризненно посмотрела на горничную:
— Не понимаю, что тебя так поразило. Ну, хочется человеку в холодильнике сидеть. Тем более Виолетта Аркадьевна не против. Ты-то чего взвыла?
— Я… я… — в порыве раскаяния задохнулась Люба.
Валентина повернулась к хозяйкам:
— Простите ее, нервы совсем расшатаны. Виктория Петровна в гостиной просила ее холодного квасу принести, а Люба со слезами вернулась. Понимаю, что дисциплина у нас еще та стала, но я уже работаю над этим.
В доказательство она рявкнула на горничную:
— Чего стоишь, рот раззявила! Бери бутылку и неси. Живо! Да подай в хрустальных стаканах.
— А где был Павел? — спросил Синичкин.
Все женщины вздрогнули, как одна. А Сашка почувствовала неприятный зуд под коленками.
— Я же просто спросил… — капитан, поняв, что опять попал впросак, быстро побледнел.
— Павел, Павел, — Валентина покачала головой. — Он один знает, где бывает в тот или иной момент. Очень загадочный парень — этот Павел.
— Он вам родственник? — еле слышно обратился настойчивый Синичкин к Виоле.
— Пока еще нет, но все может случиться, — снова бодро отвечали ему из холодильника.
— Что это ты несешь? — обратилась к агрегату Виола.
— С меня довольно! — Сашка резко встала, подошла к холодильнику, распахнула дверцу и на глазах у изумленной публики вытянула оттуда Серегу за руку.
Тот выкатился кубарем на пол.
— Удивительно свеж, хоть и встрепан, — задумчиво оценила его Лидка, — может, и мне стоит каждое утро с холодильника начинать?
— Не поможет, — жестоко ответила ей Виола.
Лидка тут же пустила обиженную слезу.
— Шут гороховый! — обругала Серегу Сашка и поволокла его на улицу.
* * *
На теплом ветерке Серега поежился, потом закинул голову к небу и расплылся в блаженной улыбке.
— Доволен? — раздраженно спросила его Сашка.
— Ага, — с чувством кивнул он. — Прости, что доставил тебе несколько неприятных минут.
— «Несколько неприятных минут», — передразнила она его. — Ты мне час неприятного времяпрепровождения доставил. Теперь можешь двигать домой с чувством выполненного долга.
Она отпустила его и пошла к парадной лестнице.
— А как же наш разговор? — он припустил следом весьма уверенным шагом, словно и не был пьян в стельку буквально час тому назад.
— Разговор? — Сашка остановилась.
— Да, разговор. We talked about Mister V.I.P. He’s interesting for you, is'nt it?[7]
— Во-первых, я не собираюсь упражняться с тобой в английском, будь ты трезв или пьян, — Сашка нахмурилась, — а во-вторых, я не понимаю, что за персону ты имеешь в виду?
— Очень плохо, — Серега вздохнул. — Плохо, что с памятью у тебя проблемы. Мы говорили о Павле. Да-да, о твоем разлюбезном Павле.
— Кстати, — она постаралась вложить во взгляд, коим его наградила, максимум холода, — если еще раз ты позволишь себе шутки типа той, которую отпустил в холодильнике, можешь забыть о нашей дружбе.
— Значит, пока мы все еще друзья? — странно, но он, кажется, обрадовался.
— Я хотела бы на это надеяться, — долго сердиться Сашка не умела. Даже на Серегу. — Если ты хотел что-то сказать, говори. Я слушаю.
— А нечего говорить, — он красноречиво развел руками, но продолжил: — Я задал тебе вопрос, как фамилия Павла, откуда он родом и вообще, кто он такой, собственно. Ты ответить не смогла. Но я знаю тебя, поэтому склонен предположить, что тебя все эти вопросы интересуют больше, чем меня. Почему бы просто не пойти к нему и не спросить?
К концу его речи Сашка совсем сникла и только тихо ответила:
— Он не отвечает.
— И тебе это кажется нормальным?
— Нет, не кажется. Но он имеет право хранить свои секреты. Он работает вместе с отцом, может быть, этим продиктовано…
— Отсутствие фамилии? — Серега хохотнул. — Да будет тебе известно, что твой отец не работает с людьми, о которых ничего не знает.
— Мне это известно, — она медленно двинулась по дорожке.
Мысль, пришедшая к ней в этот момент, была на удивление простой. Настолько простой, что Сашка даже удивилась: стоило ли бродить вокруг да около загадки, когда все можно выяснить так легко!
— Слушай, а о каком журналисте ты говорил с Викторией?
— Не понимаю.
— О журналисте, в смерти которого ты пытался обвинить себя.
— Хочешь стать домашним детективом рода Мамоновых?
— Просто хочу знать.
— Детективы тоже просто хотят знать. Правда, иногда им мешают. Не всем хочется, чтобы они просто хотели знать, — Серега усмехнулся. — Ладно, хотя подслушивание чужих разговоров и не самая большая добродетель, я все-таки сдаюсь. Я расскажу тебе. Помнишь, на лестнице ты проговорилась, что слышала, как Надя, тогда еще живая, говорила кому-то по телефону, что тайна вашего дома стоит дорого.
— Нечего делать вид, что я совершила что-то скверное, — фыркнула Сашка, — я не проболталась, а спросила тебя, что ты об этом думаешь.
— Так вот, в нашем доме было нечто похожее. У нас была горничная — Ириной ее звали, не как сейчас — приходящая, а постоянная. Не стоит напоминать, что и в нашем, и в вашем доме могут действительно храниться тайны, представляющие большую ценность, так вот, наша Ирина покопалась в отцовском столе и потом продала какому-то журналисту нехилую папку с копиями неких документов. А впоследствии отец целый год доказывал, что он не осел. Ирина была уволена, но это нам уже не помогло. Многие сделки провалились, словом, здорово она нас тогда сделала. Его даже прокуратура прищучить пыталась. Спасибо твоему отцу, не дал нас в обиду. Вот я и подумал, что имеет смысл о намерениях вашей Нади рассказать кому-то из семьи. Аркадия Петровича я тревожить не стал, а поговорил с Борисом. Тот только хмыкнул. Это и понятно, не станет же он падать мне в ноги и благодарить. Ну и еще с Вованом эта глупость вышла. Я ведь только пошутить хотел. А потом вдруг исчез Рябой, убили журналиста в Питере, того самого, который под твоего отца копал. Ну, я сопоставил факты…
— Ничего себе сопоставил! Ты считаешь, что Рябой убрал питерского журналиста?
— Не знаю, — тихо ответил Серега, — но Рябого нет до сих пор. Борис сказал, что его Аркадий Петрович отправил по каким-то своим делам. Интересно, по каким, да?
— Честно говоря, я тоже над этим думала. И ты решил, что косвенно виноват в гибели журналиста? А теперь думаешь, что и Надю убили из-за тебя?
— Нет, — Серега покачал головой, — теперь я думаю, что все в вашем доме крутится вокруг Павла.
— Фу ты! Опять ты за свое! — Сашка даже покраснела. — Ну сколько можно, в самом деле.
— А ты подумай: появляется загадочный парень. Откуда он, кто — никто не знает, но его принимают в доме. Правда, при этом убивают Галю, которая, кстати, не могла желать твоей семье ничего плохого, так как любила Аркадия Петровича. Что уж этот Павел наговорил твоему отцу — неизвестно, но они теперь друзья. Дом окутан тайной, о которой, может быть, и хотела рассказать Надя. Но Надю тоже убили. Лично мне кажется, что эти убийства связаны между собой и еще… Павел пришел, чтобы повлиять на твоего отца.
— Что?! — она замерла.
— Понаблюдай: Аркадий Петрович в его власти. Это же видно!
— Глупости! — однако она не могла с ним не согласиться, потому что сама не раз так думала. Павел действительно управляет отцом. Может быть, и не во всем, но в чем-то точно управляет. — Знаешь что, я сейчас пойду и все спрошу у него самого. Вот и все.
