поэтому непонятно было, то ли замужем она, то ли нет, откуда приехала в Москву – тоже неясно было, да и паспорт свой вроде бы потеряла. Теперь вот восстанавливала…
– Э-эй, Роза, ты жива?
Женщина пошевелилась, застонала, потом повернулась на другой бок и, вдруг увидев Римму Ивановну, резко села, поморщившись от боли, и замотала головой.
– Вы что здесь делаете? – возмутилась она. – Кто вам разрешил сюда войти?
– Ну, слава богу, жива! А зашла я сюда потому, что имею полное право. Ты же не платишь? Ты нарушаешь правила, и я нарушаю! Что с тобой? Выкидыш, что ли? Может, «Скорую» вызвать?
– Никого не надо вызывать, – зло бросила квартирантка, встала, набросила на себя розовый шелковый халатик, запахнулась, подошла к сумке, порылась в ней и, достав несколько мятых купюр, протянула ей:
– Вот, здесь сорок тысяч. Теперь мы в расчете?
Хозяйка с радостным выражением лица схватила деньги, пересчитывать нужды не было – там было всего-то восемь купюр по пять тысяч рублей.
– В расчете, Роза. Ты уж извини, что так нагрянула, но у меня операция… Так что с тобой? У тебя кровь…
– Как будто вы не знаете, отчего у женщин идет кровь… Вы глупая, что ли?
– А ремнем-то тебя кто полоснул? Муж? Я же ничего про тебя не знаю.
– Римма Ивановна, вы деньги получили?
– Ну получила… – Хозяйка обиженно поджала губы, понимая, что ее выпроваживают.
– До свидания.
И Роза, поправив свои растрепавшиеся рыжие волосы, направилась в ванную.
Когда она вышла оттуда, хозяйки уже не было.
Она приподняла одну половину дивана, достала из ниши пакет, высыпала оттуда на стол аккуратные запечатанные сиреневые пачки евро и принялась укладывать их в большую дамскую сумку. Туда же положила документы. Быстро собралась и с одним небольшим чемоданчиком, в котором было самое необходимое для дороги, покинула квартиру.
Неподалеку от дома, в супермаркете, оставила чемодан, вызвала такси и, дожидаясь его, позвонила:
– Это я. Ну все, кажется, уладила. Я еду к вам!
21
Ее спокойствие было нарушено появлением на территории дома незнакомого человека. Невысокого роста, щуплый, в полосатой рубашке и серых брюках, мужчина ходил с хозяйским видом по саду, прикасался к веткам розовых кустов, наклонялся, чтобы выдернуть траву…
«Санек! Садовник! – догадалась Таня. – И что он здесь забыл?»
Санек оказался очень приятным мужчиной, доброжелательным и даже милым. Он сказал, что ему позвонила домработница Людмила Николаевна и попросила его прийти, чтобы помочь Соне с садом, что-то подсказать, научить.
– У вас прекрасный сад! – воскликнула Таня, в душе, конечно, считая его уже своим садом. – Вы где-нибудь работаете?
– Да, помогаю здесь, неподалеку, одной семье с газоном. Люди думают, что газон – дело пустяковое, постриг траву, полил, и готово дело! На самом деле это целая наука.
– Да, жаль, что Сони сейчас нет, вам бы с ней точно было о чем поговорить. Она здесь все поливала, старалась…
– Да я вижу. Думаете, не переживаю, что сад остался без присмотра? Ирке-то наплевать было на все. Выгнала нас, меня и Люду с Лерочкой, а как бы сама здесь управлялась, один бог знает. У меня душа прямо болела. А Соня, она кто?
– Моя подруга и начинающий садовник, я бы так сказала. Но в будущем она обязательно выучится на ландшафтного дизайнера, уж я об этом позабочусь.
Последнюю фразу она сказала уже совсем другим тоном и голосом, словно внутри ее включилась богатая хозяйка. Она вообще стала замечать внутри себя перемены. Она и успокоилась, и в то же самое время находилась в состоянии какого-то радостного возбуждения. И спала плохо, все обдумывая, как теперь она будет жить, чем заниматься. Ведь теперь, когда у нее поменялся социальный статус (это она вычитала в интернете, хотя формулировка там была, на ее взгляд, недостаточно полная и какая-то плоская: «изменить социальный статус – значит изменить частично себя, свое отношение к жизни, имидж, возможно, и работу, создавая образ успешного человека – карьериста, а может, и, напротив, – прекрасного семьянина…»), ей предстояло перекроить себя, свое представление о жизни. Научиться стильно одеваться, накладывать макияж, заниматься своим здоровьем, посещать салоны красоты и фитнес-клубы, заниматься самообразованием, окунуться в культурную жизнь столицы… Ну и заниматься благотворительностью, конечно! А еще – надо бы продать их с Соней старые дома в Рассказово. Или, может, просто подарить соседям? Пусть себе сажают на их огородах картошку да лук? Кому-то, может, купить корову или коз?
Но вспоминая Рассказово и свою жизнь там, она вдруг поняла, что ей не хочется туда возвращаться, как не хочется видеть и тех, кто жил там рядом с ними. И проблемы их показались ей какими-то уж совсем несерьезными. Сами виноваты, что так живут, что не могут ремонт сделать или стиральную машинку купить. Мозгов не хватало что-то изменить в своей жизни. Вот они с Сонечкой рванули в Москву, нашли в себе силы оторваться от серой и душной провинциальной жизни. А ведь могли бы и дальше жить там, работать где придется, есть простую дешевую пищу, на зиму заготавливать картошку, солить огурцы и квасить капусту, осенью собирать грибы, спать с местными парнями-выпивохами…
Если бы случайно не выяснилось, что Таня – наследница Кречетова, то они так и продолжали бы прозябать в столице. Ну пожили они в столице, перепробовали понемногу деликатесов, посмотрели на богатых и известных людей вроде героинь известного фильма «Москва слезам не верит», набрались впечатлений, но каких? Сонька вон стала книжным червем, закопалась в своих книгах в магазине, света белого не видела, да и зарплата у нее была совсем маленькая. А уж про меня, подумала Таня, и говорить нечего. Одни только свидания по пятницам с этим боровом Кондратьевым чего стоят! Стыд, унижение! И все ради чего? Ради жалких подачек, дешевых подарков и микроскопической прибавки к зарплате.
Вспоминая Кондратьева, она испытывала реальное чувство тошноты. Желание во что бы то ни стало в самом скором времени продемонстрировать ему свою состоятельность, независимость (главное!), богатство и возможности просто кружило голову! Она непременно, купив такой же шикарный автомобиль (или оставить тот, лимонного цвета, на котором рассекала по Москве Ирина?!), подъедет к ставшему уже ей ненавистному магазину «Синяя собака», посигналит, кто-нибудь из персонала да выйдет, заметит ее, позовут Кондратьева, и вот тогда, когда он увидит ее всю такую шикарную…
– Ну ладно, я пойду немного поработаю, помогу вашей садовнице, а потом вернусь к своему газону, – прервал ее полет фантазии Санек.
– Скажите, а почему вас все зовут Саньком? Как-то несолидно. Вроде не очень-то и молодой человек, – расхрабрившись,
