у него в правом кармане, а потом уже спокойно, без спешки вколотил в дырку аршин – чтоб отвести от себя подозрения.
Дальше всё произошло очень быстро.
Стефанович выхватил свой напильник, но рассек пустоту, потому что готовый к нападению Фандорин отскочил. В следующую секунду – я даже толком не разглядел, как это произошло – приказчик уже лежал на полу, закатив глаза, а Фандорин с интересом рассматривал орудие убийства.
- Надо же, настоящая уголовная з-заточка. Вот уж воистину в тихом омуте черти водятся.
- А в старом пруду лягушки, - очень к месту вставил я. Самому понравилось. - Ловко мы с вами раскрыли это дельце, дорогой Ватсон?
- Ловко?! Да это самое позорное расследование в моей к-карьере! – Он взъерошил свой идеальный пробор, и черные волосы упали на лоб. - Пока я, как последний болван, любовался кругами на воде, преступник совершил еще одно убийство! Должно быть, я неправильно интерпретировал стихотворение! Уважающий себя японец на моем месте совершил бы харакири.
Он, бедный, так убивался, что я рассказал ему машаль, который мог его утешить. Это старая еврейская притча, про которую откуда-то прознал Пушкин, но ничего в ней не понял и всё перепутал. Русский поэт, чего вы хотите?
Один старик, очень умный, но очень бедный – одно другому не мешает, уж мне ли этого не знать – долго сидел с удочкой на берегу моря и в конце концов поймал-таки рыбу. Она была несказанно красивая, с золотой чешуей, но старику было не до красоты. Ему надо было чем-то накормить на обед старуху, потому что женщины с возрастом делаются прожорливы, это я знаю по моей Циле.
«А гут моргн, фишеле, - говорит старик, - сейчас пойду тебя зажарю, и моя старуха будет довольна».
Вдруг золотая рыба на чистом идише ему молвит: «Эст мишь нихьт, альте ман, я рыба не простая, а волшебная. Я исполню любое твое желание, но только одно-единственное, поэтому хорошенько подумай».
Почесал старик свою умнейшую голову и говорит: «Пускай любое мое желание, повторенное дважды, немедленно исполняется».
Почему дважды - вы поняли, да? Не поняли? Это потому что старик очень умный, а вы, вероятно, просто умный.
Бывает же, что мы в сердцах воскликнем «чтоб я сдох!» или «лопни мои глаза!». Бывает или нет? То-то. Вот почему два раза. Теперь ясно?
«Будь по-твоему, умник, - отвечает золотая рыба. – Тебе с этим жить. Не мне». Ударила старика своим красивым хвостом и бултыхнулась в море.
Старик начал с малости.
«Хочу не тащиться в гору, а сразу оказаться дома. Хочу не тащиться в гору, а сразу оказаться дома». Бац – и он уже дома.
«Хочу, чтобы мой дом стал лучшим в местечке. Хочу, чтобы мой дом стал лучшим в местечке».
И вот они со старухой уже сидят на втором этаже, на балконе, халу с маслом кушают.
Тут-то старика и понесло.
Хочу-хочу мильён – на тебе мильён. Хочу-хочу, чтоб старуха меня обожала – и та с него пылинки сдувает. Хочу-хочу, чтоб она была не старуха – у той щеки зарумянились, груди надулись, такая стала краля! Хочу-хочу жить, пока самому не надоест - и вороны летят прочь от его двора, чуют, что здесь нескоро поживишься.
Посмотрел на это с неба Г-дь Б-г и, пока старик не нажелал того, чего смертному совсем уж не положено, ниспослал ему левосторонний паралич, от которого человек говорить не может, а только «бе-бе». Сказал старик два раза «бе-бе» и превратился в барана.
Какая нимшаль у этой притчи, хотите вы знать? А вот какая.
Чересчур умных никто не любит, даже Господь Б-г. Он любит тех, кто умный-умный, а иногда возьмет да ошибется. И мы с вами таких умных тоже больше любим, правда?
Вы прочитали ветвь повествования для выбора по совету умного директора. Хотите сделать шаг назад и прочитать вариант концовки для выбора по совету доброго раввина?
Откройте оглавление и перейдите на главу Машаль третий. Плеск воды. Эхо.
Или, может быть, вы хотите сделать два шага назад и прочитать как развивались события на Розовой половине?
Откройте оглавление и перейдите на главу Машаль второй. На Розовой половине.
Или даже начать с самого начала и прочитать версию истории от Ладо Чхартишвили?
Откройте оглавление и перейдите на главу Бакаки Басё. Повесть в тостах.
Машаль третий
Плеск воды. Эхо
Как мы с вами решили, так я ему и сказал, только красиво.
- Посмотрим на наше дело, как будто прочитали про него в книжке. Кому выгоднее, чтобы Либера Горалика убили? Сыну. Он становится главный наследник, так? Значит, он должен быть и главный подозреваемый, так по-вашему?
- Б-безусловно. Стало быть, вы пришли к заключению, что преступление совершено по расчету?
- Погодите, - поморщился. - Куда вы так торопитесь? Доктор Ватсон разве торопился, когда Шерлок Холмс делал ему дедукцию?
- Прошу прощения. П-продолжайте.
- Но кроме логики есть еще психология. Это паровоз, поставь его на рельсы, поедет куда машинист поведет. А человек не машина. Куда надо - то ли поедет, то ли нет. Вы видели Кальманчика? И вы таки серьезно думаете, что этот студень в ермолке, этот религиозный импрессионист, способен проткнуть папашу аршином? Да он от нервов этим аршином себе ногу проткнет! Нет, Эраст Петрович, Либера ухайдакали не по расчету, а с чувством. С очень сильным чувством – не дай б-г, чтобы кто-нибудь к нам с вами такое испытывал.
Я ему мудрые вещи говорю, а он повернулся к двери – той, что на правой, мужской стороне и на меня даже не смотрит.
Ну и я возмутился.
- Для кого, спрашивается, я рассыпаю жемчуга, если вы не слушаете?
Он громко отвечает:
- П-полагаю, для Кальмана Горалика, который подслушивает за дверью.
С той стороны зашуршало, заскрипело.
- Откуда вы знаете, что это Кальман? – удивился я.
- Под кем другим так скрипели бы половицы?
Фандорин кинулся к двери, повернул ключ, выбежал на лестницу. Я за ним.
И что вы думаете? По ступенькам действительно топал-пыхтел бегемот Кальман. Он успел убежать не очень далеко,
