Но главное — насыщенный рабочий день плюс учеба по вечерам и ночам не оставляли времени на тоску по дому, по прошлой жизни, по маме… Алина отключалась еще на пути к подушке, а утром после звонка будильника ныряла в новый день, день Ники Панайотис.
В жизнь Ники Панайотис.
И эта жизнь Алину вполне устраивала. В ней была интересная работа, была замечательная подруга-сестра, Дора. Была надежная опора — названый отец, Николас Ифанидис, он всегда придет на помощь, если понадобится.
Правда, и с Дорой, и с Николасом видеться не получалось, было банально некогда. Плюс их нежелание афишировать дружбу — это исключало совместные обеды в каком-нибудь уютном реторанчике в выходной день.
Но есть ведь видеосвязь в мессенджерах, им с Дорой вполне хватало такого общения, тем более что созванивались почти каждый день — Дора искренне переживала за названную сестру, расспрашивала в подробностях, как прошел день, чем Алина занималась, куда ездила. Как складываются ее отношения с боссом, Димитрис ведь такой красавчик, неужели Алине он не нравится?
Подружка не могла поверить в то, что Алина не воспринимает босса как мужчину, что внешность Димитриса ей безразлична, и рядом с ним единственный трепет, испытываемый девушкой — страх накосячить.
Дора так забавно обижалась, думая, что Алина просто не хочет с ней делиться своими чувствами. Ну а что делать, если чувств нет, никаких? Они у Алины Некрасовой были, наивной и восторженной глупышки, маминой дочки и отличницы. А у Ники Панайотис нет и времени, ни желания на такую ерунду.
И очень хорошо, что Димитрис Кралидис, похоже, солидарен в этом с Никой Панайотис. На работе он говорит только о работе. Никаких фривольных намеков и заигрываний, всегда ровный деловой тон — и это прекрасно!
Еще и поэтому Алина так быстро освоилась в новой жизни, разобралась со своими рабочими обязанностями, смогла доказать свою компетентность, стать полезной. Во всяком случае, ей очень хотелось верить, что это так.
Сегодня Алине предстояло заняться выбором ресторана для новогодней вечеринки сотрудников компании Кралидисов. Не всех сотрудников, конечно, а макушечки этой пирамиды — семейство Кралидисов плюс семейство Бернье.
С Сэмюэлем Бернье Алина уже была знакома, и почему-то этот добродушный улыбчивый дядька ей категорически не нравился. Хотя причин для этого не было, ни одной — Бернье ни словом, ни жестом не обидел, не пытался унизить, относился с уважением, разговаривал всегда вежливо, был тактичен. И все равно — рядом с ним Алине становилось душно, словно что-то давило на грудь, мешая дышать.
Ерунда какая-то, в общем. Нервы, со временем пройдет.
* * *
Наверное, можно было проскочить на мигающий зеленый, собственно, Алекс так всегда и делал. Но сегодня спешить не хотелось, настроение не то.
Да и некуда особо спешить, после стычки с толстяком Козицки и последовавшего за этим довольно долгого и нудного восстановления в больничке шеф Алекса не особо загружал работой. Нет, от его прямых обязанностей — руководства службой безопасности — Агеластоса, разумеется, никто не освобождал, но от дополнительных, как та же возня с русскими девчонками, его, к счастью, Ифанидис избавил. Тем более что в строй вернулся тот, кто и отвечал за это направление бизнеса.
И в комнадировки шеф своего главного секьюрити пока не посылал, находил других исполнителей. Демис, помощник Алекса, куда-то ездил, пока Агеластос в больнице отлеживался. Куда, зачем — не говорил, да его никто и не расспрашивал, шеф слишком любопытных в команде не держал.
Алекс своего помощника на днях, кстати, подвозил, на автосервис — у того машина забарахлила. И они болтали о чем угодно, но только не о заданиях босса, разумеется.
В общем, уже пару месяцев Алекс жил как-то расслабленно, шеф и его дочь почти все время проводил в доме, где они поселили Нику Скворцову — готовили свою мину замедленного действия для Кралидисов в максимально интенсивном режиме. Алексу там появляться было запрещено, ведь по легенде он никакого отношения к Ифанидисам не имел.
Агеластос туда и не стремился, зачем? Пока он отлеживался в больнице, странное чувство к этой русской девчонке исчезло. И, кстати, очень хорошо, что исчезло — оно мешало жить привычной уже жизнью, будило в душе уснувшие уже давно, забытые, ненужные, ослабляющие эмоции.
Красный свет на перекрестке горел как-то долговато, Алекс скучающе перевел взгляд на стоявшую рядом маленькую, типично женскую машинку. За рулем предсказуемо сидела молодая девушка, она как раз времени зря не тратила, просматривала что-то на планшете. Строгий костюмчик, гладкая прическа, минимум косметики — бизнес-леди да и только. Хотя какая там леди — ледик. Леденыш. Молоденькая совсем, лет двадцать. Кстати, на Нику похожа.
Девушка, почувствовав его взгляд, подняла глаза и испуганно отшатнулась.
Это и на самом деле была она, Ника. Алекс искренне обрадовался, улыбнулся, кивнул девушке, помахал рукой, но ответной реакции не дождался — Ника отвернулась, бросила на соседнее сидение планшет и судорожно вцепилась в руль, словно искала у своего автомобильчика спасения. И, едва светофор переключился на зеленый, торопливо стартанула, стремясь уехать как можно быстрее.
Даже как-то обидно стало, хотя реакция девчонки была вполне объяснима — Алекс для нее ассоциировался с самым страшным и темным периодом жизни. Сейчас у нее — стараниями семейки Ифанидис — все очень даже неплохо. И даже то, что ждет ее в будущем, все равно не страшнее сексуального рабства. Ну а она своего будущего, разумеется, не знает, поэтому и убегает сейчас от напоминания о прошлом.
Все равно было неприятно. Ну да ладно, не хватало еще загоняться из-за посторонней, чужой ему девчонки.
Но курить захотелось, а ведь он почти бросил. Да что за ерунда происходит!
Расслабленнось, угрюмо ворча, ушлепала прочь, сменившись раздражением. Алекс потянуся к бардачку — там вроде завалялась пачка сигарет. Автомобиль вильнул, вызвав возмущенное блеяние соседей по трассе. Ладно, лучше остановиться и потом уже шарить по закоулкам машины в поисках дурман-травы. А там, глядишь, и дымить расхочется.
Агеластос перестроился в крайний правый ряд и, включив аварийку, остановился. Снова потянулся к бардачку и боковым зрением заметил под пассажирским сидением комок мятой бумаги.
— Вот же свинский свин, — проворчал Алекс. — Все, Демис, больше я тебя в свою машину не пущу, вызывай
