него взгляд и понимающе улыбаюсь.
– Вы старались, мистер Кинг. Действительно старались. Вы всячески старались скрыть это, но я заметила. И, если честно, считаю ваши заскоки очаровательными.
Тобиас приподнимает густую бровь. Его иссиня-черные волосы так и не высохли после душа. И ничто не соблазняет меня сильнее мокрого Тобиаса. Я доказала это сразу же, как мы вышли из душа.
До того, как вспомнила свой сон.
Появившееся перед глазами воспоминание вынуждает меня вздрогнуть, но я продолжаю идти к Тобиасу, насмешливо тряся бутылочкой.
– Даже не думай, – предупреждает он, медленно отступая.
– Но я люблю корицу. – Я выпячиваю нижнюю губу.
– Твои проблемы.
Продолжая взбивать тесто, он аккуратно отодвигает от меня миску, когда я к нему подкрадываюсь.
– Не испытывай мое терпение, женщина.
– Ладно, я не буду добавлять корицу в еду.
– Рад, что мы пришли к соглашению. – Тобиас смотрит, как я вытряхиваю себе на ладонь три порции специи, а потом поднимаю руку и дую на нее. Когда облако корицы накрывает его, ослепив на мгновение, Тобиас сипит. Чертыхаясь, со взглядом, в котором горит жажда расправы, он швыряет миску и бросается на меня, но я успеваю отскочить. Удирая от него, едва успеваю добраться до задней двери и ойкаю, ощутив на бедре кончики его пальцев.
– Лучше беги, – кричит он за моей спиной. Я пулей пролетаю мимо бассейна и только тогда решаюсь оглянуться. Тобиас бежит за мной, его глаза горят от погони. Мне удается добежать до сада, но на лужайке Тобиас успевает обхватить меня за талию.
Я выкрикиваю его имя, и он, подхватив, кружит меня как тряпичную куклу, а потом опускает на траву и зарывается лицом в мою шею. Я начинаю кашлять от пряных испарений.
– Черт возьми, мужчина, от тебя воняет!
– J’adore la cannelle [27], – ехидно парирует он и стряхивает остатки воды с волос мне на шею и грудь, а потом стряхивает и корицу, от воды она превращается у меня на груди в вязкую массу. Я суматошно пытаюсь спихнуть его. Когда Тобиас отстраняется, у меня сбивается дыхание. Я начинаю дрожать под его горящим взором и ослепительной улыбкой. Моя ответная улыбка меркнет от воспоминаний о сне, и Тобиас сводит брови.
– Да что с тобой сегодня? – Он пристально смотрит на меня, изучая. – Ты еще злишься на меня? Я же говорил, что деваться некуда.
– Нет.
– Тогда что? Ты все утро задаешь мне жару.
Я смотрю на него несколько секунд и отвожу взгляд.
– Мне приснился сон.
– Так дело во сне, – на одном дыхании выпаливает он.
– Я же тебе рассказывала, – вздыхаю я, тщетно толкая его в грудь. – Объясняла. Сны для меня как события наяву.
– Но они не настоящие, Сесилия. И нельзя обижаться на меня из-за снов.
– Как бы не так – они как настоящие, – слышу боль в своем голосе. – Ты заперся в моей спальне, а меня не пустил.
– Тебе приснилось, как я заперся в твоей спальне, и ты злишься на меня?
– Угу.
Тобиас прищуривается.
– Это не все.
– Нет, это самое главное.
– Ты врешь.
– Нет.
Он опускает руку между нами, обхватывает мое бедро и сжимает его.
– П-п-перестань. Я н-не могу дышать из-за этой корицы. Слезь с меня. Я голодная.
Он начинает водить пальцами по краю моих пижамных шорт и медленно забираться внутрь.
– Я могу заниматься этим целый день, – заверяет Тобиас и даже не вздрагивает, когда мне удается его ущипнуть. – Скажи, что я делал в твоем сне?
– Non [28].
– Non? – Он наклоняется и проводит языком по моей нижней губе, задевая пальцем клитор. Я издаю стон, и Тобиас перехватывает его, целуя меня до умопомрачения. Он опускается на меня всем весом, прижимая к траве.
– Проклятье, мужчина, ты меня душишь.
– Расскажи, и я тебя отпущу.
– Нет.
Тобиас возобновляет свои прикосновения, лаская ртом мою грудь и откровенно возбуждая.
– Ты жестокий и злой человек, – хриплым голосом говорю я и впиваюсь ногтями в кожу его головы.
– Слово дня – soumission, – задумчиво произносит Тобиас, когда я начинаю двигать бедрами в ответ на его ласки.
– Покорность? Размечтался!
– Ты забыла? Я уже под каблуком. – Тобиас ведет языком дорожку от моей шеи до уха. – И я точно слизал с твоего виска слезинку.
– Ты никогда не позволишь мне забыть, да?
Он угрожающе облизывает палец.
– Тобиас, – хныкаю я, слыша в голосе хрипы. – Это просто сон.
– О, но я за это расплачиваюсь. Хотя бы просвети, что я сделал в твоей стране грез.
– Ты меня обидел.
Он прижимает мои запястья к траве и склоняется, а я начинаю сопротивляться.
– Обидел? – Тобиас закатывает глаза. – С этим ты справишься.
– А как же завтрак? – напоминаю я.
– Может обождать, – возражает он.
– Но ты умираешь от голода.
– Может обождать.
– Тобиас, черт тебя дери, отпусти меня.
– Сейчас ты сама себе враг.
– А вот и нет, – говорю я и приподнимаюсь, чтобы укусить его за подбородок, но он ловко уворачивается. – Это полный вздор. Ты превосходишь меня в весе примерно на полсотни килограммов. Я совершенно беспомощна.
– Думаю, тебе нужно найти преимущество. Или же просто сказать, что я натворил.
Я пару мгновений тешу себя попытками ударить его головой, но получаю в ответ самодовольную улыбку.
– Тебе будет больнее, чем мне.
– Убирайся из моей головы.
– С радостью, сегодня это место кажется пугающим. Но только после того, как поделишься со мной тем, что я хочу узнать.
– Ладно. – Я закрываю глаза. – Когда ты захлопнул дверь перед моим носом, за твоей спиной, возможно, стояли модели в нижнем белье.
По шее поднимается жар, и я приоткрываю один глаз, чтобы взглянуть на Тобиаса. Секунду он смотрит на меня, а потом разражается смехом.
Я толкаю его в грудь.
– Ничего смешного!
Он опускает голову и тычется носом в шею.
– О, mon bébé, да ты, никак, ревнуешь? Неспроста сегодня утром ты скакала на мне, как будто пыталась объездить лошадь. Стремилась к награде?
– Не смешно. – Я толкаю его в грудь. Сердце екает, когда снова представляю, как Тобиас смотрит на меня и закрывает дверь, а за его спиной стоит множество полуобнаженных женщин. Чувствую, как губы поневоле расплываются в улыбке, когда он с любовью смотрит на меня. От выражения его лица у рецидивирующей и счастливой меня перехватывает дыхание.
– Может, ради тебя я привыкну к корице. – Тобиас жадно слизывает с моей шеи приправленную специей воду, и я с горечью осознаю разницу между его первым поцелуем и тем, как он целует меня сейчас. Все изменилось.
Все.
Тобиас ласкает своим соблазнительным ртом, скользит языком, приправленным корицей, по моему и целует,
