стол в уголке. И конечно, игрушки. Под них была выделена самая большая полка. Лике было жаль выкидывать, и она их тщательно собирала и берегла, словно они хранят память о ее детстве. Если к ним прикоснуться — можно вернуться в детство. Словно они — часть детства, которую можно осязать.
Где-то в толпе полок имелся и высокий узкий шкаф с вещами, набитый так, что он не закрывался. И много разноцветных светильников по углам для создания волшебного света ночью.
Напротив окна в центре комнаты маленький диван, на котором горой лежали вещи, так что Егору не было места, где расположиться. Он постоянно двигался и вскоре очутился на самом краю.
— Много веще не бери. — Егор вынул из чемодана несколько цветных тряпок, которые Лика мгновенье назад положила. Он не понял, что конкретно вытащил, но подумал, что это что-то нетеплое, а значит вовсе не нужное.
Лика увидела это наглое вмешательство и вернула все обратно.
— Лучше теплый свитер, что Лида вязала. — Егор ткнул пальцем в синий рукав, выглядывающий из-под одежды. — Посмотрел о твоем герое. Ничего криминального не замечено. Даже не знаю, чем он ваш журнал заинтересовал?
— О каком герое? — не поняла Лика.
— О бизнесмене. Леопольдович. Надо же. В честь кота что ли?
Лика удивленно смотрит на брата, отвлекаясь от вещей.
— Я вроде его имени не называла.
— Я посмотрел в бумажках, что тебе на работе дали, — ответил Егор, ожидая благодарности за заботу. Но внутри предчувствуя, что это разозлит Лику.
Лика аккуратно свернула последнее платье и положила поверх остального, понимая, что оно слишком тонкое для ноябрьских прогулок. Но мало ли…
— Меня интересуют его положительные стороны: благотворительность, бизнес, личная жизнь. А не уголовное прошлое. С чего ты такой подозрительный? — Она все еще обдумывала брать ли платье.
— Издержки профессии. Чему я тебя учил? Никому не доверяй и все подвергай сомнению.
— Может кому-то уже можно доверять?
Егор промолчал. Ответ был очевидным, на его взгляд.
Лика собралась закрыть чемодан, но Егор заметил яркую бордовую обложку и быстро вытащил ее. Это была книга.
— Зачем? — Он многозначительно поднял глаза. — Чемодан не поднимешь!
— Это же Шекспир! — Лика выхватила книгу. Егор ее не понимал, из книг он любил что-то загадочное, запутанное, вселяющее ужас. А еще больше любил просто смотреть телевизор, под любую книгу он засыпал. — Мой символ удачи. Оберег. Все, что осталось…
Лика замолчала. Эта книга больше, чем литературный шедевр. Больше, чем листы, прошитые нитями. Она вся, каждая ее страница, даже строчка хранили память о ее близком. Самом близком.
Эта книга была подарком, сохранившим душу человека, дарившего ее. Подарком, запомнившим прикосновение рук, их теплоту и нежность. Когда Лика водила пальцем по страницам, она словно прикасалась к этим пальцам, а страница была тонкой границей между миром мертвых и живых.
— Поэтому книга всегда со мной, — продолжила Лика, укладывая книгу обратно. — Перед тем, как что-то писать, я читаю ее. Для вдохновения. Она — источник света. В трудных ситуациях. Можно найти выход даже во тьме.
— А ты в трудной ситуации? — моментально среагировал Егор.
— Нет, это просто для примера. Чтоб ты понял важность книги.
Егор задумчиво посмотрел, он ведь был прекрасным сыщиком по натуре и всегда пытался найти подвох. И эта внезапная командировка все больше угнетала его, заставляла искать истинные мотивы, незримые причины и поводы — все подводные камни.
— Может у тебя что-то не так с твоим главным редактором? — предположил он. В остальном, по его расчетам, у сестры все должно быть в порядке, а вот чувства Лики никак не проконтролируешь.
— Я не уверена, что он все еще мой. — Лика грустно улыбнулась. Хотелось забыть самодовольное лицо Марка и его очередную даму.
— Я не хочу вмешиваться, — начал Егор. Он сам не мог похвалиться устроенной личной жизнью, поэтому не смел давать советы. — Я ничего не говорил даже тогда, когда ты связалась с рокером…
Этой истории было почти десять лет, но при каждом удобном случае Егор вспоминал о ней.
— Просто с музыкантом. Я хотела выступать с ним! — Лика негодовала каждый раз. Не было у нее никаких притязаний на того парня, только творчество. Петь — это ее главная детская мечта.
— Ты петь не умеешь!
— Ну и что?
— Он явно видел в тебе не солистку, — подчеркнул Егор и осекся. — Но я о другом. Если ты убегаешь от проблем, то не стоит. Лучше остаться и разобраться с этим.
— У меня все хорошо, — сказала Лика и застегнула молнию на чемодане. — Личные отношения никак не влияют на эту поездку. Я еду работать.
Егор смотрел недоверчиво. Как же ему хотелось понять, что на самом деле скрывает Лика или она говорит правду. Но кто их поймет — женщин?
Глава 3. Город чужих детей
Двери из темного дуба, покрытые лаком, распахнулись. Обилие красного цвета и золотой блеск расплелись повсюду как алый мак посреди заброшенного поля. Здесь все было таким: красный палас, красные бархатные стены, красные ленты в золотой обойме, красные накидки на креслах. А еще было очень много дуба: винтованные дубовые лестницы, дубовая приемная стойка, дубовые двери, дубовые окна, столы, стулья. Очень странно для единственной гостиницы небольшого провинциального городка.
В центре стояла стройная немолодая женщина в алом платье и туфлях — тонких, изящных и, естественно, красных. Элеонора. Она бы слилась с общим фоном, если бы не черные, густые и длинные волосы, прикрывающие ее спину.
Она рассматривала себя в зеркало и подмечала, что сегодня еще более красива, чем всегда. День предстоял волнительный и напряженный: встретить гостя и произвести впечатления. Она переживала и вместе с тем была в недоумении: ну зачем ему это? Капризная девица, которая будет брать интервью. Разве потраченные нервы дорогой любовницы и статья в газетке равнозначны?
В своих раздумьях и переживаниях Элеонора не заметила единственного гостя.
Лика подошла к приемной стойке, она тоже не обратила никакого внимания на самовлюбленную женщину, и постучала пальцами.
Молодая девушка с облаком пышных белоснежных локонов, просто ангельски красивая, улыбнулась.
— Здравствуйте, а мы вас давно ждем! Я — Ася.
Лика посмотрела в сторону часов — одинокое украшение стены.
— Да, ехать сюда очень долго.
Дорога была бесконечной. Поворот, трасса, поворот, трасса, а за окном — бесконечность вымерзших полей под тонкой пеленой тумана, сухая трава и даже первый снег.
А потом выяснилось, что географический центр городка и центр скопления всего жилого — это две разные стороны и минут тридцать таксист весело рассказывал житейские истории
