Квартирник - Роман Феликсович Путилов

— Да ну тебя, балабол. Я от тебя такого совета, честно говоря, не ожидала. Самому тупому грузчику с моей точки ясно, какая должность лучше, а ты даешь совет в вопросе, в котором ничего не соображаешь. Я на новом месте буду на одну зарплату жить, понимаешь? Будет дикая текучка кадров, и вообще — женщина фыркнула, как злая лесная кошка и, оттолкнув меня, повернулась к стене, открывая мне шикарную картину загорелой спины с белой полоской попы. Поэтому долго обижаться она не смогла, а после примирения, мы, отдышавшись, переместились на кухню.

— Алла, я, когда в командировке был…

— Паша, давай только не про твою ужасную работу…

— Да причем тут работа? Я когда был в командировке, познакомился с мужиком из Москва. Он в Госплане работает, начальником какого-то сектора. Они туда на охоту летают. Там природа дикая, но летом очень хорошо, почти каждый день солнышко греет. Но, не суть. Мы на охотничьем кордоне случайно встретились. Ну, вечером, как положено выпили. И не фыркай, пожалуйста, а слушай внимательно дальше, это тебя напрямую касается… Слышала о эффекте случайного пассажира. Не слышала? Это, когда люди в поезде готовы обо всем откровенничать со случайным попутчиком, которого они видят, вероятнее всего, в первый и в последний раз. Зачастую, они даже имен друг друга не знают, но готовы рассказать собеседнику почти все. И вот, плановик этот, который по сравнению со мной, величина космического масштаба, рассказал… Только дай слово, что никому. Не обмани, не проболтайся, а то плохо нам будет… Не елозь, а слушай внимательно.

Я отпил глоток свежезаваренного индийского чаю (другого у Аллы не бывало), и продолжил:

— Там (я ткнул пальцем в потолок) прекрасно понимают, что в стране с торговлей плохо и становиться с каждым годом все хуже. Все выполняют план на сто два процента, а товаров в магазинах нет. Сейчас готовиться очередная, но кардинальная реформа в сфере торговли. Через пару лет начнут приватизацию предприятий, в том числе и магазинов. Трудовые коллективы станут собственниками предприятий. Доли или паи будут распределяться пропорционально стажа работы на данном предприятии и должности, соответственно, самый большой пай будет у директора. На втором этапе реформы ликвидируют все эти областные, городские и районные торги. Оставят только торговые отделы при райисполкомах, которые будут следить за соблюдением в районе общих правил торговли. Ты поняла, что это будет значить лично для тебя?

Алла неуверенно помотала головой.

— Ладно, Паша, допустим, не будет торгов, хотя в это я с трудом верю. А теперь скажи, если не будет торгов, кто будет распределят товары между магазинами — базы, что ли? Так это будет еще хуже, чем сейчас.

— Алла, а для чего все это планируется, как думаешь?

— Ну, не знаю. Просто зная, что потом все вернется к тому, как было.

— Нет, как было не будет. Там все гораздо шире. Хотят дать предприятиям право часть прибыли пускать в фонд заработной платы, чтобы оклады, систему премирования определяли сами предприятия. Потом для предприятий оставят только госзаказ, а все, что сверх госзаказа произведено, разрешат продавать самостоятельно, напрямую в магазины. Считают, что производительность вырастет и товаров будет больше производиться. Улавливаешь?

— Ну, допустим. Только, Павел, я так и не поняла, зачем я должно уходить и торговать метлами.

— Слушай дальше, скоро дойду до твоих местечковых интересов. Ты, по договору с Городским заводом пластмасс, закупаешь у них тазы. Тазы продали, заплатили налоги, заплатили аренду за помещение магазина, оставшиеся деньги отдали за проданные тазы, а остальное по решению трудового коллектива распределили на премии, пропорционально вклада каждого. Скажи, если условная комсомолка Света будет получать двадцать копеек с каждого проданного таза, она будет продолжать плевать на покупателей, или отдерет задницу от стула и улыбнется покупателю, чтобы он быстрее этот таз купил.

— Паша, это конечно, очень интересно. Только ты, со своим собутыльником из Госплана не учли, что условная Света, конечно, зад отдерет от стула, и таз продаст, но ей двадцать копеек будет мало, а покупателю нужен таз или ведро раз в десять лет.

— Согласен, вот только вы в магазине сами себе хозяева, и вам нужно получать прибыль, поэтому вы, коллектив, выделяете часть магазина пот торговлю, ну допустим, телевизорами, сохраняя часть магазина под торговлю тазами. Как, какая схема интересней будет?

— Ну, чуть — чуть, потому что телевизорами тоже нужно уметь торговать.

— Ладно. Магазин, куда тебя уговаривают перейти, площадью больше вино-водочного?

— Ну, наверное… — Алла подняла глаза к потолку: — Раз в пять…

— А проходимость?

— Кто?

— Где людей больше по улице проходит?

— Ну конечно у Главного рынка.

— То есть ты в большом магазине можешь торговать тазами, телевизорами, а еще выделить отдел под продажи своей любимой водки. А если подсуетишься, то будешь за границей виски и ром, текилу закупать и. вместе с водкой, в этом же отделе продавать…И телевизоры импортные…

И тут Алла заржала, как молодая кобылка, ржала долго, периодически опускаясь до истерического хихиканья. Но, стоило мне вновь начать разговор, Алла начинала смеяться во весь голос. Так, с улыбкой и уснула, потеряв силы. Очевидно, первую лекцию об особенностях торговли, в переходный период от развитого социализма к дикому капитализму, я безнадежно провалил.

Сегодня утреннего развода не было, руководство Следственного отдела в лице заместителя начальника спешно выехало в районную прокуратуру — прокурор отказывался утверждать обвинительное заключение по подготовленному в суд уголовному делу. Поэтому я успел попасть на электричку, отходившую в нужном направлении от Главного вокзала в девять часов десять минут утра, тем более стоять в кассу за билетом мне не требовалось. Утренняя августовская электричка была полупустой. Весенние дачные битвы, когда тысячи людей с лопатами и тяпками на перевес брали штурмом запыленные вагоны, чтобы убить свои выходные на убогом участке в четыре сотки, зачастую без воды и света, чтобы в итоге получить пару ведер «экологически чистых» огурцов, уже отгремели, а осенние