Мы выступали в разных амплуа. Назар шагнул на сцену в образе Каменного гостя, я, забыв, что сегодня Соня нашкодившая донна Анна, повизгивала от счастья в совершенно опереточной манере:
– Назар!! Ты приехал?!
Отстранив меня от груди монументальной рукой, Командор, пардон, Назар Савельевич прошел в гостиную. Следом за ним просочились два бодигарда – Ольховский и некто по имени Владимир, – оба с чемоданами и лицами хмурыми и значительными. Ольховский нажал на выключатель у двери, по всему первому этажу вспыхнула торжественная иллюминация. Парни замерли у порога.
Я пригляделась к мужу, к суровой охране и догадалась, что повизгивала зря. В самую пору заламывать руки, падать на колени и молить о пощаде. Назар на меня не смотрел, а обходил взглядом, охрана полностью поддерживала настроения патрона и служила отличной декорацией для финального акта трагедии А.С. Пушкина. (Совсем не маленькой, надо сказать.)
– Поставьте чемоданы и ступайте к себе, – приказал мой «карликовый олигарх» и движением подбородка выставил охрану.
– Назар, – залепетала я, стараясь попасть в такт его настроения, – ты приехал…
(Может быть, он все-таки меня любит? Раз бросил все дела, изменил намерения и примчался сразу, как только матушка отправила сигнал SOS… может быть, он все-таки меня любит?..)
Туполев стоял в центре гостиной – в любимой позе, руки в карманах брюк, – раскачивался на носках и хмуро разглядывал нашкодившую супругу.
– Мне так много надо тебе рассказать…
– Не сомневаюсь, – буркнул муж и прошел до бара-холодильника в противоположном конце гостиной. Достал оттуда бутылку с минеральной водой, фыркнул пробкой – я автоматически отметила сей характерный звук, показывающий, что бутылку ранее не вскрывали, – и надолго приложился к горлышку.
Я стояла возле диванов и никак не могла решить, с какого момента начинать каяться – с похищения Тимофея или сразу с нападения в ванной? Назар приехал так неожиданно, что я не успела даже вступления как следует обмозговать…
– Что молчишь? – снимая с тумбы графин с коньяком и фужер, сказал Туполев, по-прежнему не глядя на меня. – Не успела подготовиться?
Н-да, подобный фортель абсолютно в духе моего мужа. Свалиться на голову не хуже сосульки, застать врасплох и прижать к стене. Я ни разу, никогда в жизни не смогла предугадать поступки этого человека. Он всегда действует на опережение, всегда на шаг вперед и подчиняет обстоятельства исключительно себе.
– Ну? – поболтав коньяк в фужере, подтолкнул Назар.
– Нам надо поговорить. Серьезно. – Я сжала руки в кулаки и упрямо вскинула подбородок. Тянула время и не знала, с чего начать. У меня не было даже элементарной вступительной фразы! Только глупость одна в голове! А разговаривая с Туполевым, нельзя надеяться на авось, как карта ляжет. Ошибешься хотя бы в интонации, и муж повернет разговор как ему угодно. Заставит бестолково оправдываться, бесполезно лить слезы, быть неуверенной и жалкой.
А оправдываться перед Туполевым нельзя. Я слишком хорошо знаю своего мужа. С ним надо быть твердой и уверенной в своей правоте с первой минуты. Только так я смогу сразу поставить его на свою точку зрения и рассматривать ситуацию не предвзято, а трезво, без скидок на ревность и подозрения.
И главное: в эти же секунды мне предстояло решить, как быть с прослушкой информатора. Начни я сразу, под микрофоны, выкладывать всю подоплеку интриги, враг уйдет! Юркнет в тину и уничтожит все следы.
Ну надо же так всему совпасть! Микрофоны в подарок от информатора, приезд Туполева, Андрюша в камышах (осторожный сукин сын, дал наушник без микрофона, приклеенного, как во всех путных детективах, под рубашку!). Как я теперь с ним переговорю?! По «громкой связи», что ли?! Ведь начни я сейчас каяться, информатор может через забор перепрыгнуть и ищи ветра в поле! Андрюшу надо предупредить… Пусть за поместьем присматривает…
И что, следуя из всего вышеизложенного, мне ставить во главу угла – безопасность или правдивость?! Свой брак и честное имя или поимку преступника?!
Туполев молча смотрел уже мне в глаза и ждал продолжения.
– Назар, – соблюдая внешнее спокойствие, сказала я, – налей мне, пожалуйста, выпить. Я на минуточку. В туалет.
Но в ванной и туалетах Андрей «клопов» не ставил. Оставалось надеяться на догадливость сыщика.
С видом вдовствующей императрицы я зашагала под арку и тут же – хвала Создателю! – услышала в ухе тихий голос сыщика:
– Софья, если нужна помощь, кашляни два раза. – Я медленно топала дальше под арку к кухне. – Если у тебя есть что предложить, кашляни один раз.
– Кхе.
– Топай на второй этаж, там возле гардеробной установлена только моя камера, нацеленная на коридорную развязку спальни – удобства.
Здорово. Как я теперь, интересно знать повернусь в другом направлении и потопаю к лестнице?!
Эх, крепка ты, Софья, задним умом. Нет бы сразу догадаться и топать куда следует!
Я оглянулась назад и, увидев, что Туполев занят наполнением второго фужера, рысью метнулась к лестнице. Пробежала до гардеробной, не обнаружила там ничего похожего на микрофон и принялась беседовать с дверным косяком:
– Ты меня слышишь?
– Угу.
– Выдвигайся к выезду из поместья и задерживай каждого, кто поторопится нас покинуть.
– Задерживать как? – многозначительно прозвучало в моем ухе.
– Без разницы. Громко, тихо, потом отмажу. Главное, не дай ему уйти.
– Ему – это кому?
– Пока не знаю. Но не дай ему уйти, я могу в чем-то проколоться.
– Идешь сознаваться?
– Пока не решила. Посмотрю, как поведет себя Назар, постараюсь заболтать и увести в его личную спальню. Там ведь микрофона нет?
– Нет. Только в общей.
– Тогда я побежала. Попробую выпить по-быстренькому и утащить наверх.
Пробормотав все это, я пригладила всклокоченные о диванные подушки волосы, одернула безразмерную майку – ну надо же таким чучелом мужа встретить! – и поскакала в гостиную, не пытаясь даже на ходу составить вступительный текст. Теперь домашние заготовки мало чем помогут. Время упущено, и начинать придется в зависимости от выражения глаз любимого.
Назар сидел в кресле возле бара и, слепо глядя перед собой, грел в ладони донышко коньячного фужера. Я плюхнулась в кресло напротив, сложила руки на коленях и постаралась спину держать прямо. Смотрела на мужа и ждала от него хоть каких-то слов.
Назар сильно осунулся. Глаза застряли в глубоких впадинах болотного цвета и смотрели на мир без привычного боевого блеска, на висках, кажется, седины прибавилось… Но он держался. Поднял бокал, понюхал согревшийся коньяк и сделал небольшой глоток. Потом дотянулся до столика, снял с него второй, наполненный фужер и, протянув его мне, с грустным, но все же ехидством произнес любимый Дусин тост:
– Ну что… со свиданьицем, что ли…
И столько в этом чуть детском ехидстве обиды прозвучало, что я чуть не разрыдалась! Как же я подвела тебя, любимый! Сижу тут, дура дурой, вступления изобретаю, а ведь ни разу за все эти дни в голове даже сквозняком не пронеслось: почему меня ни разу следователь не навестил?! Почему в прокуратуру не вызвали? Меня даже не допросили толком ни разу!
А журналисты? Как получилось, что ни один газетчик не позвонил опозорившейся богачке и не предложил настойчиво интервью дать?! Почему возле ворот нашей гасиенды не дежурили документалисты из криминальной хроники?! Как получилось, что меня все оставили в покое?!
А очень просто получилось. Пока я два дня сопли на кулак мотала и кушать не изволила, Назар улаживал дела. По телефону из Франции давил, жал на кнопки и связи, подмазывал, умасливал,просил, чтобы жену оставили в покое.
А ведь ему, в принципе, на скандал с кокаином плевать. Назар старался для меня. И что бы он там ни вытворял, результат налицо – меня оставили в покое.
Глаза мои защипало, проклюнулись слезы; Назар усмехнулся, сделал большой глоток коньяка и расслабленно откинулся в кресле.
– Прости меня, Назар, – тихо попросила я. – Хотя… честно говоря, извиняться мне в общем-то не за что… – Муж смотрел на меня прямо, слегка отсутствующе, но не перебивал. – История с Мельниковым – это… казус! Не то, что ты думаешь! Я потом тебе все расскажу. – Туполев, что удивительно, при упоминании губернаторского сына не взвился, а продолжал сидеть расслабленно и даже губ не скривил. – У нас тут много чего произошло, пока тебя не было. Меня пытались в собственной ванной задушить… Ты мне не веришь? – И этот вопрос оставил мужа равнодушным. – Ну конечно… Тебе звонила мама, сказала, что я сошла с ума, сижу взаперти, потом возвращаюсь откуда-то под утро вся в сене, да? Ведь верно?!
Раньше я не могла представить, что безразличие Туполева ударит меня больнее крика. Назар смотрел как бы мимо меня и не пытался даже слова вставить. Сидел бездушным истуканом и делал вид, что все ему до лампочки. Осточертело все.
