мужчины, которого вы называли мистер Блэк. Вы видели его возле дома Кайндов вечером или только днем?
Она покачала головой.
– Только днем, когда гуляла с Бенджи.
– А больше нигде его не замечали? В городе? В какой-нибудь из поисковых групп?
– Не помню такого.
Она все больше волновалась. Допрос подошел к концу, но я не узнала ничего, что могло бы помочь расследованию.
– Как часто вы видитесь с Ру? – наконец спросила я.
Миссис Ларсен опустила подбородок, и складки у нее на шее стали заметнее.
– Не так часто, как хотелось бы. Я звонила ей по поводу Эмбер, но она не взяла трубку. В сообщении такого не напишешь, верно?
– Конечно.
Заурчал холодильник, на котором не было ни магнитов, ни рисунков любимых внуков – руки-индейки, дерева-брокколи или что они там сейчас рисуют. В общем и целом здесь было так же мрачно, как у Кэрол Джонсон – белые стены, банка для печенья в виде совы, чистая и, по всей видимости, пустая, почти безукоризненная мебель. Невозможно было предсказать, как сложилась бы жизнь миссис Ларсен, если бы одну из ее девочек не похитили, но можно было с уверенностью предположить, что совсем иначе.
– Пока это все, что мы хотели выяснить на данный момент, Рита. Ничего, если мы зайдем, когда возникнут еще вопросы?
– Конечно, конечно.
* * *
– Похоже, меня тут заранее невзлюбили, – сказала я.
Мы с Гарри сидели в седане Бюро, припарковавшись возле Лич-Лейка. Связаться по телефону с миссис Кайнд нам не удалось. Мы позвонили в ее офис, где нам сообщили, что она в пути, но они передадут сообщение о том, что у Бюро есть еще вопросы.
– Хочешь, чтобы я подождал в машине? – спросил Гарри.
– Нет. – Я глубоко вздохнула. – Запасные уши всегда пригодятся.
Гарри последовал за мной внутрь. Мне было приятно увидеть Джоди Хатчинсон, автора лимонного печенья, и я обрадовалась еще больше, увидев, как засияли ее глаза при виде меня.
– Вы точно вовремя! – воскликнула она, одарив Гарри восхищенным, слишком долгим взглядом. – Дэниел у себя. Я сообщу ему, что вы пришли, и сразу же заходите.
– Ее зовут Джоди, – сообщила я Гарри, пока мы ждали. – Она работала диспетчером в тот день, когда пропали девочки.
Большая часть участка представляла собой открытое пространство, но несколько кабинетов располагалось вдоль левой стороны. Вскоре из одного из них вышла Джоди, а за ней мужчина лет шестидесяти. Тот факт, что у него есть личный кабинет, указывал на высокий статус, но манера держаться – большие пальцы, засунутые в петли для ремня, надменная улыбка на блестящих губах – наводила на мысль о высокомерии, не сулившем ничего хорошего.
– Ван, верно? – Офицер вынул из-за пояса левую руку и протянул мне. Значит, левша, без обручального кольца. – Я офицер Бауман.
– Приятно познакомиться. – Я повернулась к Гарри: – Это агент Стейнбек. Мы можем поговорить в вашем кабинете?
– У нас нет никаких секретов. – Он указал на открытую комнату позади себя. Джоди вернулась к своему столу и тут же принялась печатать с такой бешеной скоростью, что, скорее всего, просто стучала по клавиатуре, а на самом деле навострила уши. Еще один офицер в униформе сидел за столом в трех метрах от кабинетов, спиной к нам. Я предпочла бы поговорить наедине, но у бедняков и выбор небогатый.
– Вы можете вкратце изложить нам события двадцать третьего июня восьмидесятого года?
– Хороший день для фондового рынка, – сказал офицер Бауман, оглядываясь назад.
– Нас интересует конкретно похищение Эмбер Кайнд и Лили Ларсен. – Не заметить по моему тону, что мне не до шуток, мог только идиот.
– Мне нечего сказать, помимо того, что есть в файлах. – Бауман пристально посмотрел на меня. – Я сам их перепроверил, причем недавно. Все, что у нас есть, находится там.
– Вы перепроверили файлы? – удивилась я. – Когда?
– Сразу после первого звонка агента Камински. Попросил Джоди мне их принести.
Она улыбнулась, подтверждая его слова, и снова принялась печатать текст.
– Какие подробные файлы, – проговорила я в надежде, что Бауман уловит сарказм, но его бульдожье лицо не дрогнуло. – У меня еще есть пара вопросов, – продолжила я, решив действовать напрямик. – Во-первых, как вы думаете, кто это сделал?
Гарри закашлялся, и это удивило всех, включая, по-моему, и его самого. Бауман пришел в себя первым.
– Это самый страшный секрет Лич-Лейка: девочек похитил Дональд Такер, осужденный за педофилию. Мы бы никогда на него не подумали, но тем не менее.
Я кивнула. В полицейских досье не было указано, что они рассматривали всерьез только Такера, но это читалось между строк. Жаль, что его алиби было прочным, как цементовоз: когда похитили девочек, он был на работе, в трех часах езды от Лич-Лейка, что могли подтвердить больше десяти свидетелей.
– Он сейчас в доме престарелых в центре города?
– Верно. Теперь он безвреден. Можете поспрашивать у него, где он спрятал тела.
– Еще вы допросили курьера из Швана. – Я, глядя на него, достала блокнот и открыла на чистой странице. – Ничего не нашли?
– Нет, – ответил Бауман, прислоняясь к ближайшей стойке. – Ничего ни на кого, потому что это сделал Такер.
Я нацарапала в блокноте: «Бауман = Это сделал Такер».
– Кто решил допросить парня из Швана?
– А что? – ответил Бауман вопросом на вопрос.
– Кто сообщил о нем как о возможном подозреваемом? Я не смогла найти эту информацию.
Он почесал подбородок.
– Трудно сказать после стольких лет. Нам поступало много предложений.
– Может быть, это где-то записано?
– Как я уже сказал, вряд ли. – Он провел языком по зубам и ухмыльнулся мне.
– Джоди, вы не против посмотреть? – попросила я, слегка усилив свой миннесотский акцент.
Джоди взглянула на Баумана, он коротко кивнул ей, и она скрылась. Ему явно не нравилось, что я даю распоряжения его сотрудникам, но и отказать мне без уважительной причины и на глазах у всех он тоже не мог.
– Пока мы ждем, – продолжала я, – что вы можете мне рассказать о других офицерах, которые помогали следствию?
– Ничего. Были только мы с Алистером.
– Мне сказали, что на месте происшествия был еще вот этот человек, – я открыла фото и показала ему. Бауман наклонился посмотреть. Мягкая линия его подбородка напряглась, он засунул оба больших пальца назад в петли ремня и выпрямился во весь рост.
– Он не выглядит знакомым. Как, вы говорите, его звали?
– Я не сказала, как его звали. – Моя голова гудела. Бауман сразу узнал Комстока и так же быстро попытался это скрыть. Почему?
Бауман метнул взгляд на мои ноги.
– Нет, я его не знаю. У нас
