И эта комната, в которую она вошла на трясущихся ногах, и платье, небрежно брошенное на пол, и царапающая тело откровенная ночная рубашка, и черные простыни, где ей, возможно, предстояло умереть.
Стены словно медленно сжимались вокруг нее, воздуха критически не хватало. Все здесь пахло им… Как она раньше этого не заметила? Задыхаясь от накатывающей волнами паники, Кэтрин с ужасом взирала на огромную кровать и отчаянно старалась взять себя в руки.
Глубокий вдох, еще один, еще.
Лихорадочная дрожь потихоньку угасала, постепенно сменяясь долгожданным отрешением. Она словно окаменела изнутри, заморозив лишние эмоции. На ватных ногах подошла к кровати и, нырнув под одеяло, неподвижно застыла.
Дверь скрипнула, заставив ее вздрогнуть. Нервы натянулись, словно канаты, по окаменевшему телу прошел озноб. Укутаться бы, как в детстве, с головой…Вот только это вряд ли ее спасет.
Кэти словно со стороны наблюдала, как Тернер приближается к кровати. Его пугающе-безразличный взгляд был прикован к ее лицу. Кэйт громко сглотнула. Тернер насмешливо дернул бровью, отлично осознавая, какой парализующий ужас вызывали у нее его действия.
«Он наслаждается…» – внезапно поняла Кэтрин. Ее страх и эмоции питают его черную бесчувственную душонку.
– Смотришь так, словно хочешь убить, – мрачно усмехнулся Клэй, начав мучительно-медленно расстегивать пуговицы на рубашке. Одну за другой… – Ты когда-нибудь хотела убить кого-то? По-настоящему, всем существом? – протянул он бархатным голосом, лениво высвобождая пуговицы. – Не считая меня, разумеется, – со смешком уточнил Тернер.
– Я не убийца. – Качнула головой Кэйт.
– Никто не рождается убийцей, Кэти, но тем не менее статистика убийств с каждым годом неумолимо растет. Редко кто из людей хотя бы раз не ловил себя на мысли, что смерть какого-то конкретного человека существенно облегчит ему жизнь. Но если мы говорим о Миллере, то убийство какой-то конкретной девушки приносило ему удовольствие. Запредельное наслаждение и ощущение собственного могущества над более слабым существом. В момент, когда душа покидала тело жертвы, Жан чувствовал себя богом.
– А что заставляло чувствовать себя богом Джека? – слова давались с трудом, собственный голос резал слух. Напряжение достигло взрывоопасного уровня.
– Ничего. Он всегда так себя чувствовал. Кэти, Джек не нуждался в стимуляторах.
– А как же пожары, в которых гибли люди? Разве это не способ продемонстрировать миру свою власть?
– Все гораздо тривиальнее и проще, Кэйт. Мне нравится огонь, и не нравятся люди, отравляющие воздух своим никчемным существованием, – равнодушно пояснил Тернер.
Кэтрин ужаснулась – он действительно так думал. Считал себя в праве решать, кто из людей достоин жить, а кто нет. Когда его пальцы легли на пряжку ремня, Кэтрин неконтролируемо передернуло.
Что-то жадное и порочное вспыхнуло в черных глазах. Словно намеренно издеваясь, Клэй потратил несколько мучительных секунд на вытаскивание ремня из брюк. Кэйт вздрогнула всем телом, когда, звякнув пряжкой, тот ударился об пол. Устроив из процесса раздевания целое шоу и напугав Кэти до чертиков, Тернер просто небрежно отшвырнул ремень прочь.
– Боишься? – не скрывая своего нездорового триумфа, вкрадчиво полюбопытствовал Клэй. Распахнув полы рубашки, он избавился от нее гораздо быстрее, чем от ремня.
– О господи! – импульсивно вырвалось у нее.
Весь торс мужчины был обезображен розовато-красными шрамами от ожогов. Грубо зарубцевавшиеся глубокие борозды с неровными краями покрывали всю грудную клетку, расползались на бока и опускались на прокаченный пресс. Кэйт и предположить не могла, что под стильными рубашками и брендовыми футболками Тернер скрывал пугающие следы прошлого… как метки огненных клыков, как запретные страницы жизни, спрятанные под замком, который, она была уверена, он открывал немногим.
Внутри что-то тревожно щелкнуло, словно она упустила нечто важное. Тернеру не нужен от нее секс, и разделся он совсем по другой причине. Он пытался ей на что-то намекнуть… Что-то кардинально меняющее все, сказанное между ними до этого. Проверка реакции или новый уровень доверия? Господи, что за зверь сотворил с ним такое?
– Кто это сделал? – задыхаясь от ужаса и шока, выдавила Кэйт.
Ей хватило одного взгляда на чудовищные рубцы, чтобы понять – в данном случае никакая пластика не поможет. Лицо, шея и руки Клэя были не тронуты шрамами, но почему-то Кэйт была уверена, что под брюками его тело тоже изуродовано.
Словно заглянув в ее мысли, Тернер… Нет, к счастью, он не снял штаны, а всего лишь повернулся к ней спиной. Такой же обожжённой…
Перед ней стоял, возможно, самый красивый мужчина из всех, что ей доводилось видеть в жизни, но его тело словно принадлежало совершенно другому человеку – обезображенному монстру, чудовищу. Это несправедливо, ужасно, так не должно быть. Ни с кем.
– Иногда моему отцу казалось, что я одержим, – обезличенным голосом произнес он.
– Одержим? – не поняла Кэтрин, не в силах смотреть жуткие рубцы.
– Злыми духами, – вновь повернувшись к ней лицом, Тернер криво улыбнулся. – И с помощью огня он пытался изгнать их из меня. Как видишь, не вышло, – он развел руками.
– Твой отец тоже был религиозным фанатиком?
– Он посещал ту же церковь, что и Маркус Миллер.
– Это чудовищно, Клэй… – выдохнула Кэтрин. – Я про то, что он сделал с тобой … Неужели никто не знал, не видел, не пытался помочь? Такие раны не заживают сами собой…. Необходимо медицинское вмешательство.
– Отец не обращался к врачам. Он полагался на волю Господа.
– Тогда как? – полюбопытствовала она, стараясь сохранить спокойствие в голосе.
– Лиза выхаживала меня. Она работала экономкой у отца еще до моего рождения. Одинокая старая дева, потерявшая всю семью в юности и закрывшаяся от равнодушного мира за стенами чужого дома. Пусть не сразу, но ее холодное ожесточенное сердце приняло меня. Лиза не была моей биологической матерью, но ее любовь ко мне воистину безгранична.
Кэйт потрясено уставилась на Тернера. Вот значит, в чем причина ее фанатичной преданности. «Он не виноват, что стал таким», память услужливо воспроизвела недавно сказанные Лизой слова. Теперь Кэти понимала, что она имела в виду.
– Ты используешь ее привязанность к тебе. – Пробормотала Кэтрин, отчаянно пытаясь сохранить видимость самообладания.
– Она не против, – пожав плечами, безразлично ответил Клэй.
Он подошел ближе, его высокая крепкая фигура отбрасывала угрожающие тени на стены комнаты. Кэтрин закрыла глаза, судорожно пытаясь найти выход из этой кошмарной ситуации.
– Что ты собираешься делать? – дрожащим голосом спросила Кэйт, когда накал напряжения достиг предела.
– Спать. – Буднично бросил Тернер, и свободная половина постели прогнулась под весом его тела.
Кэтрин сжалась, парализованное страхом тело закоченело от напряжения. Внезапно она почувствовала легкое прикосновение к своей щеке и в паническом ужасе распахнула глаза. Темный непроницаемый взгляд Клэйтона смотрел сквозь нее.
– Попытайся уснуть, Кэти, – произнес он, убрав руку от ее лица, и перевернулся на спину.
Похоже, Тернер действительно собирался просто спать, но, настроившись на самое худшее, Кэйт не позволила себе безоговорочно поверить в неожиданное избавление. Она практически не шевелилась, настороженно прислушиваясь к звуку его дыхания. Страхи и сомнения грызли изнутри. Кэти всю голову сломала, но никак не могла понять – зачем это все: общая кровать, наводящее на определенные опасения эротическое белье, требование ночевать в его комнате, шокирующая демонстрация шрамов.
Что он задумал?
Или это часть его извращённой стратегии – держать ее в подвешенном состоянии и нагнетающем напряжении? Контролировать охваченного страхом человека гораздо проще, чем пребывающего в состоянии мнимой безопасности.
Страх – это древний метод манипуляции. Ни для кого не секрет,
