Теория относительности Эйнштейна стала моим верным спутником.
Я с трудом взгромоздил авоську с пакетом на стол, упал на диванчик и отдыхал минут пять. Потом вытащил пакет, отрезал ножницами треугольный край и налил в стакан немного сока.
Жадно выпил его и снова упал на диван.
Проходила минута за минутой, но долгожданный подъем сил не приходил.
Я налил в стакан еще немного жидкости. Выпил ее и поставил стакан на стол. Прислушался к себе.
Никакого результата.
— Все, — сказал я вслух. — Это конец.
Сок больше не мог вернуть меня к жизни!
Я уложил голову на стол и несколько минут просидел в таком положении.
Вот мы и добрались до конечной точки нашего путешествия. Жизненные силы на исходе. Мне остается только одно: лечь на диван и дождаться прихода смерти.
Я на четвереньках добрался до кабинета и упал на диван. Перед закрытыми глазами развевалась серая рваная пелена.
Сколько я лежал в этом мертвом оцепенении? Не знаю. Я больше не смотрел на часы. Мне было страшно.
Через какое-то время я все же пришел в себя. С трудом разомкнул веки, оглядел комнату, которая плавала в непроглядном тумане. Левая рука соскользнула с дивана и упала на пол, ударившись обо что-то твердое.
Я с трудом повернул голову и увидел пакет с соком, стоявший возле дивана на полу.
Рядом с пакетом стоял наполовину полный стакан.
Я удивился.
Интересно, как мне удалось притащить с кухни такую тяжесть?
Я попробовал порыться в архивах памяти, но так царил такой ужасающий беспорядок, а у меня было так мало сил, что разобраться я не смог.
Оставил вопрос не выясненным до лучших времен, протянул слабую руку и взялся за стакан. Донес его до рта и сделал несколько торопливых жадных глотков.
Сок расплескивался и проливался на пол и кожаное покрытие дивана, но мне удалось выпить большую часть.
Я допил до дна, разжал пальцы и выронил пустой стакан. Он с глухим стуком упал на коврик возле дивана и откатился в сторону.
Я лежал на спине и смотрел в потолок.
Через минуту люстра внезапно обрела четкие ясные контуры, а туман, наполнявший кабинет, развеялся.
Я ощутил непривычную ясность головы и приподнялся с дивана.
Ура!
Не знаю, надолго ли, но на какое-то время я стал почти нормальным человеком. И могу сделать то, что мне хочется сделать больше всего. Дочитать историю, записанную в дневнике моего прадеда.
Любопытство — одно из самых мучительных человеческих чувств. Я понимал, что конец мой близок, но мучило меня совсем не это. Мне хотелось знать, чем закончилась история поздней любви моего прадеда к странной девушке по имени Сандра.
Я должен успеть дочитать дневник до конца.
Я дошел до своего стола почти без всякого усилия. Сел на стул, открыл дневник на заложенной странице и продолжил чтение.
01.06.05.
«Сегодня Елагина с дочерью переезжает на свою дачу. Я очень хотел приехать к ним немедленно, и удержал себя от этого с большим трудом. Конечно, это был бы в высшей степени неприличный поступок. Нужно выждать хотя бы неделю.
Нужно-то нужно, но где взять силы, чтобы прожить еще семь дней, не видя ее?»
06.06.05.
«Прошло шесть дней. Дольше терпеть не было сил, и я поехал к Елагиным. Генеральша откровенно удивилась, увидев меня. Мне показалось, что она не только удивилась, но еще и немного рассердилась. Анна Ильинична наверняка понимает, чем объясняются мои неприлично частые визиты. Визиты женатого человека, не способного предложить ее дочери ничего достойного.
— Вы у нас частый гость, — сказала Анна Ильинична с заметным намеком.
Я принял этот удар так покорно, как только мог.
— Хотел посмотреть, как вы устроились, — ответил я. — Может быть, вам нужна помощь? На новом месте всегда возникает тысяча неудобств…
— Благодарю вас, — прервала меня генеральша. — Господин Загурский помог нам с переездом.
Я прикусил губу, чтобы не застонать.
— Могу я засвидетельствовать свое почтение Александре Викторовне? — спросил я.
— Ее нет, — холодно ответила генеральша. — Господин Загурский пригласил их с Любочкой покататься на лодке. У нас гостит Любочка Менделеева, — объяснила генеральша. — Они с Сандрой очень подружились.
— Могу я дождаться их возвращения? — спросил я.
Генеральша нахмурилась.
— Что это вы, Николай Антонович, никак не познакомите меня с вашей женой? — спросила она вдруг.
Я смотрел на нее и не мог ничего сказать.
— Слышала, что она прекрасная женщина, — продолжала Анна Ильинична безжалостно. — И очень красивая, как все говорят…
Она пытливо посмотрела на меня.
— Да, — ответил я с трудом. — В молодости Лиза была замечательной красавицей. Она и сейчас все еще хороша собой.
— Рада за вас, — сказала генеральша. — Сколько лет вашему сыночку?
— Пошел шестой, — ответил я.
— Вы счастливый человек, — заметила генеральша. — Красивая жена, здоровый сын, успешная карьера… Чего еще может желать мужчина?
Я промолчал.
— Надеюсь, вы со мной согласны, — настаивала Анна Ильинична.
— Вполне, — ответил я, наконец.
— Прекрасно. В таком случае, надеюсь, в следующий раз вы привезете с собой вашу жену.
И она посмотрела на меня так многозначительно, что я понял: без Лизы вход к Елагиным мне заказан.
Пришлось откланяться.
У меня мелькнула мысль дождаться возвращения Сандры с прогулки прямо на набережной. Но потом я представил себе, как унизительно будет выглядеть мое возвращение на дачу к Елагиным, и отказался от этой мысли.
Ставить себя в унизительное положение перед господином Загурским мне не хотелось вдвойне.
Вернувшись домой, я сказал жене:
— Генеральша Елагина просит меня познакомить ее с тобой.
— Елагина? — переспросила Лиза. Она сидела в кресле и читала французский роман. — Кто это?
— Я познакомился с ней в Шахматово, у Блоков, — ответил я небрежно. — Она их дальняя родственница.
Лиза отложила книгу и посмотрела на меня. Отчего-то под ее взглядом я покраснел. Мне пришлось отвернуться.
— А почему ей хочется познакомиться со мной? — спросила жена.
Я пожал плечами. Не мог же я сказать ей правду!
— Она слышала о тебе много лестного, — сказал я.
— Вот как! — заметила Лиза.
Я почувствовал, что объяснение никуда не годится, и решил поправиться:
— Возможно, она рассчитывает на твою помощь.
— Чем же я могу ей помочь? — удивилась Лиза.
— У нее взрослая дочь, — ответил я так равнодушно, как только мог. — Связей в обществе у них немного, наверное, она хочет, чтобы ты представила Сандру нашим знакомым.
— Вот как? — повторила жена.
Я обернулся и посмотрел ей прямо в глаза. Лиза немного помолчала и спросила:
— Ты называешь ее Сандрой?
Я снова покраснел и отвернулся.
— Я называю ее Александрой Викторовной, — ответил я сухо. — Сандрой ее называет мать и близкие знакомые.
— Что это за девушка? — спросила Лиза.
Я снова пожал плечами. Главное сейчас не сказать ничего излишне лестного. Женщины, даже самые умные, не любят общества молодых и красивых барышень.
— Обыкновенная девица. В этом году выпущена из Смольного.
— Она красивая?
Я вспомнил Сандру, вспомнил ее удивительные глаза, вспомнил длинную косу, перевитую голубой лентой. Сердце на мгновение остановилось, затем снова принялось выстукивать неровные ритмы.
— Она миловидная барышня, — ответил я с фальшивым равнодушием.
— Антон! — позвала жена.
— Да?
— Повернись ко мне.
Я повернулся и столкнулся с пристальным взглядом жены. Минуту мы смотрели друг на друга, потом я первым опустил глаза. Лиза всегда знала обо мне гораздо больше, чем знал я сам. В этот момент я пожалел о том, что выбрал в жены женщину-мать. Я пожалел вообще о том, что женился.
Я ждал, что жена уличит меня в недостойном чувстве, но Лиза внезапно отвела глаза в сторону и ответила обычным ровным тоном:
— Что же, буду очень рада с ними познакомиться.
Сначала я обрадовался, но потом почувствовал страх.
Что означает ее согласие? Лиза слишком умна, чтобы не заметить очевидного!
Она, наверняка, догадалась о природе моих истинных побуждений! Почему же она согласилась?»
10.06.05.
«Сегодня мы с Лизой поехали с визитом к Елагиным. За прошедшие четыре дня я ни разу не заговаривал с ней об этом знакомстве, о нем напомнила сама Лиза.
— Сегодня прекрасный день, — сказала она мне за завтраком. — Может быть, мы поедем за город, к твоей знакомой генеральше?
Я притворился рассеянным:
— К какой генеральше?
— К Елагиной, — ответила Лиза спокойно. — Если она действительно ждет от меня помощи, я должна познакомиться с ее дочерью как можно скорей.
