в бордель пошла работать, ваша соседка. Чаще всего женщины там оказываются, потому что надо семью тащить одной. Вы же не знаете точно, как все произошло.
– Чего знать! Дома не ночует – таскается, а значит, с мужиками кувыркается, ясное дело, что за деньги. А что денег все не хватает, так, поди, наркоманка. Это все из-за депрессии, что муж умер.
– Невероятная логика у вас, – я не удержалась от иронии.
– Да, я все про всех знаю. А если не знаю, так догадаюсь, – похвасталась сплетница. – Ирка эта сдала бы лучше лишних детей в детский дом. Уж там нормально воспитают, лучше, чем мать такая шалопутная. И хорошо, что ее в тюрьму засадил Андрюша, а то из деток выросли бы такие же сороки, как она. Я ей так и сказала, так и сказала, когда она выла, орала, мол, девочек не забирайте. Полиция за ней пришла, а она в девчонок своих вцепилась – не отдам. Куда ты денешься против закона! Ну что за мать, что за мать! Губы намазаны, вся в стразах, чулки торчат, смотреть противно, – мою клиентку всю перекривило от образа соседки. А меня передернуло от ее ханжеского отношения к несчастной, загнанной в угол матери, что пыталась защитить детей.
– Так вашу соседку Ирину посадили после того, как Жогин рассказал всем о борделе?
– Конечно, посадили за решетку. Она же, дрянь такая, у них там за бухгалтера была, все денег ей мало. И в постелях кувыркаться, и денежки считать, никак не нахапается богатства этого. То детям накупит игрушек, то себе платьев, не знала, куда пихать свои деньжищи. Правильно ее засадили, она у них там воротила всем! Главная шалава!
Последнее слово соседка выкрикнула, словно камень бросила в несчастную женщину. Сколько лет прошло, и ведь до сих пор осуждает, ненавидит. От ее рассказа даже изнутри морозом продрало. Я с облегчением вздохнула, когда обозленная собирательница слухов вышла, хлопнув дверью автомобиля. Если бы не Киря, отдала бы ей деньги назад, даже без учета отработанного времени. Всегда стараюсь тщательно выбирать клиентов, благо репутация позволяет отказываться от дел или от людей, с которыми вот так же неприятно работать.
Машина медленно тронулась, покатилась по дворам. Вместе с тихим шуршанием шин двигались и мои мысли. Как же глупо вот так относиться резко к женщине, которая наверняка из-за детей пошла на опасную и жуткую работу. В свое время мне тоже пришлось сталкиваться с осуждением из-за выбора профессии. Смеялись, удивлялись, фыркали насмешливо, что молодая девушка вместо крепкой карьеры в прокуратуре выбрала вольные хлеба такой странной профессии – частный детектив. Да и сейчас регулярно бывает неприятно, когда кто-то закатывает глаза или недоуменно вскидывает бровь: женщина – частный детектив?
А эту несчастную женщину за все осудили: что рано замуж вышла, что троих родила, что старалась заработать денег на детей, все выкрасили в черный цвет. Собачница ведь вроде за детей переживает, но сколько при этом зависти в рассказе. Нет хороших или плохих людей, всего намешано в каждом. Ноги мои уже коснулись асфальта на парковке, как я подпрыгнула от неожиданной мысли. Серый асфальт, серый – смешение белого и черного, смешение хорошего и плохого в человеке. Об этом говорили кости! Девушка из рассказа собачницы, ее надо разыскать! Ведь она оказалась в тюрьме из-за Андрея, он думал, что помогает ей, избавляет от тяжелой жизни ночной бабочки, а она вместо свободы оказалась за решеткой.
Зазвонил телефон, Кирьянов, усердно жуя, спросил:
– А если неподалеку от здания фонда бомжа сбила машина, это интересный случай?
– Достойный внимания. Есть подробности?
– Ну, человек без определенного места жительства выполз на дорогу, в темноте водитель иномарки его не заметил и переехал. От полученных травм тот скончался. Личность погибшего установили, некий Павел Молянов, сорок четыре года. Алкоголик со стажем, судя по циррозу и прочим болячкам.
– А почему выполз, а не выбежал или вышел?
– Ноги были сильно обморожены и почти сгнили, еще когда он был жив. Видимо, ходить не мог уже.
– Свидетели происшествия были?
– Нет.
– Скажи дату и время, когда это произошло.
После разговора с Кирей я принялась листать ленту социальных сетей, чуть ли не час ушел на то, чтобы найти видео того дня. Ничего криминального. Обычная раздача еды Жогиным. В четыре вечера он закончил, отдает последние бутерброды. Если поехал с вокзала в фонд, то по времени должен был наткнуться на погибшего бездомного возле здания. Хотя вдруг тот лежал в кустах или приполз с другой стороны. Все не то…
И снова звонок Володе:
– А ты можешь пока прерваться и узнать мне подробности громкого дела, которое было заведено по инициативе Жогина? Меня интересует некая женщина, я не знаю ее имени и фамилии. Ее обвинили в организации борделя и засадили в тюрьму. Еще у нее трое детей. Это все, что мне известно. И информация нужна срочно.
– Ладно, это лишь из-за фаршированной щуки в твоем холодильнике. Я от нее в восторге. Вернется жена, и пойдем в ресторан, где ты ее заказала.
– Боюсь, что нам придется еще год работать, чтобы накопить на ресторан с щукой. Так что ты не расслабляйся, жду.
– Ты бы спросила лучше у своей подруги, она как раз этим делом занималась.
– Какой еще подруги?
– Рядкиной, ты ведь теперь ей звезды на погоны новые зарабатываешь. Уже городской отдел весь знает, что вы с ней на пару убийцу Жогина ищете.
– И она вела то самое расследование про бордели?
– Так точно.
– Отлично, тогда отбой. Снова возвращайся к фонду.
Судя по звукам, Киря вернулся к холодильнику. А я же поднялась домой, надо немного дать организму передохнуть, да и переодеться не помешает…
Дома, как обычно, я соорудила себе огромную чашку кофе с приправами, которую с наслаждением выпила на балконе. Мягкое кресло и свежий напиток вернули энергию. Я написала Людочке сообщение, что в семь подойду в гости, и открыла гардероб. Черные брюки, белая блузка – вполне подходящий наряд для визита к соседям. Перед выходом я захватила из запасов в кухонном шкафчике яркую пачку редкого сорта кофе, который купила во время последнего
