А вы болтайте, не бойтесь, я крепко сплю.
Как только за Валентиной закрылась дверь, я пошла в атаку.
– Я хочу знать про Ирочку Сорокину!
– Что? – Глаза у Людмилы округлились до размера блюдец.
– Только вот не надо сейчас уходить от вопроса. Это важно!
– Да зачем? Мама уже наговорила всякого, да? Я не уйду из полиции из-за того случая. Даже не уговаривайте.
– При чем здесь «уйду не уйду»?
– Сорокина ведь знала Жогина, она из-за него оказалась в тюрьме!
Рядкина нахмурилась:
– Мама все напутала. Все было не так. Да, Ира после смерти Максима пошла работать в бордель, быстро там нашла себя, стала зарабатывать легкие деньги. У нее трое детей, нет образования, выбор у моей одноклассницы был небольшой. Со временем она стала не только оказывать услуги клиентам, но вести бухгалтерские записи, собирать выручку, подбирать новеньких. Когда Андрей Жогин начал свое расследование, поднял шумиху в газетах и интернете, то Ира оказалась крайней. Ей предъявили обвинение в организации кучи борделей. Я была в следственной группе, которая готовила дело для суда, и знаю, что Иру фактически подставили. Я пыталась поговорить с ней, объяснить, что необходимо сдать всех шишек, назвать организаторов. Тогда с учетом того, что у нее трое детей, ей дали бы условный срок. Но… Сорокина, она с первого класса умом не блистала, только стразами на нарядах. Закатила мне истерику, решив, что я мщу ей за Максима. После того как она напала на меня с ножом, уже не было речи об условном сроке. Иру посадили, и надолго.
– А где она сейчас?
– В тюрьме, я думаю. Не очень хочу о ней вспоминать. Это не по-человечески, она моя одноклассница все-таки. Но эту историю больше всего мне хочется забыть. К чему вообще вопросы про Сорокину?
Но ответить я пока не могла, мозг работал, сводя кучу фактов в стройную логическую систему.
– Ира зарабатывала деньги, пускай и не самым честным путем, но с учетом ее образования, трех детей и неблестящих умственных способностей для нее это был легкий заработок.
– Она жила даже лучше, чем с Максимом. Наряжалась… А может, по работе ей приходилось так выглядеть, я с ней не общалась с самой школы, хоть и в одном дворе жили.
– А потом появился спаситель Андрей и раскачал скандальное дело, правильно?
– Ну да.
– То есть Ирина лишилась источника дохода, а потом и попала в тюрьму?
– Но за решетку она попала уже из-за меня. Ну то есть из-за нападения на сотрудника полиции, Жогин тут ни при чем.
– Формально по закону – да. А вот глобально, понимаешь? – незаметно для себя я перешла с Людочкой на «ты». – Если бы не Андрей, то Сорокина жила бы припеваючи и дальше. Он, конечно, молодец – спас молоденьких девчонок, увел их с панели. Но жизнь конкретной одной работницы его действия сильно испортили.
– Думаешь, это Сорокина? – ахнула Людочка.
– Мотив у нее точно есть. Еще она зла на него, отсюда и не холодный расчет, а избиение лежащего уже без сознания мужчины. А еще блестяшки на крыше! – я ликовала. Есть рабочая версия.
– Сейчас! – Рядкина, забыв о маме в соседней комнате, бросилась набирать номер в телефоне.
– Кудряшкин, это Рядкина! Срочно пробей мне по базе, Сорокина Людмила, статья… Какой еще ужин, какой отдых, Кудряшкин, ты на дежурстве! Бегом! Записывай данные.
Возле дверей раздалось кхеканье.
Люда, не слыша ничего вокруг, положила трубку и продолжила мою мысль:
– Если она досрочно освободилась, то где Сорокину искать? Квартиру она продала тогда, чтобы адвоката нанять. Мама умерла еще до того, как Ира третью девочку родила.
– Кхм, кхм, – Снова раздалось у дверей. В черном квадрате дверного проема показалась Валентина в теплом халатике, накинутом на ночнушку, на лице поблескивали очки.
– Во-первых, Людмила, я в шоке от твоих манер. Ни «добрый вечер, коллега», ни «приятного аппетита». С таким обращением с мужским полом я от тебя внуков не дождусь!
– Ну, мам, – протянула Людочка пристыженно. – Не начинай.
Но разбуженную Валентину было не остановить.
– А во-вторых, ну сама подумай, что будет делать мать, как только окажется на свободе? Конечно, искать своего ребенка, это инстинкт! А Ирочка, какой бы дамой свободных нравов ни была, своих девчушек очень любила.
В-третьих, девочки, а не пора ли вам укладываться спать? Уже первый час ночи, недосып отвратительно сказывается на женской внешности. И легкости характера, это я сейчас вас имею в виду, Людмила!
А вам, Танечка, предлагаю заночевать у нас на диване. Категорически не отпущу вас одну по темноте.
Мы с Рядкиной переглянулись.
– Я вызову такси, – успокоила я старушку.
– Это совершенно безопасно, мама, – поддержала меня Людочка. И мы дружно закивали, лишь бы старушка уже снова отправилась в постель.
На прощание Валентина чего только не делала: крестила меня, строго наказывала отзвониться сразу, как доеду, даже рвалась со мной, чтобы запомнить номер машины. Людочка еле сдержала тревожную мать. Наконец, под бдительным взглядом старушки я нырнула в салон автомобиля. Водитель недоверчиво переспросил:
– Это вас чего, в соседний дом, что ли, везти?
– Да, через двор, дом номер восемь, второй подъезд.
Машина мягко тронулась, водитель никак не мог скрыть эмоции:
– Первый раз так везу, чтобы в соседний дом. Ну, совсем люди обленились. Хотя мне сменщик рассказывал всякое, он бомбила бывалый. Недавно тетка одна вокруг детского дома круги нарезала час. Расплатилась, как положено, и вышла. Ну, вот что, людям совсем деньги некуда девать? И ведь одета по-бедному, в китайский пуховик со стекляшками. Что за манера пыль в глаза пускать, строят из себя богатых. На такси в соседние дома ездят, стеклом бутылочным обклеятся и нос задирают, будто бриллианты нацепили.
– А когда он женщину вокруг детского дома катал?
Таксист, видимо, привык ворчать в пустоту, поэтому от моего вопроса метнул подозрительный взгляд в зеркало заднего вида.
– А вам чего тетка эта сдалась?
Из моей сумки с шуршанием вылетела купюра, таксист тут же понимающе
