Он сказал, что на бумажке сплошная тарабарщина, но это может оказаться уликой. Я спросил, уликой против чего? Он не хотел говорить, да я и сам был слишком занят, чтобы возиться с этим.
– Я его увижу и все выясню, – заверил я. – Бумажка при нем, ты не знаешь?
– При нем. Он только что похлопывал себя по карману, спрашивая, здесь ли вы, и я слышал, как бумажка там шуршала.
– Спасибо, Клем, – сказал я.
Заезд кончался, победителя повели расседлывать, и от трибун к весовой устремились сотни возбужденных болельщиков. Я стоял у двери, ожидая Джо, и прислушивался к разговорам. Я узнал, что Ливерпуль всех разочаровал, а для говорившего стал чистейшим убытком. Я там не был, я был слишком занят, разрабатывая плечевые мускулы, чтобы вернуть утраченную силу.
Сэнди на ходу похлопал меня по спине и сказал, что чертовски рад опять видеть на горизонте мою физиономию и что я похож на плохого актера, играющего Человека, Который Смеется.
– Ты видел Джо? – продолжал он. – Он тут все пищал, что ты ему нужен.
– Да, мне передали, – сказал я. – Я как раз его жду.
Двое журналистов кинулись расспрашивать меня об Адмирале и о моих планах для утреннего выпуска газет. Сэр Кресвелл Стамп удостоил меня кивком и характерным оттопыриванием верхней губы, что у него означало улыбку.
Удовольствие, которое я испытывал, снова окунувшись в родную стихию, было несколько испорчено Дэном, шагавшим по лужайке рядом с потрясающе красивой девушкой. Он без умолку что-то рассказывал ей, а она доверчиво смотрела на него и смеялась. Это была Кэт.
Увидев меня, они ускорили шаг и подошли ко мне, улыбаясь.
Это была удивительно красивая пара, оба черноволосые и грациозные – все-таки они необычайно подходили друг другу. Кэт, уже привыкшая к моему шраму, который она хорошо разглядела во время ланча несколько дней назад, приветствовала меня коротким: «Кого я вижу!» В тоне ее – увы! – не было и намека на что-либо интимное. Кэт взяла меня под руку и попросила пройтись с ней и Дэном вдоль скаковой дорожки – она хотела наблюдать за следующим заездом.
Я взглянул на Дэна. Он чуть улыбнулся, но его темные глаза смотрели на меня непроницаемо и неприветливо. Мои мускулы тоже невольно напряглись, когда я увидел его с Кэт. В данный момент я понимал его чувства. Поэтому моя следующая фраза была продиктована не только желанием настичь Клода Тивериджа, но и беспокойством за судьбу нашей с Дэном дружбы.
– Я не могу, – сказал я. – Мне нужно срочно найти Джо Нантвича. Может быть, после… если вам наскучит гулять.
– Хорошо, Алан, – откликнулась Кэт. – Может быть, мы потом вместе выпьем чаю? – Она повернулась и бросила мне через плечо: – Еще увидимся. – В этих словах и сопровождавшей их улыбке мне была ясно видна насмешка над ревностью, которую она во мне возбуждала.
Наблюдая за ними издали, я забыл о Джо и теперь отправился искать его. Ни в весовой, ни в раздевалке его не было.
Пит вырос передо мной, как башня, когда я вернулся на свой пост у дверей. Он приветствовал меня, словно давно потерянного друга. Шляпа на его голове была сдвинута на затылок, широким плечам было тесно в пиджаке. Он добродушно оглядел мое лицо.
– А они неплохо тебя сшили, знаешь? В последний раз, когда я тебя видел, ты был весь залит кровью. Ты, наверно, так и не помнишь, что с тобой произошло?
– Нет, – проговорил я с сожалением. – Иногда мне кажется, что… но я не могу удержать мысль.
– Может, это и к лучшему, – сказал он, желая меня утешить, и поправил тесемку скаковых очков, собираясь идти в весовую.
– Пит, ты не видел Джо? Говорят, он искал меня.
– Да, искал, – кивнул Грегори. – В Ливерпуле он тоже искал тебя – очень хотел тебе что-то показать, какой-то адрес, что ли, написанный на коричневой бумаге.
– Ты видел эту бумагу? – спросил я.
– Вообще-то, видел, но Джо меня раздражает, и я не стал с ним задерживаться. Кажется, там было написано «Чичестер».
– Ты не знаешь, где найти Джо?
Губы Пита презрительно скривились.
– Я видел, как этот нахал зашел в бар десять минут назад.
– Уже! – воскликнул я.
– Жалкий пьянчужка, – пробурчал Пит без всякого сочувствия. – Я бы не позволил ему сесть на свою лошадь, даже если бы, кроме него, на свете не осталось ни одного жокея.
– В какой бар он пошел?
– Тот, что за открытыми трибунами, рядом с тотализатором. Он и еще один человек, для которого он скачет, как его, Тюдор, что ли? Кажется, за ними увязался еще кто-то.
Я разинул рот:
– Но Тюдор порвал с Джо в Челтенхеме!
Пит пожал плечами:
– Тюдор вошел в бар с Джо и другим парнем, тот шел за ними по пятам. А может, он и не с ними, не знаю.
– Ладно, спасибо тебе.
До бара за углом, куда направился Джо, было всего сто ярдов. Это был длинный деревянный барак, примыкавший к высокому забору, отделявшему скаковую дорожку от шоссе. Я не терял времени, но, когда вошел и протолкался сквозь толпу пьющих пиво посетителей, Джо там уже не было. Клиффорда Тюдора тоже.
Я вышел к трибунам. Приближалось время второго заезда, и у тотализатора стояли очереди. Здесь же, рядом с баром, люди нетерпеливо посматривали на часы и на программы, зажав в кулаке приготовленные к уплате деньги. Мужчины бежали по траве к трибунам. В здании тотализатора громко трещали звонки, и люди в очередях, сбившись в кучу, стремились просунуть деньги сквозь маленькие окошечки, прежде чем их захлопнут.
Я нерешительно топтался на месте. Нигде не было и намека на Джо, и я решил пойти в жокейскую ложу на трибунах и поискать его там. Я сунул голову в бар, чтобы проверить в последний раз, нет ли его там, но бар был пуст, если не считать трех особ не первой молодости, вытиравших залитую пивом стойку.
Я нашел Джо только потому, что двигался медленно.
Благодаря изгибу дороги бар и здание тотализатора стояли под углом друг к другу. Пространство между ними по фасаду было узкое, почти щель, дюймов восемнадцати, затем оно расширялось, так что у самого забора бар и тотализатор отстояли один от другого фута на четыре, а то и на пять.
Проходя мимо этой щели, я и увидел Джо. Но я узнал его, только когда подошел ближе.
Сначала я просто увидел человека на земле и подумал, что он, может быть, болен или пьян, и подошел выяснить, не нужна ли
