выше, чем другие, допустим, одиннадцать к четырем, в то время как другие предлагают максимум пять к двум. Деньги так и посыплются. Вы согласны? – Я встал и пошел к двери. – Сейчас я вам кое-что покажу.
Лестница показалась мне круче, чем всегда. Я поднялся в свою комнату, достал скаковые справочники и пачку букмекерских билетов и зашаркал обратно в гостиную. Я положил билеты на стол перед Лоджем, и отец подошел, чтобы поглядеть на них.
– Эти билеты, – объяснил я, – Билл оставил своим детям для игры. Три из них, как вы видите, выданы фирмой «Л. С. Перт», остальные – другими фирмами, причем все разными, ни одна не повторяется дважды. Билл Дэвидсон был человек педантичный. На обороте каждого талона он записывал дату, условия ставки и имя лошади, на которую ставил. Он ставил у букмекеров, где ставки выгоднее, вместо того чтобы играть через тотализатор или у букмекеров у перил, то есть, – объяснил я специально для Лоджа, видя, что тот не понял, – у букмекеров, которые стоят вдоль перил между букмекерскими местами и членскими ложами, записывая ставки, которые делают члены клуба и знакомые им люди. Они посылают им еженедельный расчет с выигрышем или проигрышем. Билл не делал крупных ставок и считал, что играть через тотализатор не так увлекательно.
Лодж разглядывал три билета фирмы «Л. С. Перт».
Круглый почерк Билла был четким и разборчивым. Я взял первый билет и прочел вслух:
– «Перипатетик, 7 ноября. Десять фунтов из расчета одиннадцать к десяти». То ость Перипатетик шел в таких высоких шансах, что Билл рассчитывал выиграть на свою ставку одиннадцать фунтов.
Я раскрыл справочник и нашел отчет об этих скачках.
– Перипатетик, – сказал я, – проиграл двухмильную скачку с препятствиями в Сандауне, отстав на четыре корпуса. Скакал Джо Нантвич. Стартовая цена была одиннадцать к десяти – она указывала безусловного фаворита. «Л. С. Перт» должна была получить грандиозный барыш.
Я взял второй билет и прочел:
– «Сакбэт, десятое октября. Пять фунтов из расчета шесть к одному».
Я открыл программу на этот день. Сакбэт остался без платного места в Ньюбери, и скакал на нем Джо Нантвич. Лучшая предложенная цена была пять к одному, а непосредственно перед стартом – семь к двум.
Я положил билет Сакбэта на стол и взял третий – «Малабар, 2 декабря. Восемь фунтов из расчета пятнадцать к восьми». Малабар пришел четвертым в Бирмингеме. Скакал Джо Нантвич. Стартовая цена была шесть к четырем.
Лодж и мой отец молча сверяли билеты со справочником.
– Точно так же я пересмотрел и все остальные, – сказал я. – Все эти лошади проиграли. И только на одну из них был получен лучший расчет, чем можно было ожидать. Но скакал на ней не Джо, а какой-то аутсайдер, шедший из ста к шести.
– Как бы я хотел, чтобы ипподромная братия считала целыми числами, – жалобно проговорил Лодж.
– Разве вы не слышали, – сказал я, – как заядлый игрок обучал своего сына считать? Один, шесть к четырем – два.
Лодж рассмеялся, в уголках его темных глаз появились морщинки.
– Я должен переписать эти цифры с талонов «Л. С. Перт» вместе с данными из справочника, чтобы все это улеглось у меня в голове, – сказал он, отвинчивая колпачок «вечного» пера и принимаясь за работу.
Мой отец уселся рядом с ним и наблюдал, как растет красноречивый список. Я вернулся на подоконник и ждал.
Наконец Лодж сказал:
– Теперь я понимаю, почему вашему отцу так недостает вас. – Он положил перо в карман.
Улыбаясь, я предложил:
– Если вы хотите насладиться действительно потрясающей историей мошенничества, посмотрите в этом справочнике отчет об ирландских скачках. Это фантастика.
– В другой раз. На сегодня с меня достаточно, – сказал Лодж, потирая лицо рукой.
– Теперь, как я понимаю, тебе остается только сообщить нам, кто все это организует, – произнес отец с оттенком иронии, которую я уже давно научился воспринимать как одобрение.
– Вот этого, милый па, я и не могу сделать, – вздохнул я.
Но Лодж, снова включившись в разговор, предположил:
– Может, кто-нибудь из тех, кого вы знаете по ипподрому? Ведь это должен быть человек, который связан со скачками. Как насчет Перта?
– Может быть. Я его не знаю. Хотя, пожалуй, нет никакого Перта. Имя было продано вместе с фирмой. В следующий раз, когда буду скакать, я сделаю ставку у него и посмотрю, что из этого получится.
– Ничего подобного ты не сделаешь, – сказал мне отец.
– А может, это был жокей, или тренер, или владелец лошадей? – спросил Лодж.
– Тогда включите сюда распорядителя и членов комитета по скачкам, – посоветовал я иронически. – Ведь они первыми узнали о том, что я обнаружил проволоку и взялся расследовать это дело. И это тут же стало известно человеку, которого мы выслеживаем. Может быть, он – это они? Я сказал, что подозреваю тут нечто большее, чем просто несчастный случай, считаным лицам и мало с кем говорил на эту тему вообще, перед тем как со мной «дружески побеседовали» в лошадином фургоне.
– Кто-то из людей, которых вы знаете, – продолжал Лодж, раздумывая. – Как насчет Грегори?
– Нет, – возразил я.
– А почему нет? Он живет в Брайтоне, достаточно близко от конторы «Такси Маркони».
– Он не рискнул бы покалечить Билла или Адмирала, – сказал я.
– Откуда у вас такая уверенность? – спросил Лодж. – Люди не всегда оказываются такими, как кажется. Убийцы очень часто любят животных. Недавно судили парня, который ночью убил сторожа. Он не проявлял ни малейших признаков раскаяния, пока ему не напомнили, что он раскроил голову заодно и собаке. Тогда он разрыдался.
– Трогательно, – сказал я, – но здесь не тот случай. Это не Пит.
– Вера или доказательства? – настаивал Лодж.
– Вера, – ответил я сердито, поскольку был совершенно убежден в том, что говорю.
– Жокеи? – допытывался Лодж.
– Я не могу себе представить, чтобы жокей мог оказаться типом, которого мы ищем, – сказал я. – И еще вы забываете, что скачки были вторым номером в программе и за них принялись только потому, что над конторой «Такси Маркони» оказалась дышащая на ладан букмекерская фирма. Одно это могло навести хозяина таксомоторов на мысль о скачках.
– Что ж, возможно, вы правы, – согласился Лодж.
Мой отец сказал:
– А может быть, первоначальный владелец «Такси Маркони» решил пуститься во все тяжкие и фальсифицировать продажу, чтобы замести следы?
– Клиффорд Тюдор, вы его имеете в виду? – спросил Лодж с интересом.
Отец кивнул, и Лодж обернулся ко мне.
– Тюдор здесь так и лезет изо всех щелей, – сказал я. – Он знал Билла, и у Билла записан на клочке бумаги его адрес.
Я сунул руку в карман пиджака, вынул
