пускай хоть на русском?
- Я бы перевел так...
Он немного подумал.
В старый-старый пруд
Вдруг прыгнула лягушка.
Плеск воды: «Плюх!»
Если это стихотворение, то на заборе тоже стихи пишут, и не из трех строчек, а из трех букв, подумал я.
Говорю иронически:
- С каких это пор такие пустяки называют поэзией?
- Это пустяк для того, у кого пустая голова! – рассердился мой помощник. Обиделся за свою Японию.
- Что вы сразу ругаться? – сказал я примирительно. - Лучше объясните, про что это.
- Про что угодно. Зависит от глубины вашего ума, чуткости души и живости воображения. Может быть, пруд – это окружающий мир, прыгающая лягушка – это вы, а звук воды – резонанс от ваших деяний. Или наоборот: статичный пруд – это вы, а прыгающая лягушка – вторжение в вашу жизнь некоего внешнего события. Всё зависит от того, кем вы себя ощущаете – прудом или лягушкой. У великих японских стихов бывает бесчисленное количество интерпретаций. Но для метода «Лягушка Басё» берется не канонический вариант стихотворения, а одна из ранних, малоизвестных версий. Впоследствии Басё от нее отказался, сочтя чересчур помпезной. Кроме лаконичности японцы любят еще и простоту. Но следователю ранний вариант очень полезен.
Он вот какой:
В старый-старый пруд
Вдруг прыгнула лягушка.
Или в океан?
- И что нам с того океана? – подумав, спросил я.
- Океан шире пруда. Возможно, диапазон нашего поиска слишком узок. Давайте-ка для начала увеличим зону осмотра. Исследуем не только непосредственную периферию места, где обнаружен т-труп. Будем постепенно увеличивать радиус, обращая внимание на всё необычное. Я двинусь налево, вы – направо.
- «Жабе с Басё», «Жабе с Басё», шлехт коп ногам покою не дает, - ворчал я, мелкими шажками бредя по магазину. - Что тут осматривать? Пол как пол. Прилавок как прилавок…
На прилавке лежали разные штуки, какие всегда увидишь в магазине тканей: большие ножницы – отрезать материю, маленькие ножницы - подстригать нитки, линейки с дюймами для покупателей-поляков, линейки с вершками для покупателей-русских, линейки с тефáхами и зерéтами для покупателей-хасидов, линейки с сантиметрами для покупателей-немцев . По железной дороге кто только не ездит. Всё аккуратненькое, новенькое, с блестящими стальными оковками, потому что «Горалик» очень солидная фирма, которая уважает себя и клиентов.
- Надо же, - говорю я, - здесь столько красивых штуковин с острыми концами, и Либера можно было проткнуть любой из них, но убийца выбрал для своего черного дела самый покоцанный аршин с помятой оковкой. Бедный Либер, и тут ему не повезло!
Я сказал это ни для чего, а просто потому что мне стало скучно. Но Фандорин быстро повернулся и подошел к прилавку.
- Холмс, вы гений!
- Да? – удивился я.
Гением я себя не считаю. Думаю, меня можно назвать очень способным. Некоторые именуют «мудрецом» и «большим талантом» - я не спорю. Но «гением» все же чересчур. (Да, я еще и скромный).
- Смотрите!
Мой Ватсон поднял аршин, которым проткнули Либера Горалика.
- Видите? Погнут не только острый конец, который вонзили в тело. На т-тупом конце тоже вмятины. Что это может значить?
Я отодвинулся.
- Ради б-га, не суйте мне под нос эту гадость! Не желаю я на нее смотреть, она кровью забрызгана!
Фандорин минуту-другую вертел в руках аршин, потом говорит:
- А вмятины-то свежие. Но насколько свежие? Кто может знать, когда они появились?
- Понятно кто, - отвечаю. - Ханан Стефанович. Для приказчика аршин как для солдата ружье.
- Так идемте к нему, спросим. Если еще вчера на аршине вмятин не было, это меняет всю картину убийства.
- Почему? Объясните, чтобы мне не выглядеть перед Стефановичем идиотом. В конце концов это я веду дело, а вы мне только помогаете!
- Ну как же! Это очень п-просто… - начал Фандорин, а закончить не успел.
За дверью на женской половине раздался визг.
- Иииии!!!
А потом крик:
- Ой мамочки! Ой что это? Ой это кровь!
Я узнал голос Нетании.
Мы кинулись туда.
Барышня Горалик стоит на лестнице, вся трясется, тычет пальцем вниз.
- Я спускалась, хотела подышать воздухом, застегивала пальто, и оторвалась пуговица… Покатилась по ступенькам, под лестницу. Ищу пуговицу – вижу: молоток. Подобрала, а на нем кровь! Я отшвырнула его. Вон он!
Палец у нее дрожит, губы трясутся.
Гляжу – так и есть. На полу валяется молоток. Чуднóй такой: широкий железный брусок на длинной рукоятке. И она вся в бурых каплях.
Фандорин наклонился, поднял, осмотрел.
- Да, это к-кровь.
- Ой, я это видеть не могу! – пищит Нетания.
Замахала руками, захромала прочь – через магазин, чтобы только не смотреть на страшную находку. Напугалась, бедняжка. Подростки они такие: только с виду ерепенистые. Все-таки девочка есть девочка.
- Загадка вмятин разъяснилась, - сказал мой Ватсон. - Либера не проткнули одним ударом. Кто-то вколотил в лежащее тело аршин вот этим молотком. Значит…
Я и сам сообразил:
- Значит, убийца не обязательно был силач, и аффект ему тоже не понадобился!
- Или ей, - прибавил Фандорин. - Подобное вполне могла совершить женщина. И даже девочка.
- Ну уж девочка-то нет, если вы про Нетанию. Без Нетании мы нипочем не нашли бы этот молоток, - напомнил я. – Зачем ей самой себя выдавать?
Он согласился:
- Это п-правда. Итак, что же ночью произошло в магазине? Вероятно, убийца заглянул туда и увидел, что Либер Горалик спит. Напился, сел, опершись спиной на прилавок, а потом сполз на пол. Преступник взял с прилавка аршин и вколотил его прямо в сердце лежащему. Где-то раздобыл молоток. Нужно будет выяснить – где.
- А зачем убийце понадобился молоток? Проткнул бы, на сколько воткнется, и ладно.
Фандорин на меня посмотрел так, будто больше не считал меня гением. Со вздохом объяснил:
- Чтобы все думали, будто убийство совершил некто, обладающий большой физической силой. Ведь именно к такому заключению мы с вами и пришли, верно? Если не считать версии аффекта, которая тоже оказалась ошибочной… Молоток действительно странный. Что это за буквы здесь вырезаны?
Я прочитал:
- «Коф» и «гимл». Это как «к» и «г».
- Кальман Горалик! Инструмент скульптора, вот что это за
