Я хочу вернуть сына.
Мы с Напарником обсудили, стоит ли звонить Джудит и вводить ее в курс дела. Я решаю, что нет, во всяком случае не сейчас. Она лишь добавит нервотрепки и усугубит ситуацию. А что еще опаснее — она может проболтаться, что это дело рук Кемпа и его подручных. А Риардон предупредил, чтобы я держал это в тайне.
Я все равно звоню Джудит, просто чтобы узнать, как она. Трубку берет Эйва и сообщает, что Джудит в постели, напилась лекарств и ей плохо. Только что ушли фэбээровцы. На улице толпятся репортеры. Все просто ужасно. Как будто я не знаю.
В семь вечера звоню Риардону и говорю, что согласен.
На получение ордера на обыск уходит час. Похоже, у копов наготове был даже судья. В половине девятого мы с Напарником выезжаем из Города. Спереди и сзади нас сопровождают машины без опознавательных знаков, к чему я уже привык. Когда мы добираемся до рекламного щита доктора Ву, там уже настоящее столпотворение. Прожекторы, два экскаватора, не меньше двух десятков человек с лопатами и кирками и несколько собак в клетках. Я рассказал им все, что знаю, и они начали поиски вдоль кукурузного поля. Полицейские штата оцепили участок трассы и не позволяют останавливаться проезжающим машинам, которые могут заинтересоваться происходящим.
Напарник отгоняет наш фургон на место, которое ему указывают, футов за сто от щита. Мы сидим и надеемся, и первые минуты перерастают в долгие часы ожидания. Полицейские методично протыкают штырем каждый квадратный дюйм земли. Квадрат огораживается, исследуется, потом наступает очередь следующего. Экскаваторы пока не используются. Собаки ведут себя спокойно.
По другую сторону щита припарковано несколько черных машин без опознавательных знаков. Я уверен, что заместитель начальника полиции Кемп сидит в одной из них. Я ненавижу его и готов всадить ему пулю в лоб, но только он может вернуть мне сына.
А затем я вспоминаю, через что ему пришлось пройти: ужас, страх, ожидание и отчаяние, когда они с женой поняли, что Джилиана домой не вернется. А теперь он сидит там и молится, чтобы его люди нашли ее кости и он мог хоть что-то похоронить по-человечески. Найти скелет — это максимум, на что он может надеяться. Мои надежды куда оптимистичнее и уж точно имеют больше шансов сбыться.
К полуночи я кляну Арча Свэнгера самыми последними словами.
2
Пока продолжается ночная работа, мы с Напарником дремлем по очереди. Мы здорово проголодались и умираем от желания выпить кофе, но уехать не можем. В двадцать минут шестого на мой мобильник звонит Риардон:
— Это пустышка, Радд, ее тут нет.
— Я рассказал все, что знаю, клянусь.
— Я тебе верю.
— Спасибо.
— Ты можешь ехать. Выезжай на шоссе и двигайся на юг до поворота к придорожному кафе «Четыре угла». Я перезвоню через двадцать минут.
Мы трогаемся и видим, как все занятые поисками начинают собирать вещи. Собаки по-прежнему отдыхают в своих клетках. Арч Свэнгер наверняка наблюдает из укрытия где-то поблизости и смеется над нами. Мы едем на юг, и через двадцать минут снова звонит Риардон.
— Ты знаешь стоянку грузовиков возле «Четырех углов»?
— Думаю, да.
— Остановись на заправке, но бензин не покупай. Войди в кафе — оно справа, у дальней стены за стойкой есть кабинки. Твой сын там будет сидеть и есть мороженое.
— Понял.
Мне ужасно трудно удержаться и не ляпнуть глупость типа «спасибо» — как будто я им искренне благодарен, что они похитили моего сына, не причинили ему вреда, а потом вернули. Если честно, меня охватывает чувство облегчения, радости, благодарности, ожидания и даже возникает сомнение, что похищение может закончиться на такой счастливой ноте. Так не бывает.
Через минуту мой телефон снова звонит. Это Риардон.
— Послушай, Радд, не имеет смысла копать это дело, задавать вопросы, обращаться в прессу, говорить на камеру — в общем, делать все, что ты обычно делаешь. Прессой мы займемся сами, дадим утечку, что тебе удалось найти сына после анонимного звонка. Наше расследование похищения продолжится, но ни к чему не приведет. Мы понимаем друг друга, Радд?
— Да, согласен. — Я сейчас согласен на все, что угодно.
— Версия такая. Кто-то похитил твоего сына, но тот его достал своими капризами, потому что во многом, наверное, похож на тебя, и его решили оставить на стоянке грузовиков от греха подальше. Тебе все понятно, Радд?
— Все, — говорю я, еле сдерживаясь, чтобы не облить его потоком отборной матерщины.
На стоянке, залитой светом, грузовики выстроены аккуратными рядами. Мы паркуемся у заправки, и я быстро прохожу в кафе. Напарник остается в фургоне наблюдать, нет ли за нами слежки. В кафе уже полно народа — началось время завтрака. В воздухе висит запах кипящего масла. За стойкой крепкие дальнобойщики поглощают блины и сосиски. Я поворачиваю за угол, вижу кабинки, прохожу первую, вторую, третью и в четвертой вижу Старчера Уитли с улыбкой во весь рот, сидящего в одиночестве перед большой креманкой с шоколадным мороженым.
Я целую его в макушку, ерошу ему волосы и устраиваюсь напротив.
— С тобой все в порядке?
— Наверное, — отвечает он, пожимая плечами.
— Тебя никто не обижал?
Он мотает головой. Нет.
— Скажи мне, Старчер, тебя точно никто не обижал?
— Нет. Они были хорошие.
— А кто они? С кем ты был, когда ушел из парка в воскресенье?
— С Нэнси и Джо.
Возле кабинки останавливается официантка. Я заказываю кофе и яичницу, а потом спрашиваю:
— А кто привел сюда этого парнишку?
Официантка оглядывается по сторонам.
— Не знаю. Тут минуту назад была женщина, сказала, что мальчик хочет мороженого. Наверное, отлучилась куда-то. А за мороженое заплатите вы?
— С удовольствием. У вас тут есть камеры наблюдения?
Она кивает на окно:
— На улице. В помещении нет. Что-то не так?
— Нет, все в порядке. Спасибо.
Когда она ушла, я спрашиваю Старчера:
— А кто тебя сюда привел?
— Нэнси, — отвечает он, отправляя в рот большую ложку мороженого.
— Послушай, Старчер, отложи на минутку ложку и расскажи, что случилось, когда ты пошел в туалет в парке. Ты пускал гоночный катер, потом захотел по-маленькому и отправился в туалет. А что было потом?
Он медленно втыкает ложку в мороженое и оставляет ее в нем.
— Ну, потом меня вдруг схватил большой дядя. Я подумал, что он полицейский, поскольку на нем была форма.
— У него был пистолет?
— Нет. Он просто перенес меня в фургон, который стоял за туалетом. За рулем был другой дядя, и мы поехали очень быстро. Они сказали, что везут меня в больницу, потому что бабушке стало нехорошо. И что ты уже там с ней. Мы ехали и ехали, а потом оказались за городом, где меня оставили у Нэнси и Джо. Дяди уехали, а Нэнси сказала, что с бабушкой все в порядке и ты скоро приедешь меня забрать.
— Понятно. Это было в субботу утром. А что вы делали в субботу потом и весь день вчера?
— Ну, смотрели телевизор, старые фильмы и разные передачи и много играли в нарды.
— Нарды?
— Ну да. Нэнси спросила, в какие игры я люблю играть, и я сказал, что в нарды. Они не знали, что это такое, и Джо пошел в магазин и купил дешевые нарды. Я их научил, как играть, и все время обыгрывал.
— Они тебя не обижали?
— Нет, совсем. Говорили, что ты в больнице и не можешь уехать.
Наконец появляется Напарник. Он радуется при виде Старчера и треплет его по голове. Я прошу его найти управляющего, выяснить, где установлены камеры, предупредить, что фэбээровцы наверняка заберут все записи, и позаботиться, чтобы они не пропали.
Мне приносят яичницу, и я спрашиваю Старчера, не хочет ли он есть. Нет, не хочет. Последние два дня он ел только пиццу и мороженое. То, что просил.
3
Поскольку меня никогда не приглашали в дом, где живет Старчер, я решаю, что туда его не повезу. Мне не хочется видеть никаких бурных сцен с охами и ахами. В получасе езды от Города я звоню Джудит и сообщаю, что с ее сыном все в порядке. Он сидит у меня на коленях, и мы подъезжаем к Городу по федеральной автотрассе. Она так потрясена, что не может вымолвить ни слова, и я передаю телефон Старчеру. Он говорит: «Привет, мам», и я думаю, что она на седьмом небе. Я даю им немного поболтать, а потом беру трубку и рассказываю ей, что мне поступил звонок с инструкциями, где его можно забрать. Нет, никакого вреда ему не причинили, разве что перекормили сладким.
