— Я бы никогда ничего подобного ей не предложил, — сказал Дермот возмущенным тоном. — Но я думаю, если бы я был свободен, она вышла бы за меня.
— Но ты женат на мне, — сказала Селия недоуменно.
— Потому нам и надо развестись. Все можно проделать быстро и без особого труда. Самой хлопотать тебе не придется. Все расходы я возьму на себя.
— Ты хочешь сказать, что вы с Марджори все же соединяетесь?
— Неужели ты думаешь, что я буду втягивать такую девушку в бракоразводный процесс? Нет, все можно сделать очень легко. Ее имя даже и упомянуто не будет.
Селия вскочила, глаза ее сверкали.
— Ты хочешь сказать… хочешь сказать… это же гнусно! Если бы я любила человека, я бы соединилась с ним, пусть это и не хорошо. Может быть, отняла бы и мужа у жены — хотя не думаю, что смогла бы отнять отца у ребенка, — не знаю… Но я бы сделала это по-честному. Не стала бы прятаться за чужую спину, осмотрительно выжидая, пока другие не разгребут всю грязь. По-моему, вы с Марджори оба отвратительны. Если бы вы действительно полюбили друг друга, жить друг без друга не могли бы, я бы, по крайней мере, вас уважала. Я дала бы тебе развод, если бы ты этого захотел, хоть и считаю, что разводиться — это плохо. Но я не желаю заниматься враньем и притворяться и разыгрывать спектакли.
— Чепуха, все так делают.
— Ну и пусть.
Дермот подошел к ней вплотную.
— Послушай, Селия, я все равно разведусь. Я не буду ждать и втягивать Марджори в это дело не стану. И тебе придется дать согласие.
Селия смотрела ему прямо в лицо.
— Не дам, — сказала она.
Вот тут Дермот и допустил промашку.
Если бы он стал уговаривать Селию, просить о снисхождении, говорил бы, что любит Марджори, что она нужна ему и что он жить без нее не может, — Селия бы растаяла и во всем пошла ему навстречу, как бы ни было это ей больно. Она бы не устояла перед страдающим Дермотом. Она всегда ему уступала, — не удержалась бы и на этот раз.
Она была на стороне Джуди против Дермота, но найди он правильный к ней подход, она бы поступилась Джуди, даже если бы и возненавидела себя за это.
Но Дермот пошел другим путем. Он считал, что вправе иметь свои желания, и пытался силой своего добиться.
Селия всегда была такой мягкой, такой уступчивой, что он теперь поражался ее сопротивлению. Она практически не ела, потеряла сон, ноги не держали ее, она едва ходила, жестоко страдала от невралгии и болей в ухе, но держалась решительно. А Дермот все пытался давить на нее.
Говорил, что так себя вести — позор, что она пошлая баба с железной хваткой, что ей должно быть за себя стыдно, что ему за нее стыдно. Не действовало.
Это с виду. Внутри же его слова резали ее как по живому. И это Дермот — Дермот так о ней думает!
Ее начинало беспокоить ее состояние. Иной раз она теряла нить разговора — даже мысли путались…
Ночью она просыпалась, обливаясь холодным потом. В полной уверенности, что Дермот ее отравит, чтобы убрать с дороги. Днем она понимала, что это были дикие ночные фантазии, но все равно спрятала подальше и заперла пакет с химикатами для сорняков, стоявший в сарае рядом с цветочными горшками. При этом она думала: «Это же не нормально — я не должна сходить с ума… я просто не должна сходить с ума…»
Случалось, она просыпалась среди ночи и принималась бродить по дому, что-то разыскивая. Как-то ночью она поняла, что ищет. Она искала маму…
Ей надо найти маму… Она натянула платье, затем надела пальто и шляпу. Взяла фотографию матери. Она пойдет в полицейский участок и попросит установить, где мама. Мама пропала, но полиция найдет ее… А стоит ей только найти маму — и все уладится…
Она долго шла пешком — под дождем, по мокрой дороге… Не могла припомнить, зачем идет. Ах, да, в полицейский участок — где же полицейский участок? В городе, конечно, а не там, где поля.
Она повернулась и пошла в другую сторону…
В полиции ее хорошо встретят и помогут. Она назовет им имя матери — какое у матери имя? — Странно, она не может вспомнить…
А как ее зовут?
До чего страшно — она не может вспомнить!
Не Сабилла ли? Или Иванна?.. Какой ужас, когда не можешь вспомнить…
Обязательно надо вспомнить свое имя…
Она чуть не упала в канаву…
Та была полна воды…
Можно утопиться…
Утопиться лучше, чем повеситься. Если ничком лечь в воду…
Какая же она ледяная! Нет, она не сможет, не сможет…
Она найдет маму… и мама все уладит.
Она скажет: «Я чуть не утопилась в канаве», а мама в ответ: «Было бы очень глупо, родная».
Глупо… да, глупо. Дермот считает ее глупой — давно. Он так ей и сказал, и лицо его кого-то ей напомнило.
Конечно же! Стрельца!
Стрельца. Дермот все время был на самом деле Стрельцом…
Ее стало мутить от страха…
Надо попасть домой… спрятаться… Стрелец разыскивает ее… Дермот за ней крадется…
Наконец она добралась до дома. Было два часа ночи. В доме спали…
Крадучись, она поднималась по лестнице…
Какой ужас, стрелец там — за той дверью — она слышала его дыхание… Дермот — Стрелец…
Она не осмеливалась войти в свою комнату. Дермот хочет избавиться от нее. Он может туда прокрасться…
Сломя голову, она взлетела на один пролет вверх. Там комната гувернантки Джуди — мисс Худ. Ворвалась к ней.
— Спрячьте меня от него… спрячьте…
Мисс Худ была очень добра, она успокоила Селию.
Проводила ее вниз, в ее комнату, осталась с ней.
Засыпая, Селия вдруг проговорила:
— Как глупо, я ведь и не могла бы найти маму. Я помню — она же умерла…
Мисс Худ вызвала врача. Он оказался человеком добрым и настаивал, чтобы Селия доверила себя заботам мисс Худ.
Сам он переговорил с Дермотом. Сказал ему без обиняков, что Селия очень тяжело больна. И предупредил, что может произойти, если не избавить ее от волнений.
Обязанности свои мисс Худ выполняла очень умело. Старалась делать так, чтобы Селия и Дермот не оставались наедине. Селия просто прилипла к ней. С мисс Худ она чувствовала себя в безопасности… Мисс Худ добрая…
Однажды Дермот вошел и встал у кровати.
Он сказал:
— Мне так жаль, что ты заболела…
С ней говорил не чужой человек, а Дермот.
Комок встал у нее в горле…
На другой день мисс Худ появилась очень обеспокоенная.
Селия тихо спросила ее:
— Он уехал, да?
Мисс Худ кивнула. С каким она вздохнула облегчением, увидев, что Селия так спокойно восприняла эту новость.
Селия даже не шелохнулась. Она не чувствовала ни горя — ни острой боли… Она была как в оцепенении и лежала очень тихо.
Ушел…
Но ведь однажды придется встать с постели и начинать жизнь заново — с Джуди…
Все кончено…
Бедный Дермот…
Она заснула и спала беспробудно два дня.
А потом он вернулся.
Не незнакомец вернулся, а Дермот.
Сказал, что сожалеет о случившемся: с тех пор как он ушел, места себе не находил. Сказал, что думает, Селия права: ему следует быть с ней и с Джуди. Во всяком случае он попробует… Он сказал:
— Но ты должна поправиться. Я не выношу болезней и несчастий. Я и с Марджори подружился отчасти из-за того, что ты этой весной была такая несчастная. Мне надо было с кем-то развеяться…
— Знаю. Мне надо было оставаться «красивой», как ты постоянно мне твердил. — И помолчав, спросила: — Ты в самом деле хочешь попробовать? Я ведь не выдержу больше… Если ты честно будешь пытаться наладить отношения — в течение трех месяцев. А не сможешь, то так тому и быть. Но… но… я боюсь, что опять начнутся со мной странности…
Он ответил, что в течение трех месяцев попытается все забыть. Даже с Марджори видеться не будет. Он сказал, что очень сожалеет.
Но так продолжалось недолго.
Мисс Худ — и Селия знала об этом — жалела, что Дермот вернулся.
Через некоторое время Селия признала, что мисс Худ была права.
Начиналось все не сразу.
У Дермота стало появляться плохое настроение.
Селия жалела его, но не осмеливалась что-либо сказать.
Мало-помалу становилось все хуже.
Если Селия входила в комнату, Дермот выходил.
Если она к нему обращалась, он не отвечал. Он разговаривал только с мисс Худ и с Джуди.
Дермот не говорил с нею, не смотрел на нее.
Иногда он брал Джуди покататься на машине.
— А мама поедет? — спрашивала Джуди.
— Да, если хочет.
Когда Селия готова была ехать, Дермот говорил:
— Пусть лучше мама тебя повезет. А то у меня дел много.
Иногда Селия отказывалась, говорила, что занята — вот тогда Дермот с Джуди отправлялись кататься.
