На выходе из лифта она шагнула в большой холл, он же место знакомства с историей компании «Игра». Справа на стене цифры: 1992 и 40. Как объяснила Вере симпатичная девушка, офис-менеджер: первая цифра — год создания «Игры», а вторая — начальный капитал, с которого все и покатило. Под потолком на тросах-растяжках висела большая игральная кость.
Психотерапевту казалось, будто она находится в какой-то гигантской лаборатории современного алхимика. Часть кирпичной стены, бетонная колонна, нарочито открытые металлоконструкции, даже кран-лебедка под потолком — неокрашенный, со следами старой ржавчины — все это создавало впечатление заводского, но облагороженного варианта промзоны. Городской пейзаж за огромными незашторенными окнами естественно вливался в офисное пространство. Бесшумно работали мощные кондиционеры. Мебель парила, не касаясь пола. Присмотревшись внимательнее, Лученко заметила, что часть офисной меблировки крепится к модулям под потолком. А в кухонном блоке, как объяснила подчиненная Чепурного, Олег Аскольдович любит сам готовить кофе и горячие бутерброды для особо важных клиентов. Поэтому металлический остров с мойкой и удобным столом развернут к гостям. Радушный хозяин находится лицом к собеседникам, при этом каждый предмет на кухне так близко, что стоит только протянуть руку, и легко дотянешься. Вера, очень ценившая удобства жизни, начала уже завидовать. Вот где можно работать допоздна! Тут тебя напоят, накормят — может, еще спать уложат?..
Зайдя в кабинет Олега Аскольдовича, Вера увидела вместо обычного пафосного стола и кресла из натурального дерева и кожи какие-то табуретки — божьи коробочки, сиденья-кактусы, инь-янские столики (черно-белые запятые из пластика). Ее окружали не предметы офисной мебели, а дизайн-концепты. Ну правильно, игра продолжается — да здравствует игра! Хозяин концептуального кабинета подкатил барный столик на деревянных колесах с разнообразным выбором напитков и закусок — ни дать ни взять коробчонка, в которой едет лягушонка!
— Присаживайтесь! — любезно пригласил Чепурной.
— С удовольствием, — сказала Вера, но подумала: «Куда садиться? На пуфы-кактусы или на табуретку — божью коровку? На таком вообще можно усидеть?» Из всего ассортимента сидений она выбрала нечто, напоминающее садовую скамейку, и опустилась на нее.
Вначале поговорили о пострадавшей Лиде. Вера уже навестила подругу, утешала как могла, сняла боль и успокоила. А капризы снять не смогла, для капризов, сказала ей, у тебя Олег имеется. Чепурной закивал — а как же! После такого вступления оставалось только сообщить:
— Олег Аскольдович! Моя работа по вашему делу практически закончена. Я знаю, кто совершил два убийства и покушение на Лиду.
Она намеренно обратилась к нему по имени-отчеству, чтобы подчеркнуть: неофициальная часть закончена, а сейчас она говорит как нанятый для сложной работы специалист, пришедший с официальным отчетом.
— Замечательно! Кто?
— Даже если б я назвала фамилию, ни вы, ни милиция, ни я на данный момент не можем ничего доказать. Увы.
— Как это?! Да вы что, Вера Алексеевна, издеваетесь? Но ведь… Что же нам делать? — Расстроенный хозяин кабинета плюхнулся рядом с Верой на сиденье.
— Потому и пришла к вам, чтобы предложить нестандартный ход. Надеюсь, он поможет разоблачить преступника. Но без вашей помощи мне не обойтись.
— Любая помощь, любое содействие! О чем речь! Внимательно слушаю, говорите!
— Нужно устроить игру-ловушку для преступника. Боюсь, это единственный способ.
— Отлично! Вера, вы — чудо! — воскликнул бизнесмен, быстро переходя от плохого настроения к радужному. — А может, все-таки назовете имя убийцы? — просительно заглянул он в ее глаза.
— Не поверите. Давайте все организуем так, как будто сочиняем игру для клиента. Ведь игра — это по вашей части.
И она коротко объяснила Чепурному, насколько сложную задачу им предстоит решить. Этот человек уже почувствовал свою безнаказанность. Убиты двое, третья жертва лежит в больнице. Стив Маркофф вынужден скрываться. Певица Франческа арестована, а у нее гастрольный тур. Ни в чем не повинный Хижняк тоже арестован и сидит. И главное, Лида все еще в больнице. Дай Бог, чтобы с ней все обошлось!.. Преступник удовлетворен. Мало того, что он осуществил задуманное, милиция не просто не подозревает его, она ведет расследование совсем в другом направлении — в противоположном.
— Что чувствует злодей? — спросила Вера.
— Он успокоился.
— Правильно. Нам же нужно взбудоражить его. Причем так сильно, чтобы спровоцировать на новое нападение. Это должна быть какая-то совершенно эпатажная, скандальная акция. Вызвать у него возмущение! Протест! И тогда вы сможете взять преступника с поличным.
— Я все понял. Вот тут у меня папки, в них проекты. Давайте вместе посмотрим. — Чепурной достал из шкафа картонные пронумерованные коробки и разложил их на столе.
Лученко углубилась в работу. Открывала и быстро перечитывала очередную разработку фирмы «Игра», захлопывала крышку и переходила к следующей. Часто на ее лице появлялась улыбка, но она не отвлекалась от чтения. Иногда хмурилась, ничего не находя.
Неожиданно хозяин фирмы воскликнул:
— Вот же оно!
Это был знаменитый эпатажный проект, фирма с ним успешно работала в Европе, Америке и даже в Японии. Перформанс, чьей главной фишкой был «Человек-дворняга». Персонаж действа, Гарик Дрозд, прославился тем, что перевоплощался в собаку. Ключевой темой его шоу и инсталляций была защита прав животных. И за рубежом Дрозд, что называется, попал в десятку, поскольку тема охраны окружающей среды главенствовала в общественной жизни всех цивилизованных стран.
Вера читала отчеты о скандальных выступлениях «животины» и только диву давалась. В одном из нью-йоркских клубов человек-собака имел оглушительный успех. Для затравки было продемонстрировано несколько эпатажных выходов: голый Дрозд на поводке у роскошно одетой дамочки, бросающийся на людей и валяющий их по сцене; человек-собака, писающий в естественной для кобеля позе на микрофон посреди интерьера; и, наконец, он же — сжирающий собачьи консервы из кормушки на полу. Текстовый отчет был снабжен яркими фотографиями.
— На языке психиатрии это называется «регрессивным поведением», — задумчиво прокомментировала Лученко.
— Мы используем для описания действий Гарика Дрозда термин «зоофрения», — ухмыльнулся Чепурной. — Если вам интересно, могу подробно рассказать об американских гастролях. На самом деле это называется современным искусством. «Художник» устраняет преграды между собой и зрителем!
— Да уж… Ваш нью-Шариков — это именно то, что нам нужно! Но, Олег Аскольдович, у нас мало времени, а работы много. Чем закончились американские игры?
— Америка буквально сошла с ума от Гарика Дрозда, о такой популярности мы даже и мечтать не могли! Пресса была в восторге, его показывали все телеканалы! Шли целыми семьями, дети визжали от восторга, родители умилялись и взволнованно перешептывались.
— Им что, больше нечего смотреть? Или там все балдеют от антиэстетики?
— О, в Америке существует давняя традиция так называемых freak show — фрик-шоу, что значит «показ уродов». Для американцев уродство — это один из вариантов развлечений. В этом их отличие от нашего славянского менталитета, где к уродам всегда относились с жалостью и состраданием, оставляли жить при церквях, а издеваться над ними считалось не просто чем-то аморальным, но даже греховным.
— Знаете, Олег, я всегда была против ярлыков и не считала американцев примитивными, но вот это… Н-да. Похоже, мы живем в век, когда обыватели предпочитают иметь рядом персонажей типа Дрозда, чей сексуальный имидж взрывает их общепринятые нормы поведения. Но сейчас именно этот персонаж нам и нужен! — Вера подвела черту вопросом. — Где сегодня найти человека-дворнягу?
— Это легко узнать. — Чепурной набрал номер. — Привет, Полкан… Ха! Сразу узнал? Плохо. Не бывать мне богатым. Хорошо, я люблю прибедняться, но до Березовского мне далеко. Сделай вид, что не узнал! Ладно. Кончай прикалываться. У меня к тебе есть деловое предложение… — Олег кратко изложил Дрозду идею игры в музее.
Вера наблюдала за ним и понимала, что руководитель «Игры», эксцентричный миллионер Олег Аскольдович Чепурной, заработал на Дрозде такое паблисити и такие деньги, какие не приносили ему все его предыдущие проекты и игры, вместе взятые. Не зря взгляд у него из сонного и ленивого превратился в ястребиный. Общаясь с дворнягой-человеком, он излучал боевую прыть. Будь его воля, он бы зачислил Дрозда в свой штат навсегда. Вера взглянула на фотографию голого человека в клетке, старательно изображавшего собаку. Закрыла глаза, пытаясь вообразить себе ужас и омерзение музейщиков, с которыми она общалась в последнее время. Не нужно быть большим психологом, чтобы представить реакцию Хижняка, Аросевой или Суздальской. А что скажут старушки смотрительницы? «Ничего, у стариков нервная система закаленная. Они войну прошли и выстояли, — успокоила свою совесть Вера. — И вообще, это ведь делается с одной лишь целью: вытащить на свет божий убийцу!»
