тебе свою любовь и верность, то я точно пас.
– Перестань. – Он чувствует, какой удар я нанесла ему, а я чувствую, как под ногами рушится наш фундамент. Мы никогда не доверяли друг другу, поэтому это дается легко.
– Надо признать, я никогда не доверяла тебе. – Я смотрю ему в глаза. – Больше не хочу тебя видеть.
Он сжимает мои руки и едва слышно говорит:
– Только если ты всерьез.
– Что ты наделал? – шепчу я.
– То, что делают все воры. Я украл тебя! – рычит он и сжимает меня еще крепче. Я отказываюсь смотреть на него. Не могу, потому что в этом есть и моя доля вины. Когда перед глазами проносится воспоминание, как здесь стояли Шон и Доминик, я теряю равновесие.
– Осторожнее, Тобиас, ты слишком эмоционален, – безжизненным тоном говорю я. – Это вредит бизнесу. – Я чувствую его боль и опустошение, но не могу сопереживать.
– Просто… дай мне шанс с ними поговорить.
– Иди. Говори. Занимайся своими делами. Но пора прощаться, поскольку, когда ты вернешься, меня здесь уже не будет.
– Даже думать об этом не смей, – шепчет он так яростно, что я чувствую весомость его угрозы, но в ней слышится и отчаяние.
– Ты их недостоин. Ты недостоин никого из нас. Ты сказал, что усовершенствуешь свою игру. И все это время я об этом думала. Помнишь? Я говорила тебе, что ты становишься слишком предсказуемым, и ты сказал, что усовершенствуешь игру. – Я качаю головой. – Господи, и ты это сделал.
– Это не игра. И мы не чертов бизнес. – Сжимая челюсти, он хватает меня за подбородок. Его глаза горят решимостью и болью, Тобиас заставляет меня посмотреть на него. – Двадцать минут назад ты прекрасно знала, кому принадлежишь, с кем ты, и знаешь это сейчас. Скажи, что я дурак, раз поверил в это.
– Ты сказал, что между нами ничего не может быть.
Он напирает:
– Черт возьми, может!
Я смотрю на него глазами, полными слез.
– Я никогда тебя не прощу. Они никогда не простят тебя.
– Знаю. – Тобиас наклоняется, чтобы поймать мой взгляд. – Я могу быть злодеем, в которого ты влюбилась, но это не умаляет моих злодеяний. Останься. Я вернусь.
Я стою посреди дворика, когда он исчезает в доме. Спустя мгновение слышу, как Тобиас заводит свой «Ягуар». Он уезжает, а я стою на ослабевших ногах и чувствую себя совершенно уничтоженной.
И тут меня осеняет, что до этого дня, до встречи с Тобиасом, я так и не познала всепоглощающую любовь. Я уверена, что больше никогда ее не прочувствую. Я нашла свою истинную любовь за секунду до того, как меня ее лишили. Проклятие, чертова судьба – влюбиться в мужчину, в котором я должна была видеть своего соперника. А он вместо этого украл мое сердце.
Он выложил все свои карты, только потому что его к этому принудили, и уничтожил зарождающееся у меня к нему доверие.
Пронаблюдав несколько часов за облаками, я встаю с земли, иду наверх и начинаю собирать вещи.
В голове туман, когда я просыпаюсь, окруженная ящиками, забитыми одеждой.
От летнего бриза застекленные двери моей спальни стучат о стену. После очередного дуновения они снова о нее ударяются, и причина моего пробуждения становится ясной.
Двери до сих пор распахнуты настежь, поскольку практически всю ночь я слушала песню Джорджа Майкла «Образ отца», которая на полную громкость звучала в доме и в лесу за ним.
Я в сердцах собиралась, когда в одном из моих плейлистов заиграла эта песня, любимая моей матерью.
И пока я слушала ее, роясь в вещах, меня осенило, как же поразительно она подходит к ситуации.
Эта песня безоговорочно символизирует мои отношения с человеком, который сознательно ввел меня в заблуждение, злоупотребил моим обессилевшим сердцем и воспользовался моей слабостью.
И на один короткий миг дал мне все, чего я, казалось, была лишена.
Все, чего я хотела в жизни.
Он воспользовался моими романтическими фантазиями, провозгласил нас родственными душами, поклонялся моему телу, бережно обращался с моим сердцем, утянул в ожившие грезы и держал там, пока я не насытилась им, не погрязла в нем сполна, а сам тем временем проник в мою чертову душу.
Поэтому я включила песню на полную громкость для человека, который так легко меня обманул, чтобы признать его победу. Я выразила все каждой строчкой песни, намереваясь понять, когда именно он успел меня обмануть.
Сполна.
Возможно, я не доверяла Тобиасу, но верила в его ложь настолько, что отдала себя без остатка.
Он одержал сокрушительную победу, обставив всех остальных.
Наверное, я никогда не узнаю, было ли это уловкой, но теперь точно знаю, что этот мужчина завладел моим сердцем, и я вовек не смогу его вернуть.
«Я сделал то же, что и все воры. Я украл тебя!»
О, и как же он в этом преуспел!
Уезжай, Сесилия. Сию же минуту.
На сей раз меня удивляет, как же легко оборвать связь. Я не буду этому противиться. На самом деле даже примирюсь. Я больше не в силах продержаться в игре с такими высокими ставками. Да с ним, кажется, у меня и не было шанса.
Сонная, ерзаю в постели и морщусь, почувствовав дискомфорт.
Я не помню, как уснула, но лежу сейчас посреди раскуроченной комнаты, полной открытых сумок и недавно купленных чемоданов, которые заказала на прошлой неделе, приготовившись ехать домой. Я не собиралась оставлять ни одной вещи в этом доме, потому что, стоит мне переступить порог и выехать за ворота, это станет прощанием.
Я не рассчитывала, что прошлой ночью ко мне придет Тобиас, так и вышло. Видимо, став ночным диджеем, я разозлила птиц, чье щебетание раздается за окном. С трудом себя поборов, я тру глаза, пытаясь развеять сон.
Когда я наконец просыпаюсь, то лежу, с недоумением пытаясь понять, как так крепко уснула посреди кровати, а вся моя сложенная одежда осталась на месте. Продолжая попытки собраться с мыслями, с трудом поднимаю руки. Когда удается привстать с матраса, на котором спала, на меня наваливается такая слабость, что я падаю ничком, чтобы прийти в себя.
Какого черта?
Через несколько секунд назойливое жжение на спине вынуждает меня подняться и осмотреться в поисках острых предметов. Ничего не найдя, я тянусь к сотовому, лежащему на тумбе, и понимаю, что проспала целый день, а до смены остался всего час.
Если бы я собиралась вернуться на работу.
Но нет.
Вместо этого я отправляю письмо своему супервайзеру. Это отнимает у меня несколько
