кто состоял в коммуне, нам важны две молодые пары: Фабрис Менар с юной женой Элизабет и Себастьен Гроссмаллард с Анжеликой Ройер. Последняя отличалась от других тем, что произошла из богатой семьи, на деньги которой и жили все четверо. Занимаясь тем, чем обычно занимается молодежь: веселились, не думая о последствиях. Вскоре обе девушки забеременели. – Элизабет начала рыдать громче. – И обе от Себастьена Гроссмалларда. – Хьюго склонил голову, крепче прижимая к себе мать. – Фабрис Менар страдал от врожденного порока сердца и не мог иметь детей. И вновь именно Ричард первым это выяснил.
– Стрелял холостыми, значит? – спросил Мартин, с любопытством подаваясь вперед.
В ответ Валери только закатила глаза и продолжила:
– Амбициозный политик Леопольд Ройер не сумел смириться с последствиями поведения дочери для своей карьеры и тайно нанес визит в поселение, требуя, чтобы его закрыли. Гораздо хуже оказалось то, что Анжелика родила девочку, а Элизабет – мальчиков-близнецов. – Сенатор спрятал лицо в ладонях. – Той ночью пары заключили ужасную, просто кошмарную сделку. За которую мы расплачиваемся и поныне, как я полагаю.
Присутствующие какое-то время впитывали информацию, Валери же выдерживала драматическую паузу, позволяя им усвоить услышанное. И давая тем самым возможность Ричарду испытать самодовольную радость. Ведь именно его рассуждения о Бетт Дэвис и Джоан Кроуфорд, поменявшихся ролями и игравших сестер, могли стать ключевым моментом, натолкнувшим напарницу на разгадку.
– В обмен на некоторую сумму, которая позволила Менарам открыть свой бизнес, Ройер забрал у них старшего из мальчиков и вынудил дочь с зятем объявить его своим. И лишь потому, что хотел иметь внука, будущего протеже, ведь девочка не годилась для этой роли! – Валери глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. – Ни Элизабет, ни Анжелика так и не оправились от столь чудовищного события. Коммуна распалась, а деньги пошли на то, чтобы выковать блистательную карьеру для Себастьена, гениального шеф-повара. Так были посеяны семена катастрофы.
– Но зачем убивать Анжелику? – Теперь комиссар говорил менее скептично.
– Затем, что она сама пыталась избавиться от мужа. – Валери указала на Гроссмалларда. – Потеря обоняния или вкуса началась постепенно. Скорее всего, из-за отравления. Предположительно, Анжелика подсыпала Себастьену какую-то субстанцию из тяжелых металлов, например кадмия или таллия: они обладают такими побочными эффектами. И в итоге приводят к летальному исходу. Но, осознав воздействие яда, увидев, как муж медленно теряет кулинарные таланты, Анжелика предпочла пытку убийству и предложила новый рецепт, использовав затем связи отца и хвалебные рецензии Татильона, чтобы прославить десерт и обеспечить Гроссмалларду блестящее будущее. При условии, что он станет опираться на жену в приготовлении блюда.
Сидя в углу зала, шеф-повар так и причитал. Сложно было определить, понял он что-то из сказанного или нет. Никто не хотел приближаться, чтобы выяснить это наверняка.
– Я не знаю точно, – медленно продолжила Валери, – подтолкнули Анжелику к самоубийству, или Себастьен проведал об отраве и накормил ею жену, или, может даже, сенатор решил избавиться от дочери из-за загубленного бизнеса зятя.
– Мадам! – воскликнул Ройер, вскакивая с места. – Достаточно! Предположение, что я мог убить собственную дочь лишь по причине разрушенной карьеры Себастьена, – отвратительная инсинуация. Абсурд. Вы заходите слишком далеко.
– Вовсе нет, сенатор, – возразила Валери. Присутствующие отреагировали как зрители на теннисном матче и дружно перевели взгляды на второго игрока. – Ведь вы знали о чудесном дополнительном приработке Анжелики – вымогательстве с помощью шантажа.
Ройер молча сел.
А она продолжила:
– Ресторан Гроссмалларда стал крайне престижным и популярным заведением. Но не благодаря лишь одной еде. Многие приходили ради отдельного зала. Где он был: позади основного или на втором этаже? Неважно. Влиятельные люди пользовались этим местом, а вы, сенатор, в свою очередь пользовались ими, имея в своем распоряжении пикантную информацию, выставив шантажистом своего зятя. Не знаю, способствовало ли данное обстоятельство убийству Анжелики. Возможно, она планировала раскрыть вашу истинную натуру. Так или иначе, вы заставляли дочь заниматься грязными делишками.
Пожилой политик огляделся по сторонам. Если он ожидал встретить сочувствие или хотя бы тень уважения к своему высокому посту, то разочаровался.
– У вас нет доказательств, мадам.
– Насчет смерти Анжелики. Зато я знаю, где находится досье с материалами для шантажа. Вы же не хотите, чтобы я связалась с другими влиятельными людьми из того списка?
– Я могу действовать только на основании улик, мадам, – нервно кашлянул комиссар. – А значит, должен сейчас арестовать Себастьена Гроссмалларда.
Никто не понимал, как поступить. Все кончено? Ричард кусал губы, сдерживая отчаянное желание выпалить, что организация помещения для возможности высокопоставленным особам наслаждаться внебрачными связями напоминала ему комедию Билли Уайлдера «Квартира», хотя Джек Леммон оказался слишком порядочным и не делал компрометирующие фотографии. Пришлось удовольствоваться тем, чтобы подвести итог.
– Итак, мы вернулись к тому, с чего начинали. Гроссмаллард считал себя неприкосновенным и потому убил Фабриса и Антонина за то, что те испортили его десерт, хотя сам нес за это вину. И затем избавился от Татильона, так как он собирался сообщить правду всему миру.
Большинство присутствовавших выглядели удовлетворенными завершением мероприятия и начали вставать, потягиваясь. Все, кроме Гроссмалларда и Ройера.
Вот только у Ричарда еще были вопросы.
– Неясно, как Татильон получил досье с информацией для шантажа.
Толпа прекратила двигаться и застыла, раздумывая над новой загадкой.
– Все просто, – ответила Валери. Все вернулись на свои места, снова расселись и приготовились слушать. – Его отдал Гроссмаллард.
Реакция последовала незамедлительно. Воцарился хаос. Присутствующие вели себя как зрители после окончания скачек, только кричали не вместе, а каждый по отдельности, хоть и одновременно. Комиссар попытался успокоить толпу, а Ноэль Мабит даже постучал судейским молотком по стене, но ни тот ни тот не добились желаемого результата.
– Но это же не имеет смысла, мадам! – наконец сумел прорваться сквозь гомон комментарий Лапьера. – Зачем отдавать досье критику, а затем убивать его, не забрав при этом обратно материалы?
– Дельное замечание, – согласился Мартин. – Если только во Франции не существует смягчения приговора на основании невменяемости и идиотизма.
Валери улыбнулась, однако ответил ему Ричард:
– Все потому, что Себастьен Гроссмаллард не убивал Августа Татильона.
Снова разразился адский шум. На этот раз мадам Мабит выхватила у мужа судейский молоток и замолотила им по стене с такой силой, что почти немедленно призвала аудиторию к порядку. Комиссар сел, качая головой.
– Проблема заключается в том, что мы все сочли мотивом преступления непомерно раздутое эго Гроссмалларда. Фабрис убит. Антонин тоже. И почему? Потому что ему понадобился козел отпущения, чтобы скрыть отсутствие таланта. Затем погиб Татильон. По какой причине? Из-за того, что осмелился усомниться в кулинарном гении великого шеф-повара. – Некоторые начали оборачиваться, чтобы посмотреть на обвиняемого. В нем больше не осталось высокомерия, лишь огромная пустая оболочка. – Не спорю, эгоизм этого человека был чудовищным, разрушительным. Он поддерживал мнение Ройера, что должен всем демонстрировать силу и гениальность, что у любого мужчины должен быть сын – продолжатель дела.
– Типичное заблуждение, – фыркнула мадам Таблье.
– Согласен. Однако в последнем убийстве прослеживалась рука женщины. Мать отдает своего ребенка, и тот служит постоянным напоминанием о прошлой боли. Кто-то подбирается все ближе к тому, чтобы выяснить правду…
Все глаза обратились на Элизабет Менар. Она выглядела напуганной.
– Нет! – выкрикнул Хьюго, прижимая к себе мать еще крепче.
– Не двигайтесь! – Слова прозвучали спокойно, но достаточно громко, чтобы в зале снова воцарилась тишина. Зрители посмотрели на говорящего, который приставил одну из вязальных спиц к горлу Валери, обхватив ее за шею сзади. – Я не колеблясь убью вас. Думаю, вы уже не сомневаетесь в моих способностях.
Карин определенно поступила бы так, как обещала.
Аудитория была поглощена представлением и осознанием, что тихая дочь шеф-повара стояла за преступлением. Преданная защитница наследия отца стояла за его грандиозным крушением. Только Ричард, даже находясь на одной волне с остальными, размышлял про себя, как могла Валери, осторожная, точно леопард, и всегда контролирующая ситуацию, точно режиссер, позволить Карин к себе подкрасться.
– Эй, это моя спица! – взвизгнула разъяренная мадам Мабит. – Ты, – она ткнула локтем мужа, – иди и отбери ее.
– Оставайтесь на месте! – прикрикнула Карин.
Ноэль Мабит, который и не думал выполнять повеление жены, с облегчением послушался и даже поднял руки вверх, попутно выбросив клубок шерсти, словно тот мог взорваться. Моток ниток приземлился у ног Ричарда, сидевшего через проход и раздумывавшего, что делать дальше.
– Карин, пожалуйста, –
