Мартинссон исчез в толпе. Валландер поднял воротник куртки и пошел в противоположную сторону.
Через час они нашли друг друга. Оба промокли до нитки и устали от шума и толкотни.
— По-моему, хватит, — сказал Мартинссон. — Лучше выпить где-нибудь кофе.
Валландер кивнул на большую палатку с надписью «Кабаре».
— Ты туда заходил?
Мартинссон поморщился:
— Какая-то жирная корова изображает стриптиз. Публика вопит, будто увидела невесть какое сексуальное откровение. Тьфу!
— Давай поглядим, что там сзади, — предложил Валландер. — По-моему, там еще какие-то ларьки. А потом плюнем на все это.
Они пошлепали по грязи и протиснулись между кемпером и ржавой стойкой.
Там и в самом деле стояло несколько ларьков. Все совершенно одинаковые — брезентовые палатки с ярко-красными стойками.
И тут Валландер и Мартинссон увидели обоих.
Те стояли за прилавком, заваленным кожаными куртками. Там же висела табличка с ценой, и Курт Валландер успел подумать, что куртки неправдоподобно дешевы.
Оба молодых человека уставились на полицейских.
Валландер слишком поздно сообразил, что они его узнали. Его физиономия бесконечно мелькала в газетах и на телевидении.
Дальше все произошло очень быстро.
Тот, кого они называли Люсией, сунул руку под груду курток и вытащил пистолет. Мартинссон и Валландер прыгнули в разные стороны. Мартинссон запутался в палаточных веревках. Валландер стукнулся головой об угол кемпера. Звука выстрела было почти не слышно из-за рева мотоциклов в шапито, где «смертельные наездники» совершали под куполом свои мертвые петли. Пуля ударилась в стенку кемпера в полуметре от головы Валландера. Краем глаза он успел заметить в руке у Мартинссона пистолет. Умница, мелькнула мысль, захватил оружие.
Мартинссон выстрелил. Люсия покачнулся и схватился за плечо.
Пистолет выпал у него из руки. В ту же секунду Мартинссон, кое-как выпутавшийся из веревок, бросился на него прямо через прилавок. Прилавок рухнул, и оба они барахтались теперь в ворохе кожаных курток. Валландер нырнул под упавший прилавок и схватил пистолет Люсии. Череп уже бежал, протискиваясь сквозь толпу. Похоже, что перестрелку никто не заметил. Хозяева ларьков по соседству с удивлением смотрели и не могли понять, чем был вызван головокружительный прыжок Мартинссона.
— Беги за тем! — крикнул он из-под курток. — Здесь я справлюсь.
Валландер, сжимая в руке пистолет, бросился в погоню. Перепуганная публика шарахалась от него в стороны — какой-то бандит с искаженной физиономией, к тому же вооруженный. Он уже думал, что потерял Черепа из виду, когда заметил его снова: тот рвался через толпу. Какую-то пожилую даму он толкнул прямо на прилавок с пирожными. Валландер поскользнулся и опрокинул ящик с карамелью.
Внезапно Череп исчез.
О черт, подумал Валландер.
А потом заметил его опять. Череп был уже на краю площади, теперь он бежал к морю. Валландер бросился за ним. Его пытались остановить двое парней, наблюдавших за порядком, но он рявкнул им, чтобы держались подальше. Увидев оружие, парни отскочили в сторону. Один прижался к пивной палатке, другой опрокинул стенд с кустарными подсвечниками.
Валландер бежал изо всех сил. Сердце выскакивало из груди. Череп прыгнул с берегового откоса и пропал из виду. Их разделяло около тридцати метров. Валландер прыгнул за ним, но оступился на скользкой глине и покатился по крутому откосу. Пистолет выпал из рук. На какую-то секунду он подумал, что надо его поднять, но увидел, что Череп быстро удаляется, и рванул следом.
Погоня закончилась, когда ни тот ни другой были уже не в силах продолжать бег. Череп присел за перевернутой просмоленной шлюпкой, лежавшей на берегу. Валландер никак не мог отдышаться, он чувствовал, что вот-вот хлопнется в обморок.
И тогда Череп вытащил нож и пошел на него.
Вот этим ножом он отрезал нос Юханнесу Лёвгрену, промелькнуло в голове Валландера. Чтобы узнать, куда тот спрятал деньги.
Валландер лихорадочно огляделся. Ничего, кроме сломанного весла. Череп бросился на него, но Валландеру удалось отразить удар, выставив перед собой тяжелое весло.
Тот сделал еще один выпад. На этот раз Валландеру удалось нанести удар. Он попал по ключице и услышал, как хрустнула кость. Череп потерял равновесие. Валландер бросился на него и ударил кулаком в подбородок. Он вложил в удар все оставшиеся силы и почувствовал резкую боль в руке.
Череп рухнул на мокрый песок.
Валландер упал рядом, почти теряя сознание. И тут подбежал Мартинссон.
Дождь внезапно кончился.
— Мы их взяли, — сказал Мартинссон.
— Да, — сказал Валландер. — Мы их взяли.
Он подошел к морю и сполоснул лицо. Вдали, почти у самого горизонта, маячил силуэт грузового корабля. Он шел на юг.
Вдруг подумалось, как обрадуется умирающий Рюдберг.
Через два дня человек по имени Андреас Хаас признался в совершении убийства, но основную вину свалил на приятеля. Лотар Кравчук поначалу молчал, но, узнав об этом, тоже заговорил. Только утверждал, что главным был Хаас.
Все произошло именно так, как и предполагал Валландер. Эти двое заходили в банки, якобы поменять валюту, и приглядывались к клиентам, снимающим большие суммы денег. Когда трубочист Лундин повез Лёвгрена домой, они проследили за ним. А через два дня вернулись, взяв машину в лагере беженцев.
— Мне только одно непонятно, — сказал Валландер Кравчуку. — Зачем вы накормили лошадь?
Тот на него посмотрел с удивлением:
— Деньги же были спрятаны в сене. Могли и сбросить охапку-другую, пока искали портфель.
Валландер кивнул. Загадка сытой кобылы решилась очень просто.
— И еще одно, — сказал он. — Удавка.
Но ответа он не получил. Ни один из задержанных не хотел брать на себя вину за это бессмысленное зверство.
Пришло уведомление от чешской полиции. И Хаас и Кравчук были им хорошо известны. Они уже отбывали наказания за грабежи.
Сбежав из лагеря беженцев, они сняли недостроенный домик недалеко от Хёра. А кожаные куртки оказались крадеными, их забрали, ограбив магазин в Траносе.
Слушания в суде о заключении под стражу заняли несколько минут.
Никаких сомнений, что решающих улик более чем достаточно, ни у кого не было, хоть эти двое и валили все друг на друга.
Валландер сидел в зале суда и рассматривал их обоих. Хотя он наконец раскрыл это убийство и преступники понесут неминуемое наказание, он ощущал странную неудовлетворенность. Ему все вспоминалось то январское утро и удавка на шее беспомощной старухи. Зачем? Зачем эта жестокость ради жестокости?
Он поежился. У него нет ответа. И от этого еще тревожней.
Вечером в субботу 4 августа Валландер захватил бутылку виски и отправился к Рюдбергу. Он договорился с Аннет Бролин, что на следующий день они вместе поедут к его отцу.
Он собирался задать ей один вопрос: может ли она развестись ради него?
Он знал, что она скажет «нет», но ясно чувствовал, что она не обидится. По дороге к Рюдбергу он слушал Марию Каллас. Он взял неделю отпуска. Сначала он съездит в Лунд навестить Германа Мбойя, который должен был вернуться из Кении. А потом займется ремонтом в квартире.
И наверное, стоит в конце концов разориться на новый музыкальный центр.
Он поставил машину напротив дома.
Над его головой плыл лимонно-желтый месяц. Дело к осени, подумал он.
Рюдберг, как всегда, сидел в темноте на балконе. Валландер наполнил стаканы.
— Помнишь, как мы сидели и ломали голову над тем, что прошептала перед смертью Мария Лёвгрен? — сказал Рюдберг. — Думали нам придется искать каких-то иностранцев. А когда появился Эрик Магнуссон, казалось, что это он — убийца. Но это был не он. Что ж, теперь у нас есть иностранцы. И бессмысленная смерть бедняги сомалийца.
— Ты это знал с самого начала, — кивнул Валландер. — Ты знал, что это были иностранцы. Или нет?
— Не знал. Но думал — это точно.
Они неторопливо обсуждали все детали следствия, как будто все это произошло давным-давно.
