жениться добровольно.
– Пришлось тебе самостоятельно шаги в этом направлении предпринять.
– Нет, ну а чего тут такого? – пожала плечами Няша. – Один старик в четырех комнатах, и я – молодая женщина с кучей жильцов, которые у меня уже совсем не помещались. Конечно, я все правильно сделала. Я ему давно говорила, чтобы он на мне женился. Чего он артачился? Да и не стала бы я его убивать. Он снова сам во всем виноват! Зачем он на этой Ирке Аркадьевне надумал жениться? Почему на ней, а не на мне? Я и моложе, и здоровей, и за квартирой бы лучше смотрела. А он про какие-то чувства болтать начал. Сбрендил на старости лет, не иначе. Когда они мне сказали, что поженятся, я так и поняла, что придется мне снова самой действовать.
– Ножом и снотворным ты много раньше запаслась. Не в тот день ты к матери Евгешки явилась, а раньше в закромах у старухи пошуровала. И кухонный нож у Евгении раньше стянула. И лекарство украла. Знала, что будешь с ними делать, так ведь?
– Была у меня такая мысль. А что делать? Квартира сама собой бы не освободилась. Но и под суд мне за убийство Леонтия идти не хотелось. А я детективы смотрю, там всегда первой под подозрение жена попадает. Ну или муж, если бабу убивают. Вот я и поняла, что надо мне будет подозрения от себя отвести. А как? Да очень просто. На другого стрелки надо перевести, вот и все!
– А дочка и внук Леонтия для этой цели как нельзя лучше годились.
– Гришка – вообще судимый. Его в первую очередь должны были заподозрить. Да к тому же он мне еще царский подарок сделал, в ту же ночь в доме Загорского оказался.
– Это же ты его туда заманила! Сказала, что книжка сейчас у Леонтия. А Леонтий у своего брата гостит. Вот Гришка и рванул, чтобы книжку перехватить.
– Даже если так! Но для следствия было важно то, что Гришку в ночь убийства видели неподалеку от места преступления. А меня никто там не видел!
– Потому что ты, как мышь серая, проскользнула тихо вдоль стенки, никто тебя и не заметил!
– Иногда бывает полезно не выпячиваться и не светиться. Вот Гришка обожал эффектные появления, он и книжку у матери в магазине прихватил, чтобы произвести впечатление, если кого в доме встретит. А я без этой всей помпы тихонечко место заняла, свое дело сделала и так же тихо ушла. Никто на меня и внимания-то не обратил. Дом богатый, прислуги полно, кто на нее смотрит! Ползают какие-то серые букашки, суетятся, важных господ обслуживают, кто на них внимание-то обращает!
– Это не значит, что надо этих господ убивать, пока они спят!
– А если господа сами нажитым делиться с бедной девушкой не желают, тогда как девушке быть? Стоять в сторонке и ждать, пока у господ совесть проснется? А если не проснется? Между прочим, мне тоже хорошо пожить хочется. Может, я тоже одна в четырех комнатах была бы не против пошиковать!
В общем, идея с четырехкомнатной квартирой, которая находилась в непосредственной близости от ее собственных владений, не давала Няше ни сна, ни покоя. Стала для нее идеей фикс! Счастье было совсем рядом, только руку протяни. Нет, никак не могла Няша свыкнуться с мыслью, что владеет этими хоромами человек, который этого совершенно не заслуживает. Не то что она – Няша. Вот она бы была отличной хозяйкой, куда лучше, нежели Леонтий.
– Значит, Леонтия ты убила. А Ирину почему пожалела?
– Она мне много добра сделала, вещи разные отдавала, продукты, добрым словом и советом всегда поддерживала. Клиентов подбрасывала, когда я уборкой подрабатывала. Хоть и сука она, но зла у меня на нее не было. А вот Леонтий – он другое дело. И дочь бросил, и внука погубил, и меня обмануть пытался! К тому же не могла себе в удовольствии отказать, сунула нож в руки Ирины. Проснулась она, а рядом труп любимого человека. И нож у нее в руках. Если бы не фемунал, могли бы Иринку посадить за убийство. Но потом разобрались, указали, на кого мне и было нужно, на Евгению, дочь Леонтия.
– Таким образом, ты избавлялась разом от двух человек, которые тебе мешали. И от мужа, и от его дочери, которая являлась его наследницей.
– Конечно, можно было Евгению и не подставлять. Я могла бы иначе поступить, состряпать завещание Леонтия и задним числом зарегистрировать его. Есть у меня сестра двоюродная, она нотариус. Но во-первых, с ней бы тогда пришлось серьезно поделиться, а во-вторых, еще не факт, что она согласилась бы мне помогать. С тех пор, как пошла на юриста, стала такая важная, прямо не подойди к ней. И в любом случае дочка Леонтия бы просто так не угомонилась. Начала бы бегать по судам да юристам, доказывать, что свидетельство о браке фальшивое. Допустим, не доказала бы ничего, свидетельство подлинное, но времени бы на эти суды ушло много. А мне жильцов селить надо. Боялась я задержки.
– А меня ты не боялась, значит? – не выдержал Фрол. – Не боялась, что я удивлюсь, откуда это у брата новоявленная женушка взялась, если он про нее ни одного раза не упоминал даже.
– Опасалась. Поэтому книжечка ваша мне в самый раз пришлась. Я подумала, пообещаю ее вам, а вы взамен меня единственной законной наследницей вашего братца признаете. Если книжечка эта вам так дорога, то не поскупитесь, поди?
– Вот гадина! – побагровел Фрол. – Прямо жалею, что не прирезал тебя, словно животное!
– Назад уж не воротишь. Опоздали вы!
– Не будь так в этом уверена! У меня везде свои люди найдутся. Помни об этом!
– А чего же так? – язвительно хмыкнула Няша, которая в полиции совсем ожила и перестала трястись. – Книжечка ваша не нужна вам? Думаю, что ой как нужна! Так что придется вам для меня и адвокатов хороших нанять. И проследить, чтобы во время следствия ко мне бы хорошо относились. А я, в свою очередь, если меня все устроит, когда освобожусь, подскажу, где книжечку нужно искать.
Нет, Няша нигде не терялась. Самообладанию и цинизму этой мелкой гадины оставалось лишь позавидовать. Даже Фрол не нашелся, что сказать ей в ответ. По лицу было видно, что он мечтает свернуть Няше ее тощую цыплячью шейку, но что-то его останавливало. И это было явно не присутствие полиции. А вот что – Саше очень хотелось бы разгадать. Но это, похоже, должно
