будет никакого конца света. Эти сволочи так просто от меня не отделаются. Они забрали у меня самое дорогое. Я отвечу тем же.
К тому времени о каждом из восьмерки я знала многое. Год собирала информацию. Шла напролом. Вела игру по собственным правилам. Где подкупом, где шантажом, где обманом — иначе получить нужные сведения не удавалось. Оно и понятно — кому захочется вмешиваться в личную жизнь сильных мира сего.
Чаще срабатывал подкуп. Средств хватало, у меня хорошо отлаженный бизнес и отличная команда. Приходилось поступаться и принципами. Впрочем, какие могут быть принципы у человека, преступившего грань? А я преступила ее не раз.
Присмотрелась. Взялась за Светлова. Случайно наткнулась на его связь с одним мальчиком… сыном Рака. Тот на спор согласился соблазнить полковника. А я воспользовалась этим в своих интересах.
Светлов сломался быстро. Если бы всемогущий папаша узнал об их романе, стер бы в порошок обоих. А вот полоумная тетка с настоящей опасностью у полковника не ассоциировалась. В общем, он выбрал из двух зол меньшее. И ошибся…
Я сняла квартиру в вашем доме. Там живет несколько нужных мне людей. Место домработницы нашла сразу. Сначала у архитектора. Потом у Нонны Трофимовны. Наконец вышла на цель — полковника из областного полицейского управления Н*. Светлов подсказал, что в компьютере у того полным-полно данных по любым уголовным делам. И предложил скидывать ему в почту интересующие меня факты.
— У этого Ерохина, насколько я знаю, ноутбук. И он с ним практически не расстается.
— Однако он человек старой закалки. Любит комфорт и основательность. А посему регулярно переносит материалы на домашний стационарный компьютер и работает с ними там. Конечно, все запаролено, но…
— Еще бы! — усмехнулся Матвеев. — Его пароли вы в один присест вычислили…
— Не то что ваши, — согласилась Пахомова, — с ними пришлось повозиться. Как бы то ни было, а теперь я была в курсе любых событий губернии. И нашла для себя много интересного…
— Почему начали с Копейкина?
— Потому что так было проще. Корней Ильич не любил никого в жизни. Единственным объектом, заслужившим привязанность, был его банк. Точнее, лежащие в нем деньги. Две жены с детьми мотались по свету сиротами. Копейкин выделил каждой скромный пансион и отправил куда подальше. Любовниц менял, но без энтузиазма. Так, чтобы быть, как все. Есть — хорошо, нет — новых заведем. С друзьями отношения строились примерно в том же ключе. Родители умерли.
— И вы бы осмелились наказать стариков?
— В тот момент я бы и не на такое осмелилась. Готова была их близким глотки перегрызть. Собственными зубами! На глазах этих подонков. Чтобы кровь рекой. И от криков перепонки лопались!
А тут просто деньги. Мне даже казалось, что я ошиблась. Поплачет человек и забудет. Не тут-то было… Копейкин потерял смысл жизни. Опустился. Пережил два инсульта. Теперь это дряхлый старик, доживающее свой век растение.
— Можете не продолжать, я в курсе.
— И на том спасибо.
— Почему вторым стал Матвеев?
— Тезка?
— Нет, родственник. Ему-то и взялся помочь, семейные отношения, знаете ли.
— Как говорят, ничего личного. С точностью до наоборот. Я не выбирала. Он сам попал под руку. Ситуация разворачивалась сама по себе. А потом вышла из-под контроля. Собственно, это и стало причиной моего обращения к вам.
Я собрала информацию. Подключила полезных людей. И началось. Каждый из восьмерых оказался если не самим нечистым, то его ближайшим помощником. На святость я не надеялась, но чтобы так! Стоило мне обнародовать десятую долю правды, они бы все сели. И надолго. Если не навсегда. Превышение полномочий. Взяточничество. Устранение неугодных, в том числе и физическое. Разврат.
— Боюсь разочаровать, но доказательств Вы бы не нашли.
— Захотела бы, нашла! Они не особенно скрывали! Круговая порука — надежная гарантия личной безопасности. А там образовались такие связи… Да этим подонкам сошло бы с рук не то что убийство, массовый террор!
К тому же сажать их в тюрьму я не собиралась. Мне нужна была их боль, беспомощность, потеря главных смыслов. Стоять по шею в воде и умирать от жажды — что может быть лучше? Древние греки знали толк в экзекуциях. И я не стала изобретать велосипед.
Ваш родственник сам себя закопал. Как и остальные. Но перед ними я взялась за Сапуна.
— Значит, его ребенка похитили Вы? Это серьезная статья.
— Не похитила. Одолжила. Оленька стала моей второй дочерью. Это — ангел. Дети с синдромом Дауна обычно наделены мягким характером. Они бесконечно заботливы и внимательны. Преданны как собаки. Олег Олегович держал единственную дочь за щенка. Забавлялся от души. Любил, но по-своему. Выстроил детский городок на своем участке. Купил пони и кролика. А вот образование ребенка его вообще не заботило. Оленькина няня мало смыслила в педагогике и развитии особенных детей.
Мать же строго-настрого запретила супругу афишировать инвалидность дочери. Леди совершенство и «даун» — оказались несовместимыми позициями. Странные отношения сложились в этой семье. Высокопоставленный чиновник панически пасует перед гневом супруги. Возможно, просто зависит от нее (если я смогла откопать тонны компромата, то, что говорить о жене)? Или очень любит…
Вернемся к отношениям… С девочкой отец обращается как с игрушкой. Не доверяет никому, кроме недалекой няньки. Скрывает ребенка в загородном доме. Наведывается на час-другой в сутки. А мать… Мать спит и видит, как бы избавиться от обузы. И начинает действовать…
Я стала искать подходы к семье, поселила Марусю Михайловну по соседству. Та сдружилась с прислугой. Потом с няней. Стала наведываться на участок. То малины принесет, то к себе на чай позовет.
Она и заметила, что Ольга большую часть времени спит. Для того не потребовалось заявиться в дом Сапуна. Девочка обычно дремала во дворе. То в гамаке, то на траве, то клевала носом в песочнице. Няня как-то проговорилась, что стала замечать, как мать дочку какими-то таблетками пичкает. Поинтересовалась. Лия Аркадьевна ответила, что доктор выписал девочке витамины. Да не поленилась, любопытная, — сунулась в хозяйскую аптечку. Нашла флакончик. Сильнодействующее это успокоительное. С массой дополнительных эффектов.
О том я уже сама узнала. Представилась Марусиной племянницей. Мол, сиделкой работаю у больного малыша. Соскучившаяся по общению болтушка и разговорилась. Выпросила я у нее пустой флакончик. Так и обнаружилось слабое место у пуленепробиваемого Сапуна! Оставалось лишь вскрыть нарыв.
И я поняла, что жалею малышку. Всей душой. Ребенок, данный Богом, оказался никому не нужным. А мы с мужем так долго ждали второго. И случилось, что ненужной родилась моя Анфиса. Да что там, я ее почти ненавидела!
