— Здесь замуровка капитальная, — прокомментировал Кротов. — Очень похоже на сталинские штучки, я такие уже видел.
Выслушав его замечание, Сивцов попросил диггера вернуться к проему и принести кувалду. Пока Игорь ходил, он внимательно осмотрел пол. Вскоре взгляд его наткнулся на пару окурков явно не сталинских времен — с желтыми фильтрами, рядом с которыми на бумаге виднелись латинские буквы названия. Судя по надписи "Flueras", сигареты были не американскими. "Флуераш"! — догадался Анатолий, — мэйд ин Молдова". Бычки поместили в полиэтиленовый пакетик, в это время подошел с молотом диггер. Размахнувшись, он ударил по бетону, но звук получился очень глухим.
— Боюсь, что весь ходок залит до самого Кремля, — сделал вывод Кротов.
Немного постояв у остановившей их преграды, следователи и диггер двинулись в обратный путь. Рабочие сидели прямо на берегу подземной реки, их темные фигуры напоминали изваяния хранителей подземного царства мертвых.
Выбравшись на поверхность, Сивцов достал мобильник и обратил внимание на то, что кто-то прислал ему SMS-сообщение. Это было для него неожиданным: ни он сам, ни его знакомые никогда не пользовались такой функцией. Но сразу читать письмо он не стал, а позвонил Корицкому.
— Ну, как обстановка? — спросил Анатолий.
— День прошел нормально, без эксцессов, — отозвался Антон.
Сивцов глянул на часы и понял, что в тоннеле они провели без малого шесть часов, хотя, как ему показалось, — не больше сорока минут. Он вспомнил слова Кротова, который говорил, что под землей время течет совершенно по-другому: порой ускоряется, а иногда, наоборот, плетется как черепаха.
— Ты конкретнее можешь? — надавил Анатолий.
— Подождите, здесь неудобно, — промямлил Корицкий. — Я сам перезвоню.
Через пару минут он вышел на связь и доложил: ничего, что говорило бы о беспокойстве, на стройке не наблюдалось. Видимо, выбранная следователями цель не встревожила преступников.
— Да я и сам уже об этом знаю, — согласился Сивцов. — Вызов оказался ложным.
Отпустив рабочих, которые чуть не рысью бросились на поиски алкогольного эликсира, следователи переоделись, и только тогда Анатолий догадался посмотреть, кто же ему написал сообщение.
Открыв его, он прочитал:
"Наверное, я что-то сделала не так. Приехала по важному делу, а оказалось — совсем за другим. Прости меня, если сможешь, но я сама не знаю, почему все так произошло? Но, по правде, я все понимаю и ни о чем не жалею. М.".
Анатолий почувствовал, как где-то около горла стало молотить сердце: почти так же, как еще совсем недавно кувалды били в бетонную стену. Он набрал ставший уже родным номер, но ему никто не ответил. Тогда Сивцов стал лихорадочно осваивать неведомую ему доселе грамоту написания телефонных писем. Юрий смотрел на него с удивлением и даже отпустил реплику: мол, не стихи ли ты, друг, решил написать, но приятель даже не удостоил его внимания.
В конце концов, на экранчике мобильника возникли следующие слова:
"Машенька, только не уезжай! Ты мне очень нужна! Давай, сходим сегодня в ресторан".
Ответ не заставил себя ждать. Ошалевший от счастья Анатолий смотрел на телефон, перечитывая послание:
"Приходи вечером домой. Я приготовлю ужин".
Ганченко попался на собственную удочку с наживкой и крючком. Так часто бывает с людьми: убеждая других в неоспоримости какой-то идеи, они ищут убедительные аргументы и, наконец, сами начинают в них свято верить. Рекламные копирайтеры бегут в супермаркеты за товарами, которым они собственноручно присвоили массу преимуществ, чаще всего не соответствующих действительности, руководители продолжают обласкивать однажды выделенного ими работника, хотя тот уже пренебрегает своими обязанностями, политики до хрипоты спорят с оппонентами, отстаивая ставшие нежизнеспособными идеи.
Евгений, будучи опытным журналистом, нутром чуял, что и в деле с "эликсиром праведников" вероятен подвох, но ничего с собой поделать не мог: он жаждал вечной молодости, и это непреодолимое желание заслонило все, что могло бы помешать осуществлению мечты.
"В конце концов, — размышлял он, — что я теряю? Каких-нибудь пару тысяч долларов. Но зато у меня появится шанс еще долгие годы наслаждаться жизнью. Да и в любом случае, такой опыт дает толчок для нового материала, и не исключено, еще более сенсационного и захватывающего, чем два предыдущих, уже давших и известность, и деньги".
Он скрупулезно высчитал все, что получил за прошедший год, включив сюда уже успевшие прийти гонорары из иностранных изданий. Десятая часть всех доходов выливалась в солидную сумму — на нее можно было купить машину, хотя последняя в городе, пораженном тромбами пробок, уже не представлялась чем-то крайне необходимым.
Благо, деньги он ни на что не потратил, поэтому легко отсчитал требуемую "десятину". Утром он стоял у окошечка кассы банка, заполнив необходимый бланк. Сотрудница нисколько не удивилась тому, что в графе "Назначение платежа" было вписано: "За тестирование на греховность". Вероятно, Ганченко оказался далеко не первым, кто вносил деньги с такой же странной целью.
Придя на работу, он попытался сразу же установить связь с божественным контролером, введя в специальные окошечки свои имя и фамилию, сумму и дату произведенного платежа, а также электронный адрес. Но компьютер выдал ответ: "Вы не внесли плату за суд Божий". Только на третий день, когда, вероятно, деньги журналиста, наконец-то, прошли через банковский счет, на экране открылась новая страница. Почти все ее пространство занимал триптих Иеронима Босха "Страшный суд". Там, как муравьи копошились грешники, погрязшие в своих пороках, и только несколько избранных праведников находились по обе стороны сидящего на небесном престоле Иисуса Христа. Под картиной была надпись, гласившая:
"Ты, раб Божий, Евгений Ганченко, предстал пред лицом Спасителя рода человеческого, восставшего из мертвых Иисуса Христа и Владимира Ильича Ленина! Достойно похвалы твое стремление к истине, сын мой! Начни главное в твоей жизни испытание и узнаешь, достоин ли земного Рая — Нового Иерусалима с вечной молодостью и одухотворенной жизнью?"
Когда Евгений прочитал эти фразы вслух, включив по журналистской привычке диктофон, на экране всплыла прямоугольная кнопка, на которой было написано: "Следуй за мной". Ганченко нажал ее курсором, и перед ним открылись вопросы с вариантами ответов и окошечками против каждого из них, где требовалось поставить галочку.
Заполнение теста заняло у журналиста почти три часа — вопросов оказалось, наверное, не меньше тысячи. Все формулировались так, чтобы человек не только признался в многочисленных грехах, но и указал степень своего падения. Например, вопрос "Смотрел ли ты с вожделением на женщин, и если смотрел, то сколько раз?" предусматривал такие варианты ответов: 10 и менее, 100, 1000 и больше. В тесте пытались также узнать, грубил ли Евгений своей матери, допускал ли, хотя бы в мыслях возможность убийства, пытался ли завести дружбу с детьми в развратных целях, верил ли в инопланетян, желал ли жену ближнего? Последний вопрос заставил Ганченко задуматься. В его случае — том страшном грехе, который всю жизнь не давал ему покоя, — нельзя было сказать, что происшедшее диктовалось только желанием обладать чужой супругой: подоплека была совершенно иной, в чем-то даже философской. Но вопрос не предусматривал его стихийного "коммунизма", и поэтому Евгений все же решил дать утвердительный ответ, хотя и выбрал самую малую градацию — менее 10 раз.
Наконец, он ответил на последний вопрос, гласивший: "Считаешь ли ты себя грешником?", поставив галочку против слова "да". После этого анкета закрылась, а на экране появились слова:
"Ты честно ответил на мои божественные вопросы, раб божий Евгений Ганченко. Приговор божественного суда будет направлен по электронной почте. Не отчаивайся, если он тебе не понравится: каждый человек заслуживает награды или кары по своим делам. Береги свою душу!"
Опустошенный, журналист до конца рабочего дня просидел у экрана компьютера, словно ожидая, что оттуда к нему снизойдет ангел и пригласит войти в ворота рая.
Наконец, он собрался с духом и зашел в электронный почтовый ящик. Во входящих письмах значилось одно новое сообщение с обратным адресом: [email protected] Как-то отрешенно Евгений открыл его и понял, что сбылись самые худшие опасения. В послании было написано:
"Ты, раб Божий, Евгений Ганченко, прошел через суд Спасителя рода человеческого, восставшего из мертвых Иисуса Христа и Владимира Ильича Ленина. Грехи твои не знают меры, нет ни одной божественной заповеди, которую бы ты не нарушил. Знай: ты не достоин земного Рая — Нового Иерусалима с вечной молодостью и одухотворенной жизнью. Но у тебя еще есть возможность искупить свои бесчисленные грехи праведной жизнью, замолить их, обращаясь к Господу. По прошествии года ты можешь еще раз предстать пред моим лицом. Береги свою душу!"
