— Ну, Тошка, ты и фантазер! — воскликнул Василий Дмитриевич, при этом его лысина заблестела, будто ее облили маслом. — Хотя, может, и найдете что интересное. Говорят, под землей спрятана библиотека Ивана Грозного. Если наткнетесь на нее, археологи скажут вам спасибо.
Они поговорили еще немного, и друг отца начал собираться, объяснив, что ему еще надо на встречу с избирателями. Когда разошлись в разные стороны и Корицкий убедился в том, что старый коммунист исчез из поля зрения, следователь достал мобильный телефон и набрал номер.
— Все в порядке, Анатолий Михайлович, — сказал он. — Кажется, наша информация задела дядю Васю.
— Думаешь, клюнул? — спросил Сивцов.
— По крайней мере, он выглядел очень озабоченным, — объяснил Антон.
— Ладно, утром двигай на стройку и не спускай глаз с колодца, — проинструктировал младшего коллегу Анатолий.
Окружение Ленина — теперь эти люди могли с полным правом назвать себя апостолами — собралось на сей раз без Владимира Ильича. Тимофею Николаевичу пришлось объяснить пациенту, что ему необходим отдых, и погрузить его в глубокий сон.
Они обосновались в беседке и, поеживаясь от холода, стали обсуждать последние события.
— Вроде, все идет по плану, — отметил Иван Иванович. — Паники на биржах пока нет, но акции компаний, с которыми мы поработали, резко пошли вниз.
К моменту встречи с сайта voskres.com были атакованы еще несколько транснациональных корпораций с широким спектром продукции: в него вошли стиральные порошки и лекарства, бытовая техника и обувь, напитки и автомобили, одежда и парфюмерия и, наконец, самые разнообразные продукты питания.
— А что с финансами? — поинтересовался Якуб Алексеевич.
— Все в порядке, каждый день поток удваивается, мы переводим их на Кипр, и, полагаю, через неделю можно будет начинать операции, — ответил Филипп Петрович, который, в молодости отгоняв свое на машинах, добился больших успехов в освоении экономики. — К тому времени акции вообще начнут сбывать за бесценок.
— Знаете, — вступил в разговор Юрий Игоревич, — меня стало беспокоить поведение нашего подопечного.
— А в чем дело? — спросил лидер.
— Мне кажется, он начал понимать, что к чему, и ему это не нравится, — отозвался компьютерщик.
— Он как-то высказывался? — осведомился Матвей Павлович.
— Пока нет, но было бы лучше, если бы он прямо выразил свое неудовольствие, — поделился опасениями Юрий Игоревич. — Что у него на уме, Тимофей Николаевич?
Шрамоносец вздрогнул, словно его внезапно вытащили за шкирку из теплого океана мыслей, и, видимо, поэтому предпочел уклончивый ответ:
— Этого никто со стопроцентной уверенностью сказать не может. Тем более что наш пациент действительно думает спасти человечество. Один раз он уже сбегал, но тогда не совсем ясно представлял себе, с какой целью. Теперь, если он разуверится в нас, то пойдет на такой шаг вполне сознательно. И за ним наверняка последуют тысячи верующих.
— А не пора ли вывести его из игры? — то ли предположил, то ли порекомендовал Валерий Владимирович.
— Что вы имеете в виду? — возмущенно воскликнул Андрей Сергеевич, который и без сутаны священника выглядел как батюшка. — Устранить физически?
— Подождите, не спорьте! — погасил разгорающееся противостояние Иван Иванович. — Никто не посягнет на Владимира Ильича! В худшем случае мы вернем его туда, где его корни. Но пока такой шаг преждевременен. Кое-кто из вас находится в состоянии эйфории, считая, что мы уже добились поставленных целей. Но это не так. Нам многое предстоит сделать. И вполне возможно, что Ленин еще сыграет свою роль, когда это понадобится.
— Полагаю, нужно восстановить его доверие к нам, — глубокомысленно заявил Яков Захарович. — В конце концов, ему вовсе необязательно знать всю информацию, появляющуюся на сайте.
— А что, хорошая идея, — поддержал Петр Сергеевич. — Пусть думает, что мы двигаемся в его фарватере!
— Только можно ли это осуществить практически? — поинтересовался, обращаясь к программисту, Семен Константинович.
— В принципе, несложно, — ответил Юрий Игоревич. — Компьютер, который стоит на даче, можно запустить в автономном режиме, сделать для него вариант сайта, и будет полное впечатление, что он находится в Интернете. Думаю, полдня мне хватит.
— Самое главное, — вступил в разговор народный целитель Федор Леонидович, — чтобы была убрана вся финансовая информация. И желательно добавить отзывов людей со всего мира.
— Ну, их с избытком хватает на форуме, — заметил программист. — Надо только просеять все, что там размещено: есть резкие и даже грубые выпады против нашего Спасителя, — последнее слово он произнес без тени иронии и насмешки.
— Вот видите, выход нашелся, — подытожил Иван Иванович. — Подготовкой дайджеста займутся вместе с Юрием Игоревичем Яков Захарович и Матвей Павлович.
После этих слов все поняли, что пора расходиться. Вокруг беседки стояла почти сплошная пелена падающего огромными хлопьями снега, — на сей раз, наверное, уже настоящего — зимнего. Никто даже не задумался, чем станет белое покрывало для человечества: символом обновления или смертным саваном?!
"Она меня качала на волнах", — сладостное чувство, облеченное в простую с виду мысль, не покидало Сивцова с тех пор, как они остались вдвоем в его квартире. Как только закрылась входная дверь, какая-то неведомая сила бросила еще недавно незнакомых людей в объятья друг друга. Будто бы они и жили до сих пор лишь для того, чтобы однажды встретиться, а встретившись, постараться покрепче сомкнуть кольцо рук.
За окнами гудел и бурлил мегаполис, бросал поглощенных им людей то в жар, то в холод. А здесь все было естественно и по-домашнему тепло. Два уже не юных человека нашли каждый свою половинку посреди этого сумасшедшего бурлящего мира.
Машенька ласково отстранила Сивцова: "Подожди, я сейчас, приведу себя в порядок, жарко-то как!"
Сняв пальто и сапожки, она скользнула из прихожей к дверям ванной комнаты.
"Она, это она, я так долго искал ее!" — эхом отдавалось в голове Анатолия.
Он машинально, по заведенной привычке размещал вещи там, где им когда-то раз и навсегда было определено: куртку — на вешалку в прихожей, ботинки — на полочку там же, костюм и рубашку — на плечики в шкаф-купе, который он сам соорудил двумя годами ранее.
Оставшись налегке, Анатолий поежился и после недолгих раздумий взял спортивный костюм. Тихо рассмеялся, вспомнив, как в фильмах любовники в порыве страсти лихорадочно сбрасывают с себя одежду и обувь — нередко предметы туалета оказываются даже висящими на люстре.
Он обвел глазами комнату, в которой ничего не изменилось с приходом Машеньки. И все же она как-то преобразилась. Наконец, Анатолий понял, в чем дело, сначала уловив терпкий запах хвои, словно уже пришел Новый год, а потом, наткнувшись взглядом на охапку еловых лапок, стоящих в старенькой вазе на журнальном столике. За ним бессчетное число раз, скрючившись, Сивцов рисовал схемы, разбирая очередное дело, и слушал диктофонные записи. Когда и где Машенька успела раздобыть такой восхитительный букет, было для него загадкой. Но от этой, казалось бы, незначительной детали его холостяцкое жилье вдруг обрело тот семейный уют, которого ему так недоставало.
Его мысли прервали едва уловимые шаги: в комнату не вошла — вплыла в легкой дымке его новая мечта. На ней был желтый в голубых цветочках халатик, и вся она так и светилась чарующим светом. Ее золотые волосы заполнили все вокруг небесным сиянием.
Ночь оказалась самой удивительной в его жизни: в душе Сивцов склонен был даже присвоить ей эпитет волшебной. Нельзя сказать, что после развода у него не было женщин: время от времени какая-то дама возникала на холостяцком горизонте, но все они представлялись одинаково серыми, безликими, хотя и пытались удивить завидного по их понятиям жениха любовными изысками.
Машенька была простой и искренней. Она самозабвенно отдавала ему всю себя. Волна за волной, как ночное море, ласково накатывала на него любовь этой милой женщины-девочки. Притягивала до головокружения все его существо — и душу, и тело. Было впечатление, что весь он во власти этих страстных и желанных волн: они то поднимали его к небесной лазури, то опускали на золотую россыпь у берега. С Анатолием такого никогда не раньше случалось: он просто забыл о своем существовании, чувствуя, что с Машенькой они живут единым телом и единою душой.
Поцелуи перемежались разговорами, но это не походило на болтовню отпетых любовников: будто бы боясь расстаться на всю жизнь, они торопились узнать друг о друге как можно больше.
Как и Анатолий, Мария Ильинична вне работы вела замкнутый образ жизни, можно сказать, что определила себе роль добровольной затворницы. И если Сивцов отпугивал женщин своим чересчур серьезным видом, то Машенька действовала подобным образом на мужчин, как ни удивительно, неординарной красотой. Конечно, бывали случаи, когда с ней пытались знакомиться на улице или в транспорте, но она совершенно не реагировала на приставания: просто молчала, не показывая никакой заинтересованности, и ухажеры, сникнув, отступали. Не в ее правилах было ходить на дискотеки или в рестораны, где такая привлекательная женщина, конечно, немедленно нашла бы себе пару. Но все это казалось ей банальным и даже пошлым. В конце концов, каждый человек должен дождаться, когда судьба подарит ему встречу со своей половинкой, — считала она. И вовсе необязательно суетиться и искать своего единственного. Но признаться самой себе в том, что Толик — именно тот, ради кого она до сих пор жила, Машенька в эту ночь не решалась.
