как бы это правильно выразиться… вряд ли сможет чувствовать себя комфортно в нашем обществе. Да, ее воспитывали в достойной греческой семье, но с учетом того, где она родилась и жила первые годы жизни…
— Если откровенно, пригласить Нику было спонтанным решением, — усмехнулся Димитрис.
— К которому, похоже, потолкнул тебя я. — Бернье нарочито повинно склонил голову. — Прости старого дурака. У тебя на примете явно другая кандидатура имелась, более достойная.
— Так, давайте отвечу каждому по порядку, — Димитрис мельком глянул на часы, вздохнул и продолжил. — По поводу дисциплины, отец, — Ника до сегодняшнего вечера была образцово пунктуальной, никогда и никуда не опаздывала. Думаю, у нее уважительная причина. Мама, испытательный срок у Ники закончился, она теперь работает на постоянной основе. Пригласил я ее действительно спонтанно, но прощения просить не стоит, наоборот, Сэм, я вам благодарен за подсказку. Впрочем, думаю, что в итоге я и сам бы пришел к такому же решению, я ведь всегда приглашал Ираиду.
— Кстати, давно хотел спросить — почему? — оживился Бернье. — Ведь наверняка к тебе очередь из барышень стоит — молодой, холостой, да еще и красавчик. Ты же можешь менять подружек, как перчатки.
— Нет уж, спасибо, — улыбнулась Атанасия. — Наменялся уже. Димитрису сейчас не стоит привлекать к себе внимания скандалами. А скандалы неизбежны, если уподобить девушек перчаткам.
— Появление на вечеринках с ассистенткой избавляет меня от пристального дамского внимания и в то же время не дает повода для сплетен, — Димитрис еще раз взглянул на часы, недовольно нахмурился. — Уже на час опаздывает! Надеюсь, у нее действительно уважительная причина!
— Более чем! — Бернье восхищенно смотрел куда-то за спину Димитриса. — Ну надо же!
— Челюсть на место поставь, Сэмми, — усмехнулась его жена, одобрительно глядя в том же направлении. — Это что, и есть бедная русская сиротка? Которая не сможет чувствовать себя комфортно в нашем обществе? Ну-ну.
Атанасия удивленно приподняла брови, отец и сын Кралидисы синхронно обернулись. Костас пару мгновений всматривался, затем отрицательно покачал головой:
— Ну нет, это не Ника, ты ошибся, Сэм. Я несколько раз видел ассистентку сына, ничего общего, там типичная офисная крыска.
— Сэм не ошибся, — сипло прокурлыкал Димитрис, откашлялся и продолжил уже нормально, — это она. Ника.
— Да ладно!
Отец говорил что-то еще, но Димитрис уже не слушал. Он поднялся из-за стола и, словно загипнотизированный, направился к замершей у входа в зал девушке, продолжая всматриваться, веря и не веря своим глазам.
Да, это была Ника.
Но в то же время — не она. Не та, симпатичная, нет — даже красивая, но какая-то незаметная, неяркая, строго официальная, деловая, замороженная девушка-андроид, к которой уже успел привыкнуть Димитрис. Да, она забавно ела свою булочку, но эта мимолетная сценка лишь приоткрыла ее внутреннюю сущность, внешность осталась прежней.
Официальной, строгой, асексуальной. Желанной не более, чем манекен в магазине.
А сейчас на приближавшегося Димитриса смущенно смотрела…
Богиня? Нет, банально, замылено, затерто. К тому же богини бывают разные, есть и довольно страшные и злобные.
Не богиня, нет.
На Димитриса смущенно смотрела ТА САМАЯ ЖЕНЩИНА.
Которую он ждал всю жизнь.
* * *
Алина никогда не комплексовала по поводу своей внешности, знала, что ей повезло родиться симпатичной — как она считала. Когда ее называли красивой, считала это лестью. Ну потому что у настоящих красавиц и нос поменьше, и рот идеальной формы, и вообще, у них пропорционально-классические черты лица. А у нее что? Где тут классика?
В общем, симпатичная — да, сногсшибательная красотка — нет.
И незачем было тратить столько времени на попытку приукрасить действительность!
А еще — тратить безумные деньги на платье и обувь.
Да, платье чудесное, но сразу видно, что дорогущее. А туфли вообще бомбические! Настоящее произведение искусства, правда, с первого взгляда кажется, что в них невозможно ходить — настолько высоким и тонким казался каблук, ими только любоваться. Словно сказочными хрустальными туфельками Золушки. Но когда Алина примерила, ноги очутились вовсе не в тисках, им было комфортно и уютно, как в любимых тапочках.
И понятно, что стоила такая обувь тоже немыслимых — с точки зрения Алины — денег. А вместе с платьем сумма получалась вообще неподъемная, сразу не отдать, только по частям.
Все это Алина пыталась объяснить Доре и ее подручным, но ее никто не слушал. И сбежать не давали, а Дора лишь отшучивалась, с очевидным удовольствием глядя на результаты усилий стилиста и визажистки.
Но когда Алина заговорила о потраченных деньгах, названая сестра всерьез обиделась:
— При чем тут деньги?! Как ты можешь вообще? Мы же семья! А это вот все, — Дора обвела рукой сосредоточенных на работе стилиста и визажистку, — мой тебе новогодний подарок. И рождественский заодно. А ты — про деньги… Тебе не стыдно?
В голосе Доры было столько горечи, что Алина немедленно поняла — стыдно. И попыталась что-то сказать в свое оправдание, но визажистка сердито шикнула:
— Помолчите хоть немного, пожалуйста! Я вам губы оформляю!
Алина тут же вспомнила сценку из очень старого фильма «Весна» — когда они с сестрой были маленькие, мама любила вместе с ними смотреть старые, еще черно-белые фильмы. Такие наивные, несовременные, но при этом очаровательно милые и добрые фильмы с прекрасной (как позже поняла Алина) актерской игрой.
И вот сейчас девушке показалось, что визажистка начнет и ей прикладывать к губам трафареты, выбирая «сексапил номер пять». Неудержимо захотелось хихикнуть, хихик рвался наружу с завидным упорством, но ведь нельзя! Губы оформляются!
Хихик аргументов слышать не желал, щекотал губы изнутри, заставляя максимально концентрироваться на сдерживании хулигана. А максимальная концентрация места для терзаний и сомнений не оставляет, вытесняет эту ерунду вон.
Ерунда нехотя вытеснилась, захватив с собой чувство времени.
Пока Алина мельком не взглянула на большие настенные часы… Не поверила увиденному. Посмотрела еще раз. И растеряно перевела взгляд на Дору:
— Ну все…
— Что — все? — закономерно не поняла та. — Если ты о сборах, то почти все, скоро мы покажем, что получилось. Ахнешь!
— Я уже, — мрачно проворчала Алина.
— Ты что, греческий язык забыла? Фразу больше двух
