Я добежал до пустой скамейки, стоявшей в укромном углу приморского парка, упал на нее. Приложил руку к груди, где лежала записка.
Записка жгла меня огнем. Незачем было спрашивать, от кого она.
Я огляделся вокруг. Никого.
Я достал записку, развернул ее и прочитал:
«Жди. Приду».
Я перевернул страницу.
Странно, но следующая запись выглядела так, словно ее начало было оборвано. Я осмотрел открытую страницу повнимательней.
Так и есть.
Несколько листов было вырвано, в развороте тетради торчали короткие клочки бумаги.
Я поднес дневник к самым глазам и присмотрелся к обрывкам.
Судя по всему, вырвано не меньше двух страниц. Интересно, что за информацию уничтожил мой прадед?
Впрочем, нетрудно догадаться. Он вырвал листы, на которых была записана старая, как мир, история грехопадения Адама и Евы.
Прадед не хотел, чтобы эти интимные подробности прочли чужие глаза.
Джентльмен, ничего не скажешь.
Я разгладил смятую страницу и продолжил чтение.
«…не могу ее понять. Иногда она говорит такие вещи, что мне становится не по себе. Ну, например.
Я спросил ее, почему не приехала Любочка Менделеева с отцом.
— Любочка наказана, — насмешливо ответила Сандра, причесываясь перед большим зеркальным трюмо в спальне.
— Наказана? — удивился я. — За что?
— За недостойное желание стать актрисой.
Я откинулся на подушку.
— Любочка хочет стать актрисой? — переспросил я.
— Какая разница, кем она хочет стать? — ответила Сандра. — Разве желание женщины что-то значит в этой жизни? Женщины должны подчиняться правилам, которые устанавливают для них мужчины.
Я не ответил. По-моему, такая точка зрения называется феминистской.
— А чего хочешь от жизни ты? — спросил я.
— Свободы! — ответила Сандра, не задумываясь. Она засмеялась и сказала:
— Знаешь, это, конечно, ужасно, но я мечтаю о том, чтобы у меня умер какой-нибудь богатый родственник и оставил мне кучу денег.
— У тебя есть богатый родственник? — спросил я.
— В том-то и беда, что нет, — ответила Сандра, продолжая смеяться.
— А если бы у тебя было много денег, ты бы согласилась выйти за Загурского? — спросил я с болезненным любопытством.
— Не говори глупостей, — отрезала Сандра. — Я бы вообще не пошла замуж.
Я поднялся с кровати, подошел к ней и опустился перед Сандрой на колени.
— Ни за кого? — спросил я тихо, беря ее за руку.
Она минуту смотрела мне в глаза, потом ответила очень твердо:
— Ни за кого.
И высвободила руку.
Иногда меня пугает ее независимость.
Впрочем, в наших отношениях это уже ничего не меняет. Я заболел Сандрой, и эта болезнь незаметно перешла в хроническую стадию.
Весь день я думал только об одном: придет она сегодняшней ночью или нет?
Сандра никогда ничего не обещает. Она держит меня целиком в зависимости от своего настроения.
Иногда я вижу ее в городе с матерью и женихом. Загурский выглядит счастливым, генеральша подавленной. Сандра сохраняет обычное непроницаемое выражение лица.
Я все больше пугаюсь мысли о том, что будет завтра.
Свадьба назначена на конец октября. На даче Елагины пробудут до середины августа. Потом вернутся в Петербург, чтобы начать приготовления к свадьбе.
— Как мы будет видеться в Петербурге? — спросил я ее с тоской.
Сандра посмотрела на меня с удивлением:
— Кто тебе сказал, что мы будем видеться и дальше? — спросила она в свою очередь.
Я оторопел:
— Ты хочешь сказать, что наши отношения закончатся с твоим отъездом?
Она смотрела на меня, широко раскрыв глаза, как на умалишенного.
— Разумеется! Как же иначе?
Я не смог ничего ответить. Только смотрел на нее и молчал.
— Не смотри на меня так, — быстро сказал Сандра и отвернулась.
— Как?
— Как жертвенная овца, — ответила она холодно. — Ты получил то, что хотел.
Я расхохотался. Да, уж… Получил то, что хотел, иначе не скажешь!
Она меня не любит. Я стараюсь привыкнуть к этой мысли, но это трудно.
Иногда я думаю: из-за чего молодая красивая девушка пошла на сближение с женатым мужчиной? Чувства тут не при чем. Тогда что же? Желание поиграть с огнем? Пожалуй, это так.
Мне горько признаться себе в этом, но я стараюсь смотреть правде в глаза.
Сегодня днем снова видел их в городе. Генеральша сделала вид, что меня не заметила, Сандра скользнула мимо равнодушным взглядом, Загурский вежливо дотронулся до шляпы, но глаза его были холодными.
Он первым выскочил из коляски, в которой они приехали, и протянул руку, помогая дамам сойти. Когда Сандра дотронулась до его руки, я отчетливо понял: этому браку не бывать.
Я сделаю все, чтобы он не состоялся.
Я не отдам ее никому.
Я так и сказал ей этой ночью:
— Уедем вместе.
— Что? — рассеянно спросила Сандра. Она перебирала на туалетном столике украшения, забытые Лизой в спешке отъезда.
— Уедем вместе, — повторил я.
Сандра приложила к шее старинный медальон на серебряной цепочке.
— Куда? — спросила она.
— Куда ты захочешь, — ответил я, задыхаясь. Она говорила таким равнодушным тоном, что мне хотелось умереть от отчаяния.
Она обернулась и посмотрела на меня. Покачала перед лицом медальоном и спросила:
— А как же твоя жена?
— Я обеспечу ее и ребенка, — ответил я твердо. Все это я уже обдумал раньше.
Сандра опустила руку и еще минуту задумчиво разглядывала мое лицо.
— У тебя много денег? — спросила она вдруг.
— Много, — ответил я. — Я выполню все твои желания.
— Больше, чем у Владимира Михалыча? — продолжала она, не слушая.
Я молчал.
— Так больше или нет?
— Загурский очень богатый человек, — ответил я через силу.
— Значит, он богаче тебя?
— Да, — признал я тихо.
Сандра пожала плечами.
— Вот видишь! — сказала она и отвернулась.
— Ты не любишь его! — почти закричал я.
Она посмотрела на мое отражение в зеркале.
— И тебя тоже не люблю, — напомнила она.
Я обхватил руками голову и принялся раскачиваться на кровати.
— Перестань, — велела Сандра. — Ты становишься скучен.
Я поймал себя на странном желании. Мне хотелось схватить ее за горло и стиснуть пальцы. Душить ее до тех пор, пока не увижу в глазах страха.
Я схожу с ума!»
17.07.05.
«Идея увезти ее из России становится навязчивой. Однако говорить на эту тему Сандра отказывается. Она не хочет слушать никаких уговоров.
— Что ты можешь мне предложить? — спросила она как-то раз. — Судьбу Анны Карениной? Благодарю, у меня другие желания. Если ты действительно меня любишь, постарайся их исполнить.
— Я сделаю все, как ты хочешь! — пообещал я.
Она подошла ко мне и положила руки на мои плечи.
— Тогда оставь эти разговоры, — сказал она вкрадчиво. — Разве тебе плохо со мной?
— Плохо, — ответил я, не успев подумать.
Брови Сандры взметнулись вверх.
— Мне плохо потому, что я могу видеть тебя лишь тайком, — поправился я. — И еще потому, что наши отношения закончатся через месяц навсегда.
— Так что же из этого? — ответила Сандра, пожимая плечами. — Все проходит, и это пройдет! Вспомни кольцо царя Давида!
Я снял ее руки со своих плеч. Она рассмеялась, быстро собралась и ушла.
Однако я не оставил попыток ее переубедить. И в своем отчаянии опустился даже до угроз.
— Я не дам тебе выйти за Загурского, — сказал я угрюмо, наблюдая за тем, как она одевается, собираясь уходить.
Сандра остановилась и подняла голову. В полутьме ее сверкающие светлые глаза выглядели зловеще.
— И что ты сделаешь? — поинтересовалась она. — Напишешь ему анонимное письмо с рассказом о наших встречах? Очень глупо с твоей стороны! Не знаю, раздумает ли он на мне жениться, но тебя он убьет, это совершенно точно!
— Я не боюсь смерти, — ответил я.
Сандра пренебрежительно повела плечом.
— Красивые слова! — бросила она. — Единственное, на что способны влюбленные мужчины.
— Не обобщай, — сказал я. Меня начинала душить тихая ярость.
Она только рассмеялась.
Я с ужасом ловлю себя на мысли, что моя любовь к Сандре все прочней переплетается с ненавистью к ней же. Иногда я мечтаю о том, чтобы увидеть ее униженной, растоптанной, потерявшей все, что она имеет сейчас: богатого жениха, незапятнанную репутацию, блестящие виды на будущее… Я мечтаю лишить ее неуязвимости, мечтаю о ее позоре так сладострастно, что сам пугаюсь этого.
А она словно чувствует это.
Она подзадоривает меня, играет с моей ненавистью, как кошка с мышкой. Ей точно нравится ходить по краю пропасти.
Недавно Сандра сделала мне подарок.
Она принесла с собой длинный футляр, отделанный тисненой кожей, и положила его на кровать.
