Александр Борисович сам не заметил, как очутился в просторной гостиной с чашкой восхитительного кофе в руках. Вроде только что он сидел за рулем, Лилия поблагодарила его — и вот он уже пьет кофе, а Лилия сидит напротив и своими огромными глазами, кажется, заглядывает ему в самую душу. А в душе у Александра Борисовича Турецкого творится сейчас черт знает что.
«Не будь дураком, Турецкий, езжай домой, — тщетно убеждал себя Александр Борисович. — Неужели тебе мало полуторачасовых мучений, которые ты перенес на концерте? Тебе еще хочется? Хочется, но отнюдь не музыки», — признался сам себе старший следователь по особо важным делам.
Лилия медленно поднялась с дивана и подошла к Турецкому, который (из вежливости — успокоил свою совесть Турецкий) поднялся ей навстречу.
— Саша, тебе пора домой, — сказала Лилия, беря его за руку, — уже поздно.
— Да я уже и сам собирался идти, — погладил ее пальцы Саша. — Было приятно с тобой познакомиться.
— Надеюсь, мы как-нибудь еще увидимся? — теперь рука Лилии скользила по его плечу.
— Да ради этого я готов даже начать ходить на концерты, — сказал Турецкий и внутренне покраснел от подобных обещаний.
— Не слишком ли большая жертва? — томно произнесла Лилия.
— Нет, — глухо отозвался Турецкий.
Платье Лилии, державшееся на одной застежке, медленно поползло вниз, туда, где уже валялись Сашин пиджак и галстук. И диван, который казался таким далеким, вдруг оказался совсем рядом. И как назло, именно в этот момент из пиджака Турецкого раздалось дребезжание мобильного телефона.
— Саша, ты можешь сейчас не подходить?
— Прости, — матерясь про себя, Александр Борисович потянулся к телефону, — это может быть важно. Я только посмотрю, кто это.
Высветившийся номер оказался незнакомым, и Саше пришлось ответить:
— Турецкий слушает.
— Александр Борисович, это вы? — торопливо заговорил в трубке незнакомый женский голос.
— Да. Кто это?
— Здравствуйте, это Катя Иванова. Медсестра из больницы. Вы сказали, что я могу звонить вам, если что-нибудь случится. Александр Борисович, только что мне угрожали по телефону, сказали, что я должна сделать Георгию Виноградову смертельную инъекцию, а в ином случае меня убьют. Я не знаю, что делать, Александр Борисович. Вы не могли бы приехать?
— Катя, не волнуйтесь. Я прямо сейчас выезжаю. Буду у вас в течение часа. Ни в коем случае никому не говорите, что вы мне звонили. И не бойтесь, я обязательно приеду.
— Тебе жена позвонила? — спросила Лилия.
— Нет, медсестра из больницы. Это по делу. Прости, но я действительно должен сейчас ехать.
— Жалко, — сказала Лилия, призывно глядя на Турецкого.
— Я думаю, у нас еще будет время.
— Может быть, — неопределенно ответила Лилия. — Ладно, езжай, Саша. Дверь откроется автоматически.
Когда ворота закрылись, в гостиной появился Стае Молодчиков. Лилия надевала платье.
— Он уехал, — констатировала она. — Наверное, этого окажется недостаточно?
— Придумаем что-нибудь, — сказал Молодчиков. — Но вы, Лилия, были на высоте.
— Да, и для этого мне пришлось испортить платье.
— Я думаю, что, когда Игорь Иванович увидит результат, он с удовольствием подарит вам новое, и не одно.
Подъезжая к больнице имени Склифосовского, Александр Борисович Турецкий чувствовал, что что-то произошло. Ему не хотелось думать об этом, но мысли настойчиво лезли в голову, и прогнать их не получалось. Единственным вариантом было как можно быстрее оказаться внутри. Доставая на ходу удостоверение, Турецкий вбежал по ступенькам.
— Вы по поводу убитой медсестры? — спросил у него охранник. — Милиция уже приехала.
Турецкий и сам уже видел, что милиция приехала. Навстречу ему шел Володя Яковлев:
— Александр Борисович?
— Привет, Володя. Когда ее убили?
— Минут сорок назад, выстрелом в затылок. А вы здесь именно по этому поводу?
— Она звонила мне полтора часа назад, сказала, что ей угрожали. Что с Виноградовым?
— С ним все нормально.
— Надо усилить охрану. Только что сорвалось еще одно покушение на его жизнь.
Когда Александр Борисович зашел в кабинет, там уже находился Саша Курбатов. Он сидел за столом над разложенными бумагами из дела Олега Андреева, а напротив него на стуле сидел сорокапятилетний мужчина в очках, оживленно жестикулирующий. Судя по всему, они разговаривали уже давно. Кивнув Курбатову, Турецкий прислушался к тому, что рассказывал мужчина.
— Когда производился этот обыск, — объяснял тот, — там собралось очень много народа. Представители нескольких телепрограмм, журналисты, в общем, вся заинтересованная публика. Все, что происходило, снималось на камеры, кстати, эти кадры показывали по телевизору. Все прошло абсолютно спокойно. Без эксцессов. После изъятия они подписали бумаги и разошлись. Этого продавца, Гвоздикова, снимало телевидение крупным планом. Никаких синяков на мне не было. Да и не могло быть. Представляете, какой бы сразу поднялся скандал, если бы было хоть что-то.
— Василий Семенович, — прервал его Курбатов, — познакомьтесь. Это Александр Борисович Турецкий, руководитель нашей следственной бригады. Александр Борисович, это Василий Семенович Державин, президент ассоциации «Защита». Ассоциация представляет интересы правообладателей в области компьютерных программ и другой интеллектуальной продукции.
Они пожали друг другу руки.
— Вы сказали об этом в суде? — поинтересовался Турецкий.
— Конечно. В суде я дал точно такие же показания. Однако судья посчитала, что я лицо заинтересованное и действую заодно с милицией. Так что мои показания, как и показания некоторых других свидетелей, тоже представлявших похожие организации, не сыграли ровным счетом никакой роли. Вообще все это дело было представлено как очередной пример милицейского произвола.
— Спасибо, Василий Семенович, — сказал Курбатов. — Если понадобится, мы еще раз вызовем.
— В любой момент к вашим услугам.
— Ну давай, Саша, рассказывай, — сказал Александр Борисович, когда они остались вдвоем. — Похоже, что ты уже во всем разобрался.
— Разобрался, Александр Борисович. Произвол и коррупция расцветают бурным цветом. В общем, ситуация следующая. На другой день после обыска на складе завода «Арбат» один из продавцов, некто Гвоздиков, отправился прямиком в травмопункт. Там у него зафиксировали побои. На основании этого заключения и было возбуждено уголовное дело против Олега Андреева. Никаких побоев, естественно, не было. Ну вы сами только что это слышали. Однако адвокат Гвоздикова, Кирилл Трофимович Иванов, придумал замечательный ход. Журналистам он заявил, что все следы от побоев находятся на теле Гвоздикова, то есть под одеждой. А что касается лица, то единственное повреждение — это нижняя губа, и то она рассечена с внутренней стороны.
— И ты хочешь сказать, что в суде это прошло?
— Прошло, и еще как.
— Кстати насчет адвоката. Андреев посоветовал навести о нем справки. Ты случайно не выяснил, что это за птица?
— Как же не выяснил? Выяснил. Навел справки в Палате адвокатов. Там о нем отозвались очень презрительно, что он, мол, никакой не адвокат, а обычный посредник между мафиози и судьями. То есть к его услугам прибегают в тех случаях, когда надо дать на лапу. Это у него получается великолепно.
— А обвинение в грабеже?
— Здесь, Александр Борисович, вообще абсурд. Речь шла о сумме около двухсот долларов, на которые была сделана контрольная закупка и которые Андреев, естественно, потребовал вернуть. Гвоздиков их вернул, но на суде заявил, что это были его личные двести долларов, а не те, на которые делалась закупка.
— Действительно абсурд. А почему же тогда он сразу не вернул те?
— А это, Александр Борисович, как говорилось в старом анекдоте, уже второй вопрос. На суде Гвоздикова об этом никто не спросил. Дальше больше. После оглашения приговора была направлена кассационная жалоба в Мосгорсуд. Однако и они оставили приговор без изменений. Так что, на мой взгляд, мы имеем очевидный пример сговора судьи Агарковой, вынесшей первый приговор Андрееву, с судьями из судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда.
— Саша, ты выяснил, кто возбудил дело?
— Формально его возбудил прокурор Кутузовского района Борис Борисов, но команду ему дал не кто иной, как прокурор Москвы, небезызвестный вам Валерий Владимирович Куницын. Правда, действовал чисто, никаких своих следов в бумагах не оставил. Так что хороша у нас в Москве богиня правосудия. Специально надела на глаза повязку, чтобы не видеть, что творит.
— Молодец, Саша, — похвалил Турецкий, — Подготовь все бумаги, я пойду к Меркулову. Подадим протест в порядке надзора в президиум Мосгорсуда. Заодно подготовь мне списочек официальных товарищей, которые в этом замешаны. С ними Костя разберется сам. Первым делом вытащим Андреева, а после у нас начнется настоящая рыбная ловля.
