отправиться за решетку на пожизненное, перевешивал личное оскорбление. Все эти муки отчетливо читались на его морщинистом лице. И еще читалось, что он ни за что и никогда не озвучит того, что его мучает.
– Ваша обоюдная с дочерью неприязнь меня мало волнует. Мотивы, которыми она руководствовалась, подставляя вас, тоже. Это ваше семейное. Разберетесь в переписке, – ехидно ухмыльнулась Хмельнова. – Меня интересует другое, Золотов: как она узнала, через кого вы сбываете наркотики? Вы не скрывали от нее своих секретов?
– Она не знала, – ответил он без запинки.
– Тогда как она оказалась в гримерке у Баловневой?
– Она там не была, – снова последовал быстрый ответ.
Рита задумалась. Золотов либо вообще не знал свою дочь, либо знал настолько хорошо, что не сомневался.
– Вы не можете этого знать наверняка, – проговорила она после паузы. – Вы же не следили за ней. Нет?
– Нет.
– И не могли знать, уснув, – снова подчеркнула свое ехидство интонацией Хмельнова, – что ваша дочь дома. Она могла пойти в этот клуб потанцевать. Или, к примеру, посмотреть на танец Баловневой.
– Могла. Но она никуда не выходила в тот вечер. Если честно, то я… – Золотов сгорбился, представив ей на обозрение выставленные лопатки. – Я за ней присматривал. И запирал квартиру на особый ключ, которого у нее не было.
– Она не за это вам отомстила?
– Послушайте, подполковник… – он не поднял головы, лишь взгляд – холодный, надменный – коснулся ее лица. – Это наши с ней семейные дела. Вас они не касаются. Мы сами разберемся. Но Ирка никого не убивала. Это я точно вам говорю. Не могла она. Как ни пыталась тренироваться, ничего у нее с рукой не выходило.
– Она все-таки тренировалась? – сощурилась Маргарита подозрительно.
– Да. Пыталась. Эспандер ручной, еще какие-то штуковины через интернет-магазин покупала. Ничего. Время было упущено. С детства надо было. А тетке ее не до этого было. Супа налила и считала – достаточно. Инвалид Ирка. И списать на нее все ваши «мокрые» дела у вас не выйдет. Может, она соперницу свою и ненавидела, но убить бы не смогла.
– А нападение на меня, на Крутову? Кроме нее, некому, Золотов. Вы рассказали ей про тайник Баловневой? Она пришла туда за деньгами? И пробила голову мне и Крутовой. А потом уничтожила все следы своего там пребывания. Умная девочка!
Он больше не проронил ни слова. Сколько она ни билась, вытянуть из него ничего не получилось. Голова разболелась до такой степени, что, выйдя из следственного изолятора на солнце, Хмельнова почувствовала себя ослепленной. И телефон, разрывающийся непрекращающимися звонками в ее сумке, в руки брать не хотела. Кто бы это ни был, он не вовремя.
Она отъехала всего на километр от следственного изолятора, когда телефон принялся звонить снова.
– Андреев, если я не отвечаю на звонки, значит, тому есть причина, – набросилась она сразу на него, ответив.
– Товарищ подполковник, если я звоню вам уже четвертый раз, не успокаиваясь, то тоже не из блажи, – пробормотал он с обидой и тут же спохватился: – Извините.
– Если тебе интересно: Золотов не купился на мои приемчики. Дочь за подставу если и не простил, то никак этого не обнародовал.
– Это она его подставила?
– Да. Причем, если я правильно поняла, сделала это, когда он спал крепким сном. Возможно даже, она подсыпала ему снотворного. Но он не скрыл от меня, что всегда паковал дозы в перчатках. Это она – его Иришка.
Она вытянула руку, открыла отделение для перчаток, нашарила там солнцезащитные очки, надела. Стало чуть легче смотреть на дорогу. Но головная боль не утихала.
– Кстати, он отрицает причастность Ирины к убийствам. Говорит, что все ее усилия по тренировкам ничего не дали. И из дома в клуб она никак не могла попасть. Он запирал квартиру на ночь на секретный ключ. Так что в клубе в тот вечер, когда убили Баловневу, она не была.
– Она там и не была, товарищ подполковник. Я поэтому и звоню, – голос капитана Андреева взмыл торжественными модуляциями.
«Как у ведущего новостей», – подумала Хмельнова. И поморщилась. Ненавидела все эти спецэффекты: затягивание пауз, игру бровями и голосом.
– Ну!
– Я нашел ее, товарищ подполковник. Это Крутова побывала ночью в клубе. Это она убила их всех!
Верочка в нерешительности остановилась возле единственного подъезда многоэтажки-«свечки». То, что она собиралась сделать, противоречило ее договоренностям с Димой. Он просил ее не влезать в расследование, не рисковать, не вставлять ему палки в колеса своей самодеятельностью. Она обещала. Он поверил.
А сейчас…
А сейчас она нарушила свое обещание. Предала его доверие. И видит бог, ей страшно не хотелось так поступать. Но по-другому она не могла. Потому что он отмел все ее доводы. Счел ее рассуждения если и не глупыми, то несерьезными точно.
– Нам уже все известно, малыш, – сонным голосом убаюкивал он ее вчера. – Убийца Крутова. По голове она получила от Новиковой. Новикова же и шторы потом в квартире Баловневой сняла, чтобы не были обнаружены ее следы на них. Все! История почти закончена. Необходимо еще несколько дней, чтобы подготовить доказательную базу их причастности, и все. Дальше решит суд. А если еще к тому времени Харин очнется…
– А он очнется? – моргала Верочка, рассматривая темную ночную комнату.
– Думаю, скоро. Врачи отметили положительную динамику. Уверены, что день-два – и он очнется. Но не уверены, правда, что он все вспомнит. И ладно. – Дима широко, громко зевнул. – И без него справимся. Крутова уже сидит. Ей предъявили обвинение, избрали меру пресечения. Новикова под подпиской о невыезде. Папа ее сидит. Все в шоколаде. Почти…
Вот именно что почти!
Верочка до четырех утра проворочалась в кровати, не в силах уснуть. Что-то ей не нравилось в стройном рассказе ее любимого Димочки. Что-то выбивалось из общей картины. Вопросы сыпались один за другим.
К примеру, как Новикова попала в запертую квартиру Баловневой? Крутова утверждает, что войдя в квартиру, заперла за собой дверь. И когда пришла, дверь была заперта. Откуда у Новиковой ключи? Стащила у папы? У него они были? Он на этот вопрос не ответил, сколько его ему ни задавали. Видимо, сообразил, что своим ответом может усугубить вину дочери. Матерый!
Второй вопрос: куда подевались средства из тайника Баловневой? При повторном обыске квартиры Золотова там ничего не было найдено. Ни единого лишнего цента либо украшений, которых у Ангела была целая коллекция. У тетки Новиковой обыск провели – тоже пусто. Новикова на дачу к тетке не ездила. Она город не
