Катя: Ты друг Рихарда, Коля. Объясни, почему уже второй раз он пишет, что давно от меня не получал весточки. Я же пишу ему регулярно.
Полковник: Может, с курьерами что-то случилось.
Катя: Допустим. Тогда объясни другое: почему Берзин не поздравил меня в прошлом месяце с днем рождения? Впервые за все годы.
Полковник: "Старик" - очень занятой человек.
Катя: При всей его занятости он в прошлом году за тем самым столом, за которым сидишь сейчас ты, распевал со мной "Широка страна моя родная" и пил коньяк за здоровье доблестного Рамзая.
Полковник (отведя глаза в сторону): Говорили, он вроде бы собирался в длительную командировку.
Катя: Командировка? У меня соседа снизу и соседа напротив увезли прошлой ночью охранники НКВД. Ты такую командировку имеешь в виду?
Полковник (после долгой паузы): Я тебе, Катерина, одно скажу: Хорошо, что Рихард именно сейчас там, далеко. И, несмотря ни на какую тоску, ностальгию, одиночество, именно сейчас ему лучше не возвращаться... И тебе, тебе лучше было бы быть сейчас там, с ним.
Катя (мрачно, прислонившись лбом к стеклу окна): Если захотят достанут и там, где угодно, хоть на краю света... Я знаю, Ика - верный сын Родины. И я его верная жена. Я готова разделить его участь, какой бы она ни была.
Сцена шестая
Резиденция германского посла в Токио Эйгена Отта. Поздний завтрак. За столом посол, его жена, Зорге, начальник гестапо полковник Мейзингер.
Зорге: Я только что из агентства Домей Цусин. Наши войска форсировали реку Маас и вышли в центральную часть Бельгии. Великолепные темпы! Еще чуть-чуть и Бельгия капитулирует.
Отт: Лягушатники привязаны к линии Мажино, экспедиционная армия островитян в Бельгии подставлена под удар с тыла. Уверен - долго союзнички не продержатся. Европа ляжет к ногам фюрера. И настанет черед большевистской России.
Мейзингер: Вот уж где наши ребята повеселятся вволю!
Фрау Отт: Вы, господин полковник, я слышала, отважно сражались в Варшаве. Этот "железный крест", позвольте полюбопытствовать, вы получили за что?
Мейзингер: За ликвидацию вражеской шпионской сети, действовавшей у нас под самым носом, в Берлине. Правда, раскрывали другие, а я ловил и... (он хлопает по кобуре своего пистолета). А в Варшаве... там я приказал расстрелять две тысячи евреев и заодно триста заложников-поляков. (Усмехнувшись). Насчет жидов естественно и вопросов не возникало. Их ликвидировали в гетто. А заложников содержали в комендатуре, когда случилась какая-то комиссия Международного Красного Креста. Ночью поляков мои молодцы шлепнули, а на следующий день проверка - по спискам. Рейхсфюрер вызвал, сказал: "Молодец, Мейзингер. Но для отвода глаз международной общественности мы тебя вынуждены наказать. Отправим тебя в почетную ссылку - в наше посольство в Японии. Выкорчевывай крамолу в немецкой колонии в Токио". А? Ха-ха-ха! (Вновь хлопает по кобуре).
Зорге: На таких героях, как вы, дорогой полковник, держится Третий Рейх. Хочу вам доложить, господа, с сегодняшней диппочтой я получил письмо из Берлина. Вот (достает из пакета с гербом лист верже, показывает) печать главной партийной канцелярии, подпись самого Мартина Бормана.
Отт (настороженно): Что же вам пишет наш партийный фюрер?
Зорге: Предлагает возглавить национал-социалистскую организацию в Японии.
Мейзингер (хвастливо): Моя работа! Вот ведь как оперативно провернули это дело в канцелярии рейхсфюрера. В прошлой почте я вас, Рихард, рекомендовал, и вот он - ответ. Поздравляю!
Отт: Какая честь, Рихард! Какая высокая оценка вашей преданности высшим идеалам рейха!
Фрау Отт: Рихард, милый! Я горжусь нашей дружбой.
Зорге медленно идет в дальний угол столовой, где на высокой изящной треноге стоит инкрустированная шкатулка, достает из неё гавану, отрезает кончик, закуривает. Задумчиво смотрит в окно. Прислушивается. Слышит негромкий голос Берзина.
Берзин: Рихард, этот Мейзингер - болван. Воистину услужливый глупец опаснее врага. В тридцать третьем перед аккредитацией ты проскочил проверку гестапо, потому что в Берлине царила атмосфера эйфории от победы нацистов, ажиотаж дележа власти. На это мы и делали ставку, сознательно шли на оправданный риск. Теперь совсем другое дело, теперь - если ты дашь согласие на предложение Берлина - поднимут всю родословную до восьмого колена, докопаются до всех твоих действий активиста компартии, всех твоих ранних публикаций, российских и русских корней. И тогда пиши пропало - и ты сам, и все твои товарищи, и надежды Центра. Всё.
Зорге (Подходит к столу, садится):Сердечно благодарю за поздравления. Это предложение - действительно большая честь! Но...
Отт, его жена, Мейзингер - все с удивлением - смотрят на Зорге.
Зорге: Вы знаете, какую уйму времени, сил, энергии отнимает у меня подготовка аналитических материалов по различным ведомствам (многозначительно смотрит на посла, на начальника гестапо).
Входит шифровальщик, обращается к Отту:
Шифровальщик: Господин посол, вот записка, подготовленная господином Зорге. Разрешите отправлять в Центр?
Отт (берет бумаги, мельком просматривает): Так, детали программы премьера Коноэ о создании "великой восточноазиатской сферы взаимного процветания" - Индия, Индонезия, Индокитай, страны южных морей... Оставьте это у меня. (Шифровальщик уходит). Рихард, зашифруйте это моим шифром и отправьте на Вильгельмштрассе. Там это ждут. Посмотрите вчерашний запрос Риббентропа.
Зорге: В ответ на этот запрос я и написал этот материал. (после паузы) Партийная работа... Для её безупречного и строгого исполнения нужен человек, не загруженный, как я, обязанностями пресс-атташе и тысячью и одной функцией по посольству. Кроме этого, мне же приходится постоянно разъезжать по всей сфере действия нашего посольства. А это безграничный Дальний Восток. Иначе мои корреспонденции будут носить не глобальный, а лишь сугубо токийский характер.
Мейзингер: Признаться, я как-то не подумал об этой стороне вопроса... Кстати, Рихард, вы обещали мне анализ отношения нынешнего кабинета министров, персонально каждого из его членов - начиная с принца, к одновременному выступлению Японии вместе с нами против России. А то эти молодцы из Абвера опять меня обскачут. Напоминание из канцелярии рейхсфюрера лежит у меня на контроле три дня, а...
Зорге: Ты же знаешь, я вернулся из Шанхая позавчера. (Улыбается, достает из кармана блокнот, вырывает несколько листков, передает их Мейзингеру). Дружеский долг превыше всего.
Мейзингер (пробегает взглядом листки): Рихард... дружище... спасибо. От всей моей службы. А кого бы ты рекомендовал вместо себя?
Зорге: Есть кандидатура. И приличная. Военно-морской атташе Венеккер.
Отт: Неплохо, Рихард, совсем неплохо. Он все жаждал в кресло посла усесться. А должность фюрера всех немцев в Японии и тщеславие его утолит, и времени для бездарных интриг поубавит. Как вы думаете, полковник?
Мейзингер: Думаю, это и логично, и справедливо. Я сошлюсь в телеграмме на ваше согласие, господин посол?
Отт кивает. Мейзингер откланивается, выходит, продолжая читать листки, которые ему передал Зорге, говорит про себя: Как точно, метко, разумно! Срочно, немедленно в Берлин!
Останавливается в дверях. Повернувшись к Зорге, словно только что вспомнив что-то очень важное, говорит:
Мейзингер: Рихард, насчет Леммке и Хюбнера мы с тобой уже говорили. А вот наш граф Дуеркхайм... уж слишком он показной наци. Ярый ненавистник жидов, славян, итальяшек. Всех неарийцев. Вопрос - сам-то он чистый ариец?
Отт: Меня и раньше, в Берлине удивлял его слишком курносый нос, эти характерно русские скулы, разрез глаз...
Мейзингер: Твое мнение, Рихард?
Зорге: Я, как лингвист, могу сказать - едва уловимый акцент заставляет думать, что в его жилах течет и не немецкая кровь.
Мейзингер (хлопая себя ладонью по лбу): Лингвистика - вот такая нужна мне отмычка. (Уходит).
Фрау Отт: Какая благородная скромность - отказаться от столь заманчивого, столь завидного предложения! Я горжусь нашей дружбой, Рихард.
Отт: Я уверен, дорогая, в Берлине отказ Рихарда будет оценен весьма высоко. Кругом столько беспринципных карьеристов, которые - чтобы продвинуться хоть на ступенечку вверх - готовы переступить через труп и друга, и отца родного. Браво, Рихард, браво! Подумать только, я мог бы лишиться помощи моего самого главного аналитика и советника! Этот болван чванливый, этот мясник Мейзингер послал предложение в Берлин, не согласовав его со мной.
Фрау Отт: Еще бы! Его девиз: "Гестапо превыше всего!" Чучело в полковничьем мундире.
Отт: Вернее не скажешь. Дорогая, ты не оставишь нас с Рихардом наедине ненадолго.
Фрау Отт: Посекретничайте. Я собиралась удалиться в любом случае. Меня ждут посольские дамы. Мы едем в Киото. Буддийские храмы, могучие постройки из драгоценного дерева кейяки, скульптуры и гравюры прошлых веков - хотим открыть для себя Японию. На этой неделе мы уже прослушали переводы тех повестей - моногатари, которые рекомендовал Рихард и даже посмотрели одну из драм ёкёку. (Целует мужа, кивает Зорге, уходит).
