Глаза Петра Иваныча воинственно сверкнули:
— Как раз-таки наоборот! Именно что по двадцать!
— В таком случае Рэму Борисовичу мог позавидовать любой мужчина. — Светлана глянула на Петра Иваныча и недоверчиво прищурилась: — А вы меня не разыгрываете? Рэм Борисович ведь был страшно занятой человек. Откуда он мог взять время на романы? Это ж нужно присмотреться, познакомиться, поговорить. Обаять, в конце концов! Хотя, конечно, в шестьдесят лет любая двадцатилетняя дурнушка покажется красавицей. — Светлана осеклась и, испуганно глянув на Петра Ивановича, инстинктивно прикрыла пальчиками рот. — Ой, простите! Я, наверно, сказала глупость.
— Может, и глупость. А может, и нет. Могу вам сказать, милая девушка, что Рэм тоже клевал не на всякую молодку. Он был большой эстет. Даже принимал участие в работе жюри на конкурсах красоты. Да-да, не удивляйтесь.
— Да что вы!
— Именно так.
Светлана посмотрела еще более недоверчиво и тонко усмехнулась: дескать, знаю я вас, старых хвастунов. От Петра Ивановича не укрылась эта усмешка.
— Вижу, не доверяете? — сухо и с достоинством поинтересовался он.
— Отчего же? Доверяю. Как я могу вам не дове… Ой! — Светлана уставилась на шкафчик. — А что это у вас там за фотография? Вон там, за стеклянной дверцей! Это ведь тоже Рэм Борисович, да?
Славский проследил за взглядом Светланы и кивнул:
— Да. — Лицо старого чиновника при этом сделалось недовольным. И его можно было понять.
На этой фотографии были изображены трое: Славский, Мамотюк и какая-то блондинка весьма эффектного вида. Из одежды на ней были только белые джинсы и бирюзовый купальный лифчик. Все трое были изображены на фоне лодки, серой, сверкающей на солнце реки и пологого берега, заросшего ядовито зеленой травкой. Они стояли в обнимку (причем женщина стояла посередине, аккурат между довольно улыбающимися Славским и Мамртюком) и весело смотрели в камеру.
— Это мы на пикнике, — неохотно прокомментировал Славский. — Ничего интересного.
— А кто эта женщина?
— Так… одна знакомая.
Светлана, не дожидаясь приглашения, встала со стула и подошла к шкафчику.
— Прошу прощения, — услышала она у себя заспи-ной недовольный голос Славского, — ноу меня сегодня еще много дел. К сожалению, нам с вами пора прощаться.
— Да-да, — сказала Светлана, однако, вместо того чтобы раскланяться и выйти из кабинета, быстро открыла дверцу шкафчика, взяла с полки фотографию и перевернула ее.
— Что вы себе позволяете, девушка? — резко сказал Славский.
Светлана быстро поставила фотографию на место и закрыла дверцу (она успела увидеть все, что хотела). Затем повернулась к чиновнику и виновато улыбнулась:
— Простите, не удержалась. Женское любопытство. Если можно, я хотела бы занять у вас еще пять минут.
Петр Иванович сердито мотнул головой:
— Ни минуты. Вы и так злоупотребили моим доверием. Мне нужно работать.
— Что ж… — Светлана поправила пальцем очки и вздохнула. — Очень жаль. Мы с вами так славно беседовали. Мне даже показалось, что мы подружились…
Славский слегка смягчился:
— Дружба, милая девушка, — это то, что происходит за пределами этого кабинета. Я никогда не смешиваю личную жизнь со служебными функциями. Я не хочу показать грубым, но… — Славский вновь красноречиво посмотрел на чары и развел руками.
— Понимаю, понимаю, — поспешно кивнула Светлана. Она робко и вместе с тем лучезарно улыбнулась Славскому: — Петр Иванович, а вы не дадите мне ваш домашний телефон? Вдруг у меня появится какой-нибудь важный вопрос.
Чиновник на несколько мгновений задумался, затем улыбнулся и кивнул:
— Я дам вам номер своего сотового. Записывайте.
Сразу же после разговора со Славским Светлана позвонила Турецкому:
— Александр Борисович, я кое-что выяснила!
— Ну!
— В кабинете у Славского… друга генерала Мамотюка… я увидела фотографию. На ней Мамотюк и Славский изображены в компании светловолосой красотки.
— Да что ты! И как это прокомментировал Славский?
— В том-то и дело, что никак. Он сразу напрягся. Видимо, когда к нему приходили следователи из угро, он прятал эту фотографию куда-нибудь в стол. А теперь расслабился и… Ну, в общем, я перевернула фотографию и на обороте прочла следующее: «Моим любимым мужчинам от Аллы Б.». Представляете?
— Гм. А…
— Вот только не надо шутить насчет Аллы Пугачевой! — вспыхнула Светлана.
— А я и не собирался. Значит, говоришь, блондинка. Молодая или как?
Светлана замялась:
— Ну… Возможно, чуть постарше меня.
— Прекрасный ответ, — насмешливо заметил Турецкий. — И главное — очень емкий. Мне остается только спросить: сколько тебе лет.
— Мне…
— Ладно, не отвечай. Твоей блондинке лет тридцать — тридцать пять. Так?
— Примерно.
— И по возрасту она не подходит под твою схему.
— Да, не совсем, — нехотя призналась Перова.
Турецкий помедлил.
— Это и не важно. Узнай, кто она, и как можно быстрее. Знаешь, как действовать?
— Да. Все о'кей.
— Что?
— Я говорю: так точно.
— Ох, молодежь… — шутливо проворчал Турецкий. — Ладно, если что-то узнаешь — докладывай немедленно. Ну пока!
Он положил трубку.
Светлана была возбуждена, так, что у нее даже слегка подрагивали пальцы. С ней всегда так было, когда она чувствовала, что подошла совсем близко к разгадке тайны. Она не сомневалась, что женщина, изображенная на фотографии (таинственная Алла Б.), и есть та самая «роковая блондинка», с которой встречался генерал Мамотюк незадолго до своей смерти.
…Следующим в списке Светланы Перовой был Иван Павлович Рогов, полковник в отставке. В настоящее время возглавлял какой-то отдел в МПС.
Едва завидев Перову на пороге своего кабинета, Иван Павлович вскочил с кресла, ослепительно улыбнулся и простер руки ей навстречу, словно они были старыми и закадычными друзьями.
— Ну входите же скорей, королева! — воскликнул Рогов.
Светлана слегка опешила. Затем сглотнула слюну и сказала:
— Здравствуйте, Иван Павлович.
Рогов зажмурился как кот и покачал головой:
— Рад, что в Генпрокуратуре работают такие интересные девушки! Знаете такую песню?
И, не дожидаясь ответа, напел:
Ах, какая женщина-а… Кака-ая женщина!
Мне бы таку-ую!
Затем указал на стул рядом с собой и усмехнулся:
— Хорошее начало для знакомства. Здесь жарко. Не хотите снять жакет?
— Спасибо, мне и так хорошо, — сказала Светлана, присаживаясь.
— Ну как знаете. Чай, кофе?.. Коньяк, вино, сигареты?
— Кофе, если можно.
— Айн момент! — Иван Павлович нажал на кнопку коммутатора: — Деточка, чашку кофе со сливками для нашей гостьи. Для меня — как всегда.
— Сделаю, Иван Павлович, — отозвался женским голосом динамик.
Рогов убрал палец с кнопки, затем сладко улыбнулся, сел и, откинувшись на спинку кресла, уставился на Светлану таким взглядом, словно она была куском торта, который он собирался съесть.
— Итак, милая гостья, с чем пожаловали?
— Иван Павлович, я хочу…
— Хорошее начало! — с улыбкой воскликнул Рогов. — Вы смелая девушка. Вот так сразу, от порога, признаваться в своих тайных желаниях — на это нужно мужество!
Светлана улыбнулась в знак того, что оценила юмор собеседника, затем вновь заговорила:
— Я хотела…
— Вот как? — вновь воскликнул Рогов и всплеснул руками. — Минуту назад вы сказали «хочу». А теперь — «хотела». Что же случилось? Передумали?
Светлана поняла, что пора кончать с этим балаганом, и сурово нахмурилась. Затем поправила пальцем очки и сказала деловым голосом:
— Послушайте, Иван Павлович, я не совсем понимаю, чем вызвано столь игривое настроение. Я пришла поговорить на очень серьезную тему.
Рогов сложил ладони домиком у груди.
— Простите великодушно! — проблеял он голосом раскаявшегося грешника. — Бес попутал!
Светлана вгляделась в лицо Рогова, в блестящие, шальные глаза, в алые пятна на его щеках — и только тут поняла причину столь буйного приема: Рогов попросту был пьян. В четыре часа дня, на рабочем месте!
— Не желаете по двадцать капель, пока дожидаемся кофе? — словно в подтверждение ее мыслей спросил Рогов.
— Я на работе не пью.
— А кто пьет, деточка? Кто пьет? — саркастически спросил Иван Павлович. Затем наклонился, извлек откуда-то длинную бутылку и жестом фокусника поставил ее на стол: — Вуа-ля!
— Пожалуй, я зайду в другой раз, — сказала Светлана.
— Стойте! — Рогов сделал умильное лицо и жалобно посмотрел на Перову. — Не уходите, деточка, прошу вас… Мне так тоскливо последние дни.
