При этом вы, мистер Бауен, допустили массу ошибок. Однако ни одна из них не была столь идиотской, как ваша абсолютная убежденность в том, что вина Чейпина будет очевидной. Господи, почему вы не зажгли свет, когда уходили? Почему не подождали, пока Бертон и Чейпин обменяются хотя бы парой слов, почему не начали действовать спустя минуту или две? Ведь вы могли проделать все это и позже. Следующий непростительный промах — это то, что вы оставили на столе свои перчатки. Я понимаю, вы были абсолютно убеждены, что все единодушно будут считать убийцей Чейпина, поэтому все остальное не имеет значения. Вы вели себя хуже любого новичка, вы вели себя как осел! Одно могу вам сказать, мистер Бауен, ваше разоблачение никому не принесет славы, а уж тем более мне. Фу!
Вульф неожиданно замолчал и позвонил Фрицу по поводу пива. Бауен крепко сжал пальцы, которые до этого неустанно сплетал и расплетал. Он дрожал всем телом. Выглядел он полным ничтожеством, просто трясущимся куском мяса. Леопольд Элкас подошел к нему и, остановившись в трех футах от Бауена, пристально смотрел на него. Мне показалось, что охотнее всего он бы вскрыл его, чтобы посмотреть, что у него там внутри. Появился Майкл Эйерс с новым бокалом, на этот раз не для Бауена, а для меня. Он подал мне стакан, я взял его и выпил. Эндрью Хиббард подошел к моему письменному столу, пододвинул поближе телефон и сообщил коммутатору номер телефона своей квартиры. Драммонд что-то попискивал Прэтту, а Николас Кейбот обошел кресло Бауена, приблизился к Вульфу и тихим голосом, настолько тихим, чтобы я не мог услышать, сказал:
— Я ухожу, мистер Вульф, у меня назначена встреча. Я только хочу вам сказать, что не вижу причин, по которым вы не могли бы получить от Бауена его тысячу двести долларов. Это же законное обязательство. Если вы пожелаете, чтобы я помог вам получить эту сумму, я с удовольствием это организую и даже не потребую гонорара. Вы только поставьте меня в известность.
Этот адвокат был ловкий парень.
Спустя три дня, в четверг около полудня, у нас появился посетитель. Я вернулся из банка, куда только что отнес довольно кругленькую сумму, и теперь сидел за своим письменным столом, размышляя, не устроить ли мне небольшие каникулы, вроде послеобеденного посещения кинотеатра. Вульф сидел с закрытыми глазами в своем кресле, откинувшись назад, и по всей видимости раздумывал, не пора ли начинать радоваться ленчу.
В дверях появился Фриц и доложил:
— К вам гость, мистер Пол Чейпин.
Вульф открыл глаза узенькими щелочками и кивнул. Я быстро повернулся на стуле и встал.
Паралитик, хромая, вошел в комнату. Был ясный день, и в резком свете, льющемся из окон, я мог рассмотреть его лучше, чем когда-либо прежде. Я увидел, что глаза у него не такие уж бесцветные, как мне казалось, они были скорее такого же оттенка, как у тусклого алюминия, а кожа его была не мертвенно-бледной, а скорее выглядела выгоревшей, но упругой. Он удостоил меня беглого взгляда и похромал к письменному столу Вульфа. Я пододвинул ему кресло.
— Добрый день, мистер Чейпин, — Вульф почти раскрыл глаза, — не соблаговолите ли сесть? Прошу вас… благодарю. Я не могу смотреть, как люди стоят. Позвольте поздравить вас, вы прекрасно выглядите. Если бы я провел три дня в тюрьме Томбса, как вы, от меня остался бы только призрак, жалкая развалина. Как там кормили? Наверное, отвратительно?
Чейпин пожал плечами и снова опустил их. Похоже было, что он не собирается беседовать долго, он опустился на краешек кресла, которое я ему подвинул, и сидел прямо, сжав обеими руками свою палку, стоящую между ног. В его бесцветных глазах было столько же выражения, сколько обычно бывает у алюминия. Он заговорил:
— Я пришел сюда только из чувства порядочности, чтобы у вас не осталось неприятного ощущения. И всего на минутку. Я пришел за парой перчаток, которые вы взяли из моей шкатулки.
— О! — Глаза Вульфа еще чуточку расширились. — Так ваши сокровища пронумерованы? В самом деле?
Чейпин кивнул:
— К счастью. Могу я их получить?
— Еще одно разочарование, — вздохнул Вульф. — Я полагал, что вы взяли на себя труд приехать сюда, дабы выразить мне благодарность за то, что я спас вас от электрического стула. Вы ведь мне благодарны?
Чейпин скривил губы:
— Я благодарен вам настолько, насколько вы можете этого от меня ожидать. Не стоит терять на это времени. Могу я получить эти перчатки?
— Можете. Арчи, будь любезен, принеси их.
Я вытащил из ящика своего письменного стола перчатки и подал их Вульфу. Он наклонился в кресле вперед и положил их перед собой на стол, одну на другую, а затем старательно разгладил их. Чейпин не спускал с них глаз. Вульф снова удобно откинулся в кресле и еще раз глубоко вздохнул.
— Знаете, мистер Чейпин, они оказались мне вообще ни к чему. До них дело не дошло. Когда я возвратил вам шкатулку, я оставил их у себя, чтобы иметь возможность продемонстрировать одно обстоятельство, а именно, что они подойдут мистеру Бауену, и объяснить тем самым, каким образом Дора Чейпин — ваша жена — могла их спутать и принять пару перчаток Бауена за перчатки миссис Бертон. Но поскольку он увял, как орхидея Дендробиум, пораженная корневой гнилью, они мне не понадобились. А теперь, — Вульф погрозил ему пальцем, — не думаю, что вы этому поверите, тем не менее, это правда — я почти подозревал, что вы знаете содержимое своей шкатулки достаточно хорошо, чтобы немедленно определить, если вдруг чего-то будет не хватать. Поэтому я не вернул вам эти перчатки, а оставил их себе. Я хотел вас видеть.
Пол Чейпин без слов поднял руку с палкой и потянулся к перчаткам, однако Вульф покачал головой и чуть отодвинул их от него. Калека дернул головой.
— Еще немного терпения, мистер Чейпин. Я хотел вас видеть, потому что мне нужно с вами поговорить. Надеюсь, что вы согласитесь принять мои извинения.
— Я пришел за перчатками. Извинения можете оставить себе.
— Уважаемый сэр! — Вульф снова погрозил ему пальцем. — Позвольте хотя бы объяснить, в чем я виноват перед вами. Я хочу извиниться за то, что подделал вашу подпись.
Чейпин поднял брови:
Вульф обратился ко мне:
— Арчи, одну копию признания.
Я пошел к сейфу, нашел одну копию и принес ему. Он развернул лист и подал калеке. Я сел и уставился на Вульфа, но он делал вид, что меня не видит. Он покоился в кресле с полузакрытыми глазами, сцепив пальцы на животе, и вздыхал.
Чейпин дважды прочел признание. Вначале он просто пробежал его глазами, скосил глаза на Вульфа и слегка скривил рот, а затем прочел признание сначала, уже не так быстро. Он перебросил листок через весь стол и заявил:
— Фантастика. Так прозаично и плохо написано, и так фантастически звучит. Не правда ли?
Вульф кивнул:
— Меня поразило, мистер Чейпин, что вы занялись столь серьезным предприятием ради столь мелких, ничтожных результатов. Вы, конечно, поняли, что этот документ понадобился мне, чтобы произвести соответствующее впечатление на ваших друзей. Поскольку я сознавал, что вас невозможно уговорить подписать его, я вынужден был подписать его за вас. За это я и хочу принести вам свои извинения. Вот ваши перчатки, сэр. Надеюсь, что вы примите мои извинения.
Хромой взял перчатки, ощупал их и спрятал в карман, потом уцепился за спинку своего кресла и поднялся на ноги. Он стоял, опираясь на полку.
— Вы знали, что я не подписал бы такой документ? А откуда вам это было известно?
— Потому что я читал ваши книги. Я видел вас. Я познакомился с вашим — ну, скажем так, несгибаемым духом.
— А вы можете назвать его иначе?
— Даже разными словами. Например, я познакомился с вашим ужасающим, чисто детским упрямством. Вы заплатили за него своей искалеченной ногой. Оно заставило вас жениться. Оно чуть не привело вас к двум тысячам вольт.
Чейпин улыбнулся.
— Так вы читали мои книги. Прочтите и следующую. Я пришлю ее вам — как главному герою.
— В самом деле? — Вульф раскрыл глаза. — И конечно, я умру в ней насильственной смертью. Предупреждаю вас, мистер Чейпин, я вам этого никогда не прощу. Я действительно этого не перенесу. Я чувствую глубокое отвращение к насилию в любой форме. Я сделаю все и ничего не пожалею, чтобы доказать вам…
Он говорил в пустоту, или, в лучшем случае, в спину калеки, который уже ковылял к дверям.
На пороге Чейпин на мгновение обернулся, мы успели заметить его улыбку и услышали, как он сказал:
— Бы умрете самой страшной смертью, сэр, какую только может придумать детская фантазия. Это я вам обещаю.
Он вышел.
Вульф откинулся в своем кресле и закрыл глаза. Я сел. Расхохотаться при мысли о том, какая страшная судьба ожидает Вульфа, я мог себе позволить лишь позднее. А пока я вернулся в мыслях к утру понедельника и проанализировал в деталях все, что тогда произошло. Я вспомнил, что, когда я отправился навестить миссис Бертон, Вульф оговаривал с Фрицем вопрос о содовой, а когда я вернулся, его уже не было, не было и его седана. Однако он отнюдь не был в тюрьме у Пола Чейпина. Вульф вообще не покидал дома. Седан уехал в гараж, а Вульф вместе со своим пальто, шляпой и тростью был у себя в комнате и попивал пиво, сидя в кресле. И когда он позвонил мне без пяти четыре, чтобы я отвез шкатулку миссис Чейпин, он звонил из своей комнаты, а мое отсутствие дало ему возможность сделать вид, что он только что вернулся. Фриц, разумеется, участвовал во всем этом вместе с ним, и они общими усилиями вешали мне лапшу на уши. А Хиббард ради этого был загнан в свою комнату.
