— А кто вас просил их туда посылать? — спросил «золотозубый».
— Не понял.
— Сейчас поймешь! — грубо бросил Жека и, схватив Авдеева за лацканы пиджака, притянул к себе. — Ты куда наши деньги перевел, сука?
— Не надо так шутить, ребята, — с силой рванулся он из рук Жеки. — Вы просили их перевести во Владик, и я перевел.
— У тебя есть свидетели? Или бумаги, подтверждающие это?
«Вот я и попался!» — мелькнуло у него в голове. Разговор в апреле состоялся с глазу на глаз, расписки он с них не взял.
— Так вот, мудило, мы с тобой не шутим! — поднялся со своего места «золотозубый». — Если через два дня денег не будет — лежать тебе с камнем на шее на дне городского пруда!
Эти слова еще долго висели в воздухе после того, как они покинули кабинет директора рекламного агентства и он отчетливо расслышал шум выезжающего со двора автомобиля. Первым делом бросился искать своего коммерческого директора. Ему сказали, что тот вчера улетел в Германию, в Дюссельдорф. Авдеев вспомнил, что сам послал его туда закупать компьютеры для агентства и лично для него, для Авдеева, «мерседес». Сколько можно перебиваться на чужих машинах? Несолидно директору рекламного агентства не иметь своего личного транспорта. Через пятнадцать минут ему на стол положили телефон отеля в Дюссельдорфе, в котором остановился коммерческий. Дозвонился он до него лишь к обеду.
— Веня, — сказал упавшим голосом, — ко мне сегодня приходили твои друзья — Жека и Мика. — Волнуясь, он даже вспомнил оба имени. — Они требуют с меня деньги, те, что мы отправили во Владик.
— Ничего не понимаю. Они что, их там не получили?
— Они утверждают, что не просили их туда переводить.
— Скоты! — выругался коммерческий. — Они обвели нас вокруг пальца!
— Веня, кто за ними стоит?
— Ты с ума сошел? Я не могу тебе назвать фамилию по телефону!
«Сидит в Германии и боится! Мразь!» — выругался про себя Авдеев и подумал, что он так напугал коммерческого, что тот, пожалуй, не вернется.
— Назови хотя бы «крышу»! — умолял он его.
— Ай Би Си, — выдавил наконец тот и бросил трубку. «Ай Би Си? — повторил Авдеев. — Парамонов? Ну, это не так страшно!»
— Андрей Ильич, добрый день. Авдеев беспокоит.
— Рад тебя слышать, Арсений. Ты чем-то взволнован?
«Этого не проведешь! С полутона все замечает».
И он поведал Парамонову о своем приключении с Жекой и Микой.
— Нехорошо они с тобой, Арсений, обошлись, — подытожил Парамонов. — Но я тебя должен огорчить. Жека и Мика уже месяц как не подо мной. Они теперь у другого «дяди». А «дядя» такой, что лучше не связываться — целее будешь! Мой тебе совет — отдай им деньги и пусть катятся ко всем чертям, шакалы!..
Он тут же вызвал к себе бухгалтера.
— У нас на счету сорок три тысячи, Арсений Павлович.
— Было вроде больше? — не поверил он.
— Двадцать пять взял с собой в Германию коммерческий.
«Все. Это крах, — сказал он себе, — надо сматывать удочки». Еще оставался Стацюра, но ему он позвонить не мог — конспирация. «Долбаный коммунист со своими большевистскими привычками! — обругал он Стацюру. — Надо действовать!» — приказал он себе и набрал домашний номер Лузгина.
— Алло! — ответил ему незнакомый мужской голос.
«Это еще что такое?» — насторожился Авдеев.
— Алло! — повторил незнакомец.
«У Лузгина на телефоне стоит определитель, — быстро соображал Арсений Павлович, — я «засветился», надо отвечать».
— Здравствуйте. А Марию Тимофеевну можно позвать?
— Здесь такой нет. Вы ошиблись.
— Ой, извините.
Он повесил трубку и крепко задумался. «Кто бы это мог быть? Если просто гость, то не взял бы трубку! Не оставил же его Леша сторожить дом, в самом деле? Тогда кто? Менты? Напали на след Лузгина после убийства Преображенской? Если они его уже повязали, то он потянет за собой всех, чтобы умирать не скучно было — ему-то наверняка «вышка»!»
Авдеев снова вызвал бухгалтера.
— Отправишь завтра сорок тысяч в Москву.
— Зачем?
— Это не твоего ума дела! — Бухгалтер еще не видел своего начальника в таком гневе. — Вот тебе расчетный счет и название фирмы. — Авдеев протянул ему листок бумаги с только что нацарапанным адресом.
Через час он вышел из пригородного автобуса и направился к дачам. «Нельзя больше терять ни дня! Времени в обрез! Эту девочку я сам выследил — сам и возьму! Не с пустыми же руками ехать туда? Хотя она, конечно, переросла тот возраст, который им нужен, но девка больно хороша! С ней не продешевишь! Так что, Жека и Мика, имел я вас во все отверстия! В четверг вы у меня покрутитесь, когда я буду перелетать океан!» — с такими мыслями он углубился в лес в том месте, где ржавый щит предупреждал путника: «Осторожно, лоси!»
Миша клевал носом в кабинете следователя, когда принесли заключения обеих экспертиз.
Со стариком Калмыковым было все ясно — отравление.
— Похоже, что весь ящик, привезенный Трофимычу, наполнен ядовитым зельем, — прокомментировал эксперт.
— Надо будет предупредить деревенских, а то вся деревня вымрет, — забеспокоился сердобольный Блюм.
С девочкой Ксюшей Крыловой, найденной в гробу на нижнекудринском кладбище, все оказалось не так просто.
— Точную дату мы установить не смогли, но погибла она примерно неделю назад от падения с высоты, ударившись головой о камень.
— Что это — бетон, асфальт? Происхождение камня вам удалось установить? — допытывался Жданов.
Эксперт немного потоптался на месте, как бы не решаясь высказаться на этот счет, но в конце концов доложил:
— В волосах девочки и в ворсинках камзола найдена малахитовая пыль…
— Вы ничего не спутали? — ухмыльнулся Вадим.
— Нет, — твердо стоял на своем эксперт.
— Сказки Бажова вы нам тут рассказываете, милейший. — Блюм закурил. — Откуда взялся малахит?
— Миша, не кури! — резко приказал Жданов. — И так голова опухла.
— Извини, — затушил он сигарету и вновь обратился к эксперту: — А как насчет дефлорации?
— Девочка не была изнасилована.
— Ну, хоть это радует.
— Миша, что там твой Соболев фантазировал с вертолетом и лестницей? — вспомнил Жданов. — Не могла она оттуда упасть?
— Там нет камней, Вадик. Тем более малахита.
Отпустив эксперта, Жданов расхаживал по кабинету взад-вперед, а Блюм, забившись на стуле в угол, злился и нервничал.
— Значит, моя версия с порнобизнесом летит к черту?
— Не паникуй, Миша, раньше времени, — успокаивал его Вадим, — подождем данные из аэропорта.
Им недолго пришлось ждать. Бригада, работавшая в аэропорту, вернулась к десяти утра. Сатрапова улетела в Мексику через Москву одна, никого не сопровождала, но в тот же день через Петербург в Мексику отбыли два фольклорных танцевальных ансамбля — один взрослый, в количестве пятнадцати девушек в возрасте от шестнадцати до девятнадцати лет, второй — детский, шесть девочек в возрасте девяти-одиннадцати лет. Среди них ни Лизы Маликовой, ни Саши Шмаровой нет. Сатрапова прилетает сегодня из Москвы в два часа дня.
— Чисто сработано. Не подкопаешься! — констатировал Жданов.
— Нам нельзя ее упустить, Вадик, сделай что-нибудь. Она все знает!
— Что я могу сделать, Миша? Мне нечего ей предъявить. Она ото всего отопрется.
Блюм схватился за голову и проговорил, как заклинание:
— Упустим, упустим… А медлить нельзя… Слышишь? — поднял он голову. — Медлить больше нельзя — они наверняка уже наметили очередную жертву!
— Что ты предлагаешь?
— Пошли человека в ОВИР — там должны быть фотографии девочек. Не без загранпаспортов же они отправили их в Мексику?
— Мудро, старик, — согласился следователь, — и фамилии они, конечно, им поменяли. Что еще?
— Эта мадам Сатрапова обязательно должна встретиться с кем-то из наших «друзей». Или со Стацюрой, или с Авдеевым. Что, кстати, с Авдеевым? Где досье на него?
— Составляют. — Жданов зевнул. — Мишка, я уже с ног валюсь!
