не растерять рулеты. Кидало из стороны в сторону с ощутимым размахом. Шагину, похоже, это совсем не смущало. Не выпуская изо рта сигарету, она лишь негромко материлась, когда автомобиль попадал в особенно глубокую яму.
– Там придётся пешком пройти, я не проеду, – водитель остановился в нескольких метрах от конца трелёвочного тракта, где застыла в человеческий рост высокая глиняная волна, вырытая экскаватором.
– Уже в курсе, – Марина, разминая спину, стояла у двери машины.
Оля с восторгом задрала голову и прислушалась. Высоко-высоко стучал дятел. Ни ветерка. Сосны могучими исполинами возвышались, подпирая еле видимое небо. Воздух казался сладким, словно разбавленный водой мёд в стакане. Где-то послышался голос кукушки. Оля не стала считать, а лишь внимала, закрыв глаза, пока громкое уханье и шелест крыльев не разорвал предыдущую мелодию.
Лёха открыл багажник и стал методично складывать прямо на дорогу сумки и пакеты. Ящик водки поставил последним.
– Постойте туточки, я скоро вернусь.
Обтерев руки, подхватил спиртное и, прямо через кусты, потащил всё вглубь сосняка. Оля удивлённо проследила за ним глазами и только чуть позже заметила тоненькую тропинку, ведущую в чащу.
– Надо же, где люди дачи строят. Разве так можно?
– Когда деньги есть, всё можно! – Марина достала из сумочки тонкую расчёску и несколько раз провела по волосам. Они послушно легли вдоль спины ровными прядями.
– Ты уже была здесь? – Оля следила за каждым движением Марины.
– Да, – кивнула та. И опять что-то промелькнуло в её глазах, отчего Оле стало не по себе.
– А кто эти люди?
Брови Шагиной изогнулись дугой. Она насмешливо посмотрела на Олю и покачала головой:
– Вот смотрю я на тебя и диву даюсь, надо же так прикидываться?!
Оля растерялась, не зная, что ответить.
Послышался шум сминаемой травы и сухих веток. Лёха спешил обратно, отмахиваясь от лесных мошек.
– Ну, что, попробуем за один раз всё утащить? Да я поеду.
– А когда вы за нами вернётесь? – спросила Оля, вытаскивая поднос с заднего сидения.
– Дык, если скажут, то приеду. Машина у них и своя есть, – посмотрел на Марину. – Уж теперь и не знаю, народу то явно больше теперь стало. Короче, не заморачивайтесь. Гуляйте, отдыхайте.
Они гуськом двинулись вперёд. Оля тащила поднос позади всех, отвлекаясь на разглядывание деревьев и кустов, не сразу заметив забор из толстых брёвен, за которым скрывался дом.
– Рома! – громко выдохнула Марина, поставив сумки на землю и бросаясь навстречу Морозову.
Оля опешила. Так и осталась стоять напротив входа с подносом, словно предлагая хлеб-соль.
За спиной Романа маячили Тищенко с Гуциевым. Макаров в этот момент вывернул из-за дома, неся в руках охапку поленьев. Из трубы с левой стороны деревянной постройки поднимался дымок. Морозов выглядел скорее озадаченным, чем удивлённым. Он позволил Марине обнять себя, но при этом не сводил глаз с Оли. Герман вальяжно подошёл к ней, откинул салфетку с подноса, наклонился, обнюхав угощение, потом приблизил лицо к Оле и шумно втянул воздух ноздрями.
– Что, сладкая? – Морозов в голос захохотал, оттолкнув Марину и сложившись от смеха пополам.
Впервые Оля увидела в глазах Шагиной не насмешку, а растерянность.
Когда Лёха помог затащить всё в дом, то козырнул хозяину и, насвистывая, зашагал прочь. Оля проводила его взглядом, не решаясь окликнуть и напроситься с ним, чтобы вернуться в Чудов. Раз уж Марина здесь… Она вздрогнула, когда Шагина дотронулась до её руки.
Дом стоял на возвышении из толстых брёвен, сложенных пирамидой, поэтому лестница состояла не из пары, а из нескольких ступеней. Позади избы над крышей – огромная бочка с водой. Из прихожей – вход в две комнаты. Простая, но крепкая деревянная мебель. Почти спартанская обстановка, если не обращать внимания на качество и крепость материалов. За окном кухни, по совместительству большой комнаты, поляна, плавно переходящая в лес. Ни пней, ни поваленных деревьев, только ровное зелёное пространство. И, словно обсыпанный белыми хлопьями снега, одинокий куст сирени посреди могучей лесной братии.
Марина быстро расставляла посуду и бутылки. Велела Оле раскладывать овощи и закуски. Морозов с друзьями, не теряя времени, налили в стаканы водку.
– За тебя, Гриша, за твоё назначение! – Морозов развалился на стуле с широкой спинкой.
– Без тебя, Роман Борисович, сам знаешь, ничего бы не получилось… – Гуциев пригладил сальные волосы, – всё благодаря тебе.
– А то! – усмехнулся Морозов и повернулся к девушкам. – Как там тётка твоя? Совсем, смотрю, из ума выжила? Старая прошмандовка! – добавил хмуро.
Оля замерла над огурцом, не отвечая.
– Маринка! – Роман хлопнул Шагину по заду. – А ты чего припёрлась? Звал я тебя? Не помню!
Марина развернулась к нему лицом и старательно раздвинула губы в натужной улыбке.
– А я без тебя, Рома, жить не могу.
Морозов, словно воду, выпил целый стакан водки. Прижал кулак ко рту, крякнул, разглядывая Шагину.
– Прям Ромео и Джульетта! – заржал Макаров, роняя изо рта длинные волокна квашеной капусты.
Морозов скривился и снова выпил.
– Попутала ты мне планы!
Не понять, что в его голосе: сожаление или угроза.
– А, может, и нет, – Морозов захрустел пучком зелёного лука, улыбаясь собственным мыслям.
Несколько часов Оля просидела на табуретке, наблюдая как веселится компания. От напряжения сгрызла почти до мяса ноготь большого пальца. На предложение присоединиться категорически отказалась, бросив на Марину полный ужаса взгляд.
Шагина тоже не пила. Добавляла закуски и водку на стол лично. Ольга заметила, как Марина следит за Морозовым и его друзьями, как прислушивается к их разговорам и настроению. С тоской смотрела в окно, вздрагивая и вжимаясь в стену от оглушительных взрывов мужского хохота.
Начинало темнеть. Но даже в этих сумерках далеко за домом, среди тёмных деревьев, она продолжала видеть одинокий куст, усыпанный белыми гроздями сирени.
«Красивая женщина умирает дважды», – думала Оля, когда шла по улице, ловя на себе взгляды прохожих. Умирать она не собиралась, во всяком случае с этого дня. Да и красота в её понимании занимала довольно неустойчивую позицию.
Страх того, что Гуциев и Тищенко выкрутятся, постепенно сошёл на нет. Новости распространились очень быстро. Она уже не сомневалась в том, что жители Чудова, пристально рассматривая её, видят не опухшие скулы с синими разводами под глазами, а жадно пытаются считать с её лица подробности столкновения и в меру интеллекта и фантазии додумать недостающее.
Платона она увидела издалека. Пёс стоял у входа в «Пятёрочку» и, повиливая хвостом, провожал взглядом людей, выходивших из магазина. Когда девушка появилась на дорожке, он повернул лохматую голову и несколько секунд рассматривал её. Затем вытянул
