вкатит иск за подрыв репутации, кто найдет нам новую работу? Интерпол? Или, может быть, Пушкин?». Пушкин – это главный русский поэт, шеф. Вы будете смеяться, но он был наполовину негр (я надеюсь, отчет пометят грифом «секретно», и мне не придется объясняться за слово «негр» – ведь так, старина?).
В автобусе мы еще раз объяснили задержанным, чем все может для них закончиться. «Подделка, сбыт в особо крупных, предварительный сговор – все это годы, долгие годы тюрьмы, ребятки, – сообщил я через переводчика. – Так что звоните родителям и говорите, чтобы к ужину вас не ждали».
Это была стандартная полицейская прессовка, не более. Любой приличный уголовник посмеялся бы над ней. Но у нас в машине была целая толпа хороших мальчиков и девочек. Все они надеялись связать свою жизнь с миром моды, мечтали о разных глупостях и в страшном сне не могли представить, что будущее придется провести в компании зеков – чередуя лесоповал с насильственным сексом. Нужно было видеть, как трогательно они размазывают слезки по своим щечкам и клянутся в своей невиновности. В какой-то момент мне даже стало их жалко. Вы может быть, не способны в это поверить, шеф, но во мне тоже живо доброе начало. Поэтому я дал хорошим девочкам и мальчикам шанс.
«Если вы действительно не виновны, – сказал я. – И действительно, понятия не имели, что лежит в ящиках, которые вы таскали, тогда скажите мне: кто заставил вас грузить их в мини-вэн?».
И тогда они закричали, перебивая и отпихивая друг друга: «Администратор! Это был администратор! Он нас заставил!».
«Хорошо, – сказал я. – А он есть сейчас среди нас в этой машине?».
«Нет», – сказали они.
«А он был в магазине, когда пришли полицейские?»
«Да!».
Я заорал водителю, чтобы он остановил автобус, выскочил на улицу и помчался назад в магазин. Ключей у меня не было, времени на сантименты тоже, поэтому я просто высадил дверь. Помните, наш старый метод? Когда бьешь ботинком ровно в то место, где задвижка входит в пазы? Как и всегда он сработал безупречно. И когда я вошел внутрь, я сразу увидел его. Толстый потный человечек, стоял посередине зала, держа подмышкой сумку. Он набирал чей-то номер на мобильном, но когда дверь распахнулась, и он заметил меня, телефон выпал у него из рук.
Я подошел, не торопясь – я всегда умел смаковать подобные моменты. «Roman Kortyson, – прочитал я надпись на его бэдже. – The senior manager».
Он понял, зачем я пришел.
«Это не я, – стал бормотать он. – Это не я, не я, не я…».
Пятясь от меня, он споткнулся. Его сумка взлетела в воздух, и из нее посыпались банкноты – целая куча банкнот. Это было так, словно на наши головы пролился какой-то волшебный дождь.
Роман Кортюсон рыдал, лежа у моих ног:
«Я сдам главных организаторов. Я сдам все-е-е-х…»
Вот такие новости, шеф.
Ждите дальнейших донесений
Всегда ваш,
Жак Дювалье
Ответ на докладную записку №2
Отправитель: Жан-Люк Потен, руководитель отдела ХХХ
Получатель: Жак Дювалье, агент
Очень приятно было получить от тебя весточку, Жак. У тебя хороший стиль письма – непритязательный, но в то же время способный создать напряжение. В старости сможешь писать детективы и развлекать ими домохозяек. Непонятной в твоем чудовищно увлекательном рассказе осталась только одна маленькая деталь. ТАК ТЫ ВЗЯЛ ЭТУ БАНДУ, ГРЕБАНЫЙ СУКИН СЫН, ИЛИ НЕТ?
С превеликой ответной любовью,
Жан-Люк Потен
Статья, газета «Le Monde», номер от 15 ноября
Заголовок: «Модный бренд обманул русскую редакторшу Vogue»
Горничная отеля, где останавливалась Полина Родченко, убеждает в ее невиновности. Главе русского «Актуэля» продали поддельную сумочку в московском бутике бренда. «У меня есть доказательства», – утверждает работница гостиницы «Амбуаз».
20-летняя Анна-Мария Бикинза, горничная, готова предъявить общественности чек из московского филиала «Луи Вьюиттон». Бикинза обнаружила его в номере Полины Родченко, редактора русской версии модного глянца «Актуэль». Горничная убирала номер после отъезда редакторши.
«Чек доказывает невиновность Родченко. Он свидетельствует о том, что подделки были куплены в «Луи Вьюиттон», а не где-то еще», – считает Анна-Мария Бикинза. Она заявляет о своей готовности выступить в суде. Для этого, по ее словам, русская сторона должна удовлетворить ее требование о денежной компенсации за «потраченное на суд время и моральные издержки». Бикинза оценивает сумму компенсации в две тысячи евро. Она отказывается демонстрировать чеки общественности до достижения договоренности с русскими.
Полину Родченко в сентябре уличили в использовании контрафакта. Она появилась с поддельным клатчем «Луи Вьюиттон» на показе «Ланвин». Это повлекло за собой отставку Родченко с поста главного редактора «Актуэль» (по слухам, распоряжение об отставке санкционировал сам Алекс Дюпре, владелец издательского дома, которому принадлежит «Актуэль»). Редакторша заявила, что купила клатч в официальном магазине бренда в Москве. В ответ на это, «Луи Вьюиттон» обвинил Родченко в подрыве репутации бренда, выказав намерение запустить против нее судебный процесс.
Одновременно Интерпол начал плановую проверку деятельности московского филиала бренда, сообщает наш источник внутри полицейского ведомства. По его словам, инициатором расследования выступили представители «Луи Вьюиттон», обеспокоенные ажиотажем вокруг инцидента с Полиной Родченко. Официально Интерпол и «Луи Вьюиттон» отрицают факт проведения подобной проверки.
Париж, 17 округ, ресторан «У Мими»
Человек с папкой в руке застывает на входе и озирается, пытаясь найти того, кто ему нужен. Время – девятый час вечера, поэтому в ресторане не протолкнуться. Все столики заняты, а с тех пор, как Мими поставила здесь барную стойку, народу в часы пик, кажется, стало вдвое, если не втрое больше. Те, кому не досталось сидячих мест, толкутся у бара – потягивают пиво и грызут орешки. Шум стоит невероятный: все друг друга знают, многие ходят сюда годами, стоящие и сидящие оживленно делятся новостями, переругиваются или подшучивают друг над другом. «Как сегодня устрицы, Жак?» – фразы перелетают от барной стойки до ресторанных мест и обратно. – «Соленые, как пиписька у той испанки!» – «Когда освободишь место за столиком?» – «Как только твоя жена позвонит мне и скажет, что сегодня свободна».
Демократичная атмосфера – вот, что всегда нравилось Жану-Люку Потену здесь. Даже женщины, попадая сюда, делают вид, что солдафонский юмор – это нормально, в то время как на мужчин просто бес нисходит – они развязывают галстуки, откидываются на спинки стульев и начинают сыпать подзаборными остротами так, словно всю жизнь проплавали на английском эсминце.
Человеку с папкой, растерянно мнущемуся у входа, эта развязность, напротив, не по душе. Человек с папкой с удовольствием предпочел бы для встречи другое место –
