знали, куда идти. Ага… Эге-е-ей!
– Вона!
В ярком свете фары-искателя вдруг появились две фигуры. Вот так вот резко взяли и возникли – вышли из леса. Надо сказать, еле шли. Один тащил другого, вернее сказать, другую…
– Она! – радостно признал Игнат. – Ну, нашлась-таки потеряшка, теперь гора с плеч. А кто это ее… Никак Силаев?
– Силаев. – Тракторист прищурился и закивал. – Он самый и есть. Говорил же, Серега девчонку не обидит!
Ох, сколько радости было в лагере! Женька, потеряшка, нашлась! Жива. Здорова, правда, хромая. Сильно подвернула ногу, еще и о камни ударилась. В реку упала! Вызванный из Лерничей фельдшер, осмотрев девушку, забинтовал ногу, помазал, где надо, йодом и прописал полный покой.
– Перелома вроде бы нет – просто вывих. Однако могут быть трещины в ребрах… Болят ребра-то, Женя?
– Ой, болят… И ребра, и нога… Если бы не Сергей, не знаю, как бы и выбралась. Спасибо – вытащил, дотащил… Дядя Игнат, мне вам надо кое-что рассказать…
* * *
Женька оклемалась быстро, дня через два, правда, это было уже не на старом кордоне, а в Озерске – пребывание детей и педагогов на станции юннатов закончилось. Да и планировалась-то всего одна смена. Вот, может быть, на следующий год…
Юннаты о закрытии смены жалели: все-таки было здорово, несмотря ни на что. Начальство же, как Анна Сергеевна Розова, так и сам товарищ Говоров, откровенно перевели дух! Ну, наконец-то все закончилось. Правда, все, что случилось плохого, с деятельностью организаторов станции не было никак связано, но… Мало ли что могли подумать в гороно или в райкоме? Пока, слава богу, ничего такого не думали – отпуска…
Женькину франтоватую «Вятку» пригнал в Озерск лично Ревякин, а до того мотороллер благополучно простоял у гати, и ничего с ним не сделалось.
За юннатами в Лерничи прислали автобус – тот самый щегольской синий с белым, «КАВЗ-651», с острым, как у своего прародителя «ГАЗ-51», капотом. На этом автобусе когда-то ездил Костя Хренков, нынче же за рулем был сам завгар, товарищ Колесников, именно с ним и договорился директор Дома пионеров.
Слава богу, никакого перелома у Женьки не случилось, как и трещин в ребрах – просто сильный вывих и синяки, так что местный фельдшер действовал правильно, за что удостоился похвалы от заведующей кустовой больницы Валентины Кирилловны.
Обо всем случившемся бывший за начальника отделения Ревякин доложил в прокуратуру. Хотел, конечно, лично Алтуфьеву, да тот уехал по делам в Ленинград. Пришлось рассказывать какому-то молодому следователю – Менкину или Пенкину. Тот выслушал внимательно, задал пару уточняющих вопросов и обещался все в точности передать.
– Спасибо большое за информацию. Не сомневайтесь, все передам. Да, еще раз… Значит, Ломов этот у вас в КПЗ по мелкому хулиганству? – Голос в трубке звучал вежливо, но напористо.
– Да, все так, – подтвердил Игнат. – Силаев тоже в камере. Так что оба подозреваемых – у нас.
– Очень хорошо! А Владимир Андреевич к вам выедет сразу же, как только вернется из Ленинграда. Предварительно позвонит.
Попрощавшись, следователь повесил трубку.
– И вам не хворать. – Выйдя из-за стола, Игнат прихватил из висевшего на спинке стула пиджака красную пачку «Друга» и вышел на улицу – покурить, да и вообще немного развеяться, погода-то – загляденье! Небольшие облака, солнышко, тепло, но без зноя.
Честно сказать, Силаева в камеру сажать не хотелось. Но пришлось. Все-таки у него нашли улику – портфель, о происхождении которого сам Сергей ничего пояснить не смог. Или все же – не захотел? Тут пока все сложно… Да, Сиплый, по сути, спас молодую девчонку: вытащил из реки, привел… Но – портфель! Если кто и подбросил, так надо искать.
Оперативник едва успел чиркнуть спичкой, как к скамеечке подошел высокий парень в белой, с короткими рукавами рубашке и модных темных очках – Мезенцев Максим.
– О! Здравствуй, Максим. – Ревякин протянул ему руку. – Как сестра?
– Да ничего. На «Вятке» своей гоняет уже. А вообще зубрит. Поступать скоро.
– Все так и хочет в педагогический?
– Ну да, на истфак.
Пожав плечами, Максим уселся рядом и, искоса взглянув на собеседника, понизил голос:
– Игнат, я к вам по делу пришел.
– Ну-ну? – напрягся Ревякин. – Решил все-таки к нам, в милицию?
– Нет, пока не решил… Я про другое. Про Силаева кое-что узнал. В Тянске.
– Так-так. – Игнат оглянулся по сторонам. – А ну-ка, давай в кабинет…
Выслушав парня, опер покачал головой:
– Значит, говоришь, несправедливо осудили?
– Это не я, а та девушка… Лапикова Татьяна. На нее надавили тогда…
– А сейчас она, значит, готова выступить? – Поднявшись на ноги, Игнат подошел к окну и пошире распахнул форточку. Обернулся. – Знаешь, все эти суды, пересуды, апелляции – это такая головная боль! Ты себе даже не представляешь.
– Но ведь человека же несправедливо… Нет, вы не думайте, я не из-за того, что он Женьке помог. Но если так, как говорит Таня… справедливость-то должна в жизни быть, мы же не в Америке какой-то!
– Погоди-погоди, Макс, не горячись! – Ревякин похлопал парня по плечу. – А знаешь, что? Мы об этом прокуратуру спросим! Алтуфьева Владимира Андреевича.
– Алтуфьев? Так он приедет?
– Приедет. Ты ему все и расскажешь.
* * *
С приятелем из прокуратуры Алтуфьев встретился в скверике рядом с учреждением. Обнялись, сели на лавочку.
Разговор вышел весьма неожиданный. С одной стороны, открывалось местечко в Кохтла-Ярве, как раз осенью там уходил на пенсию один из помощников прокурора. Помощник, не следователь. Скучно, конечно, но…
С другой стороны…
– А вообще, тухлое это для тебя дело, – неожиданно заявил приятель. – Я вот недавно узнал – специально навел справки. Ты в курсе, что ваш Тенякин уходит? Сразу после отпуска.
Владимир махнул рукой:
– Так он каждый год уходит. И все после отпуска. На пенсию, говорит, внуков нянчить.
– Так вот, на этот раз – точно уходит, – безапелляционно заявил приятель. – Можешь мне поверить – дело решенное. И на его место прочат тебя!
– Хм…
– Да ты погоди, не хмыкай. И здесь, у нас, и у вас, в горкоме, точно такое же мнение. Первый ваш, Левкин, кажется, тебя хвалит. Говорит, деловой да хваткий. Так что, какая тут к черту Эстония! Коли есть мнение, никто тебе перевод не подпишет. Да и сам подумай – районный прокурор! Это тебе не помощник в Кохтла-Ярве! У черта на куличках… Марта неужели не поедет?
– Не в жене дело – в дочке… В школу ей, в первый класс, в эстонскую бы надо…
– Ну, уговаривай. А мы, со своей стороны, супруге твоей с работой поможем. Там у
