к груди, и ей стало неудобно на него смотреть, она уперлась руками ему в грудь и потребовала, чуть всхлипнув
— расскажи мне все сразу и сейчас.
— с чего бы начать?..
— кто же ты на самом деле? И как мне теперь тебя называть?
— Димой…
— можно Митей?
— Митей? Можно — улыбаясь, разрешил он, потом продолжил, подумав. — хочу все тебе рассказать, но не знаю с чего надо начинать. Это действительно моя квартира, в подземном гараже моя машина. Я детдомовец, Стас тоже. Мы начали с ним совместное дело, у нас клиника. На это и живу. Только я не доктор и медицинского образования не имею. Я директор и соучредитель клиники. Все. А нет, не все. Татьяну Сергеевну действительно усыпили и шарили в твоем доме в поисках тех вещей и шляпы. Это был я.
— Ужас.
— согласен.
— Давай убережем Татьяну Сергеевну от этого, тем более она сама уже поверила, что ничего не было.
— давай, тем более я не собираюсь на такое идти повторно.
Он поцеловал ее в губы и она ответила, страстно и с любовью. Настоящей любовью.
Он подхватил ее, понес через всю огромную квартиру в спальню.
— я тебе сейчас кое-что скажу, — прошептал он на ухо — только ты не смейся.
Она крепче прижалась к нему, давая понять, что будет серьезна.
— я как-то подумал, что твоя фамилия Зорина, моя Громов — мы как две природные стихии, созданы друг для друга.
— одного поля ягодки? — улыбнувшись, согласилась Настя.
— не смейся. Это глупо?
— нет. Это романтично и волшебно.
Как она вообще могла подумать, что сможет уйти. Она никогда не сможет от него уйти. И на это очень много причин. Одна из причин остаться — это ее любовь. И она взаимная. И для подтверждения не надо слов, это Настя чувствует сердцем. Она даже не может себе представить, что было бы с ней, если бы он сразу ушел, поняв, что она не причастна к аварии и смерти Заремы. Наверное, она стала человеком без души и чувств. Она бы растворилась в горе и пропала. Как хорошо, что он тоже влюбился в нее. Как хорошо, что она не растворилась и не пропала. Как она могла себе позволить думать, что сможет быть без него. Ведь он самый светлый человек на планете Земля. Как она могла себе позволить думать, что он сможет жить без нее. Ведь ему столько в жизни пришлось пережить.
Татьяна Сергеевна позвонила, когда Настя уже заправляла постель, и стала отчитывать безответственную мать двоих малых детей. Как вообще можно уехать ни свет, ни заря из дома, ни слова, ни полслова, что уехала, а они-то все ходят тише травы и ниже земли (так и сказала), думают, что мать и по совместительству писательница работала допоздна, поэтому и спит допоздна. А выясняется, что ее дома даже нет, и где она никто не знает. Что это за безответственность, Татьяна Сергеевна переживает и нервничает, не знает, что да как детям объяснять, по поводу волшебного исчезновения мамы.
— И теперь как хочешь, но ты должна волшебным образом появиться дома — строго закончила Татьяна Сергеевна.
Митя сделал кофе, стоял в дверях с подносом, услышал часть разговора, помахал головой, соглашаясь с Татьяной Сергеевной, и шепнул.
— поехали, будем волшебным образом появляться.
По дороге домой они договорились, что можно говорить Татьяне Сергеевне, а чего говорить категорически нельзя. Пришли к обоюдному решению, что рассказать можно только о самом безобидном событии сегодняшнего дня. Дома Настя рассказала Татьяне Сергеевне все, что касается Кирилла, и по какой причине теперь его надо называть Дмитрием. Все остальное умолчали умышленно. Про Алексея говорить не стали, побоялись адекватной реакции Татьяны Сергеевны — еще не хватало, чтоб она начала бегать по дому в истерической панике причитать и завывать, пугая детей и соседей.
Татьяна Сергеевна бегать в истерической панике не стала, неодобрительно посмотрела на Дмитрия, погрозила пальцем и удалилась в зону безопасности — на любимую кухню.
— чего это? — удивился Митя.
Настя махнула рукой
— она же думала, что ты маньяк.
— не оправдал надежды. — в шутку расстроился Дмитрий.
— она вообще думала, что ты ее убивать будешь.
— вот не задача, как мне теперь из этого образа выходить? — пошутил он.
Настроение было хорошее и даже игривое и шутливое, если бы они только знали, что такого настроения уже не будет. Настя этот факт тоже не знала, поэтому веселилась с детьми, пыталась подластиться к Татьяне Сергеевне, чтоб она перестала букать и приняла Дмитрия в свою песочницу. Татьяна Сергеевна чуть повозмущалась, но приняла неизбежное — возвращение блудного Дмитрия домой. Потом призналась — сама же его выгнала, не дала возможности объясниться.
Дмитрий же, наоборот был настроен серьезно и категорично. Он сидел на диване и размышлял, несколько раз подряд его попытались отвлечь от мрачных мыслей Сенечка и Сонечка, но тяжело отвлечь человека, который настроен на волну размышлений и анализа. Настя его состояние видела и понимала, забрала детей в детскую и стала с ними играть. Дмитрий в полном одиночестве, тишине и покое пытался сопоставить факты.
Не шла из головы одна мысль, которая насторожила его еще утром. Зачем убийца Алексея заманил Настю в гаражи. То, что это был именно убийца, он не сомневался. Другой человек не стал бы этого делать. И все складывалось так, что преследователь Насти и убийца Алексея — одно и тоже лицо.
Звонок раздался неожиданно, поэтому прозвучал резко и звонко.
— я схожу — крикнула с кухни Татьяна Сергеевна.
Настя спустилась со второго этажа, возражать не стала она подошла к Мите и села рядом, тяжело вздохнула и спросила.
— о чем ты так задумался?
Дмитрий собирался озвучить ей свои догадки и предположения, но не успел.
Татьяна Сергеевна зашла в дом и с порога сказала:
— Настюша, тебе письмо курьер принес. Я расписалась за получение.
— хорошо. От кого?
— не знаю.
— курьер? — удивился Митя — тебе письма курьеры носят?
Настя пожала плечами и ответила:
— редко. Писать письма и отправлять через почту — это уже прошлый век. В основном по электронке.
Митя подскочил с дивана и кинулся к Татьяне Сергеевне.
— дайте сюда.
Он выхватил увесистый бумажный пакет коричневого цвета, Татьяна Сергеевна чуть попятилась от него, Настя подбежала к ним, уже понимая, что хорошего в этой курьерской почте мало. Митя разорвал пакет, взглянул на содержимое, резко передал его Насте и выбежал из дома.
Он выскочил на улицу, понимая, что бежать по тропинке — это длинный путь, он побежал по газону, перескакивая
