— Что ты хотел? — Это Маргарита.
— Скорее тебя увидеть.
Мой тон показался ей подозрительным.
— Опять что-то придумал?
Я признался:
— Опять. — И утешил: — Но это в последний раз, честное пионерское!
— Ладно, Павлик Морозов, — усмехнулась она. — Собрался приехать?
Я помотал головой:
— Нет. Слушай мою команду! Через час, запомни — ровно через час, ни минутой раньше, ни минутой позже, вы с Анатолием Алексеевичем и Джоном должны быть в доме твоего отца. Поняла?
Маргарита удивилась:
— Зачем это?
Я поморщился:
— За спросом! Через час и узнаешь. А теперь дай Тольку.
— На.
— Кузнец?
— Ну? Чё хотел?
— Врезать тебе пыром по заднице. Шутка. Через час с Маргаритой Владимировной и Джоном приедете по адресу, который она скажет. Продолжай не спускать с нее глаз. Всё. Да, и веди себя там прилично.
— Иди ты!..
— Иду. — И отключился.
Но тут же набрал другой номер и услышал секунд через десять другой голос:
— Алло?
— Это я, Владимир Евгеньевич, — сообщил я, не упуская из виду его плещущуюся в море жену. Предупредил: — Времени у меня нет, а посему буду краток. Дело в следующем: через полтора часа вы должны вернуться в свой дом.
Он ухмыльнулся:
— В который?
Но мне сейчас было не до его кулацкого юмора.
— В тот, где был я, Владимир Евгеньевич. В тот, в котором отдыхал Джон.
— Но зачем?
Я опять покосился на женские головы в воде.
— Зачем — узнаете ровно через полтора часа, господин Туманов. И последнее: захватите свою семью.
— То есть?
— То есть, вы должны привезти вашу дочь.
— Маргариту? Но она…
— Да не перебивайте же! — рассердился я. — Выслушайте до конца… — И не удержался: — Папа!
"Папу" старик проглотил. Буркнул:
— Слушаю.
— Вот и слушайте! Обязательно возьмите с собой вашу старшую дочь, Владимир Евгеньевич, которая приехала к вам погостить, а также ее дочь, вашу внучку.
"Папа" явно занервничал.
— Да зачем?!
Глядя на взявших курс на берег Ларису и Таню Николаевну, я тоже явно занервничал:
— А затем, сударь, что у меня ко всей вашей семейке имеется серьезный разговор. Даже если можно так выразиться — семейный разговор. Встречу вас не я, а мой друг, и учтите: его рекомендации и просьбы — всё равно, что мои. Запомните: через полтора часа, ни позже, ни раньше. Маргарита тоже будет там.
— Но…
— Всё, мсье Вольдемар. Конец связи. Остальные вопросы при встрече.
Я выскочил из кабины, и ко мне подбежала Герда, завиляла хвостом и, точно приглашая к игре, громадными прыжками поскакала к воде.
Что ж, я тоже завилял хвостом и приглашение принял: срывая на ходу одежду, такими же громадными прыжками поскакал к воде. Врезался в нее как ледокол и, растопырив словно пугало руки, обнял за плечи уже приблизившихся к берегу Ларису и жену Паука. А впрочем, может, и не за плечи, а за что попало. Дамы целомудренно взвизгнули, но я подхватил их своими мощными дланями под попки и, подняв высоко над головой, опять зашвырнул в море. Летели они красиво, зрелище было незабываемым…
Нырнув в пучину, Татьяна с Ларисой уже через секунду вынырнули и, отплевываясь от соленой воды, принялись на чем свет стоит крыть меня за изуродованные прически. Я не стал дожидаться возмездия и акулой ушел на глубину. Ушел, помимо прочего, еще и подальше от соблазна. Курнуть с головкой супругу Паука (пусть даже и в костюме Евы) — это одно, а вот чего-нибудь еще — это уже, согласитесь, совсем другое. Лариса, конечно, вариант для водных игрищ более безопасный, но… Но во-первых, она на меня обижается, а во-вторых — аморально резвиться с ней в присутствии Тани Николаевны. Да и…
Да и знаете, как бы ни нравилась мне Лариса, волею обстоятельств в данный момент у меня вроде уже была более-менее постоянная женщина. И этой женщиной вроде снова была Маргарита. А я…
А я, как вам известно, более-менее однолюб.
Да-да.
Пока более-менее.
— Сюда, пожалуйста. — Я жестом пригласил Маргариту в огромную комнату, которую мы с Профессором заранее оборудовали под конференц-зал: всю "лишнюю" мебель стащили с центра к окнам и стенам, а на освободившемся пространстве установили полукругом восемь стульев. Перед стульями же я поставил громадное мягкое кресло — эквивалент трибуны, для себя. Возможно, это было и не совсем вежливо, однако выступать мне предстояло, похоже, долго, а главное — я не хотел, чтобы во время моего доклада публика чувствовала себя чересчур уж комфортно. Стулья с жесткой спинкой — самое то, что надо.
— Пожалуйста, сюда, — повторил я, и Маргарита нахмурилась:
— Ты ведешь себя как хозяин.
Я замотал головой:
— А вот и неправда! Только как организатор мероприятия. Можно считать, что временно я являюсь церемониймейстером, не более того. Ну, давай, заходи!
Она вошла и удивленно остановилась:
— Это еще что за шутки?!
Я пояснил:
— Никаких шуток. Через пятнадцать минут здесь состоится собрание некоего, в основном семейного, трудового коллектива. Я — приглашенный председатель. Секретарь… Пожалуй, обойдемся без секретаря.
— И кто же тебя пригласил, председатель? — насмешливо процедила Маргарита.
— Я сам.
— А повестка дня?
— Да разное. Скоро узнаешь. — Показал на стул: — Садись.
— Именно на этот?
— Именно. И не пререкайся! Я же, в конце концов, председатель, а не хрен собачий!
Маргарита фрондерски фыркнула, но села, а я вернулся в коридор к Кузнецу. Вид у Толика до сих пор был не просто ошарашенный, а по-настоящему потрясенный.
Я хлопнул его по плечу:
— Проснись!
Кузнец захлопал глазами:
— Не, ну вот же гадство!
— Форменное, — подтвердил я. — Но выкинь, милый, покамест всё из головы и слушай внимательно. Сейчас ты пойдешь в самый конец этого коридора. В последней комнате сидят две прекрасные дамы, блондинка и брюнетка. Пригласишь обеих в зал и укажешь им их места: блондинке — слева от Маргариты, брюнетке — справа. Усёк?
— Усёк, — буркнул он.
— Не перепутай, это важно.
— Да не перепутаю! Всё?
— Что ты, только начало. Слушай дальше. Минут через десять подъедет машина; в ней прибудут еще две женщины и старик. Проведешь их в дом, в эту же комнату, и усадишь следующим образом: ту, что постарше, — на предпоследний стул слева, а младшую — рядом с ней. Кстати, последний левый стул твой, но займешь его только когда скажу. Крайний стул справа — для Профессора. Так что остается одно свободное место — между блондинкой и девушкой. Оно — для старика. Ясно?
— Да ясно! А…
— Погоди. Старику, которого зовут Владимир Евгеньевич, велишь оставить охрану в машине.
Кузнец насупился:
— А будет охрана?
— Обязательно, но ты не выступай, эти ребята не по наши души приедут, да и дерьмо они, сосунки. Просто не нужны здесь лишние глаза и уши, так старику и скажешь. Промежду прочим, его в этих краях еще и Пауком величают.
Толик хмыкнул:
— Это за что же?
— За всё, — туманно пояснил я и спохватился: — Да, и пожалуйста, не наломай дров. Мало ли как он на тебя посмотрит — ни в коем случае не базарь и не кипешись. Во-первых, это все-таки его дом, а во-вторых, он отец Маргариты и муж той блонды в спальне. А бабы, с которыми приедет, — его старшая дочь, сестра Маргариты, и внучка. Понял?
Кузнец присвистнул:
— Дела-а!.. Тогда конечно. По морде нельзя.
— Конечно, нельзя! — обрадовался я. — И не только по морде. И вообще, ты способен хотя бы на время бросить свои бандитские замашки и хоть полчаса побыть джентльменом?
— Способен, — заверил Толик.
— Вот и побудь. А в стойку станешь, если… Ну, это мы уже обсудили.
— Аг-га… — вмиг осипшим голосом проговорил Кузнец. — Обсудили. Точно. Вот же…
— Но-но! — предостерег я. — Смотри, чтоб без мата! Сегодня мы выступаем в относительно приличном обществе. — Вздохнул: — Ну, всё. Я пошел.
Толик мотнул головой:
— Туда?
— Туда. Не забудь, как рассадишь народ по местам, выпустить во двор собак. Прикажешь — "охраняй". А потом позовешь нас. — И пошел вверх по лестнице.
Но не в небо, а на второй этаж.
Мы с Профессором курили у открытого в сад окна и слышали, как Кузнец проводил Ларису с Татьяной в зал.
Минут через семь к дому подъехала машина, и Толик вышел во двор. Вскоре раздались звуки шагов и голоса — женские и мужские. Женские — недовольные, один мужской — тоже недовольный, а второй — убеждающий, уговаривающий…
Снова шаги.
По лестнице.
Кузнец?
Кузнец.
— Это… Ну, все там…
Мы последний раз затянулись и выбросили окурки в окно. Я шумно вздохнул:
— Идем?
