Не обошлось без попок и здесь. Их, видимо, устроители собирались использовать исключительно в плане антуража. Ну, приятно же будет видеть себя в окружении «цвета российского общества» какому-нибудь серьезному дяде, мгновенно повторившему в новых условиях тернистый и полный опасных разборок путь, к примеру, пирата Моргана — от самого его начала и до появления на свет Божий солидных по-томков-банкиров! Вот зачем нужен соответствующий антураж! Странно, если кто-то думает иначе. Это ж ведь и есть составная имиджа.
Такая составная должна была сегодня присутствовать и здесь. В антракте заседания, ну, то есть в перерыве, в шикарном буфете на специальных подмостках ожидалось выступление служителей искусства — и для аппетита жующих бизнесменов, и для поднятия их культурного уровня. И среди них парочку своих незамысловатых песенок из фильмов, полюбившихся широкой публике именно тихой незамысловатостью, собиралась Исполнить Оксана Ромова — милая актриса и, к слову говоря, давний агент МВД. С нею не раз работал Виктор. Оксана благодаря своему легкому и поразительно общительному характеру была вхожа буквально во все «великосветские» тусовки. Ее все давно знали и не обращали особого внимания, поскольку она сама не давала повода для подозрений. Очень удобная и весьма, кстати, выигрышная позиция.
Так вот, оказалось, что Оксана хорошо знакома с признанной красавицей Наташкой Смородинской, которая в замужестве прицепила к своей «породистой» дворянской фамилии дополнение со стороны мужа — Аксельрод. И стала Аксельрод-Смородинской — фу-ты, ну-ты, ножки гнуты! — так охарактеризовала свою подругу Оксана.
Насколько? Именно это и хотел для начала посмотреть Виктор Солонин.
Как актриса Наташа в свое время подавала надежды и едва не стала звездой многочисленных телевизионных сериалов, но что-то не сложилось. Оксана говорила, что она то ли не нашла общего языка с продюсером, то ли не дала режиссеру или дала, но не тому, короче, «биография» развалилась, так и не начавшись. И тут ей неслыханно повезло. Будучи от природы жадной до удовольствий, оставаясь глубоко в душе провинциальной простушкой, она приглянулась быстро идущему в рост физику-теоретику Олегу Аксельроду. В Наташе в ту пору было много замечательных качеств, не замеченных нерадивыми и самовлюбленными вершителями судеб в искусстве кино. Они ничего не увидели в ней, кроме готовой к употреблению фактуры, а вот Олег разглядел сущность характера — упрямого, избалованного, но мягкого и, главное, не стремившегося к разрушению- всего сущего, что только может ей не понравиться.
В замужестве Наталья обрела подлинный блеск настоящего бриллианта, а не искусно ограненного фианита. Но, как показала жизнь, повседневное бытие олигарха — вовсе не сахар. Мало того, само понятие «отдых» представляется как нечто мифическое, у него и труд не похож на тот, который Наташа имела в виду. Отработал свое, пришел домой, сел за обед — семья, дети, домашние заботы… Нет, ничего этого не было, зато появились постоянные поездки неизвестно куда, какие-то нелепые компании, чужие люди, громкие заявления и возвращения под утро с перепачканными чужой помадой губами и так далее. И все это подавалось не как «случайная неверность», не как какой-то непонятный порыв, а как закономерное явление в быстротекущей жизни. Олег видел, что так все живут, и не собирался отбиваться от своих. Потеряешь компанию, можешь ставить крест на деле. Своим долго становятся, но перестают им быть в одночасье.
Короче, надоели Наталье эти финты, о чем она мужу прямо так и заявила. Реакция Олега просто изумила ее. Он серьезно спросил — чего ей не хватает? Денег? Они есть у нее, если мало, то еще будут. Подруги? Это личное дело каждого. Развлечения? Да хоть захлебнись, в каждой тусовке она — желанная гостья. Так в чем же дело? Вопросы есть? Вопросов нет. Семья лично для него — святое, хотя он имеет полное право иной раз, особенно в компании, развлечься на стороне. Значит, делай так, чтоб тебе было максимально хорошо, но твердо помни, что ни в коем случае мужу не должно быть при этом плохо. Вот и весь сказ.
Наташка приняла условия, говорила Оксана. Иногда тоже отрывалась так, что дух захватывало, но… всегда оставалась предельно осторожной. А если с кем и делилась своими горестями, то разве только с ней, с Оксаной, которую, в отличие от других, считала никаким не простеньким, а просто глубоким и мягким человеком, к сожалению, пока не нашедшим своего счастья. Но, как известно, чаще везет именно тем, кто не рассчитывает на щедрые подарки судьбы.
Эта мысль нередко сквозила — так или иначе — в репликах Оксаны, особенно в те минуты, когда она по утру быстро и ловко одевалась, поглядывая на умиленного ее непрерывными ласками Виктора, чтобы бежать на очередные пробы или съемки. Иметь столь близкие отношения со своими агентами было вне всяких правил, но Виктор, зная Оксану, позволял себе иной раз расслабиться с ней, не обращая при этом особого внимания на то, как ловко она закидывает удочки в надежде подцепить его на крючок.
Смешная девочка, она даже вздумала ревновать его, когда он попросил познакомить его с Натальей. Он убеждал ее, что встреча необходима по делу, но она не захотела верить и обиделась. Хотя и понимала, что их обоих связывают прежде всего дела, а уж потом все остальное, включая постель в холостяцкой квартире полковника.
И вот он явился в Колонный зал, чтобы «случайно» познакомиться с Натальей Аксельрод-Смородинской, которая обещала подруге Оксане быть на приеме в честь окончания съезда обязательно.
Пока Солонин поднимался по лестнице на второй этаж, в зале несколько раз вспыхивали аплодисменты. Охрана, скучавшая у каждой занавески и возле каждой двери, стояла почтительно и серьезно — президент обращался к элите общества со своими мыслями о будущем России. Как же тут можно зевать!
Поймав на себе несколько строгих взглядов — на лице ж его не было написано, что он помощник министра, который тоже наверняка сейчас сидит в этом зале, слушая президента, Виктор мысленно усмехнулся, но в зал не пошел. Он отправился в противоположную сторону, где увидел толпившихся людей, в основном женщин, как говорится, с безумно знакомыми лицами.
Оксану он увидел сразу, она была в той простенькой, но изысканной — от какого-то дорогого француза — одежде, в которой и ушла сегодня от него утром. Вернулась из ванной, где наводила макияж и прочий блеск, прыгнула к нему на кровать, поцеловала и умчалась.
Она сделала вид, что крайне удивлена, увидев его здесь, а не в зале. Но удивление длилось недолго. Она тут же подхватила под руку высокую эффектную блондинку с оголенными плечами и, развернув ее едва ли не силой, простодушно заявила:
— Хватит тебе, подруга, болтать по пустякам, дайка я тебя хоть раз с серьезным человеком познакомлю.
Наталья, как понял Солонин, окинула его мгновенным взглядом — буквально с ног до головы, как это делают профессионалки, — и томно улыбнулась:
— И кто же этот серьезный дяденька?
— Мой бывший любовник, — спокойно отрекомендовала Солонина Оксана. Настолько спокойно, что Виктор даже смутился.
— Смотри-ка, а он, оказывается, способен краснеть! — весело удивилась Наталья. — И как же зовут твоего бывшего… не врешь?., любовника?
— Его зовут Виктор, но он любил, когда я его называла просто Витей.
— И почему вы расстались? — продолжала допрос Наталья, словно любуясь смущением Солонина. — Неужели этот красивый молодой человек посмел забыть тебя ради своих дел? Это несправедливо — раз, и совсем некрасиво — два! Отвечайте, как на суде!
— Я слышал о вас от… от нее, — кивнул Виктор на Оксану. — И очень рад знакомству. Я не представлял, что вы так красивы, как Ксюха рассказывала. А по поводу… Вам действительно интересно? Ничего мы не расстались, просто у меня было подряд несколько дальних командировок. Профессия такая — командировочный, слышали?
— А как же! Иной раз даже при живом муже, лежащем рядом с тобой в постели, думаешь, что он все еще находится бог знает в какой командировке.
— Вот видите, и вы это чувствуете, — вздохнул, сочувственно покачивая головой, Солонин, ощущая, как между ним и Смородинской начинают потихоньку протягиваться некие интимные нити.
Теперь важно было, чтобы Оксанка не влезла и не помешала. Придуманная ею для себя роль очень подходила Виктору — значит, можно было общаться с Натальей попросту, без затей, как с близкой приятельницей. Раз уж открылись взору некие интимные стороны бытия, зачем подыскивать слова, когда хватает и простого, понятного жеста?
— Эта говорильня сегодня надолго, — с легкой гримасой неприятия происходящего заметил Солонин. — А у вас какая программа, девочки? — Он обратился сразу к обеим — Наталье и Оксане, как бы не разделяя их. — Ксанка, ты что, будешь увеселять жрущую публику?
