Хотя до нашего свидания было еще далеко, я остановил возле кладбища первое такси и дал адрес в Психико.
Приближаясь к вилле Тимотеоса Констаса, я заметил, как от нее отъехала машина. Она прошла мимо такси, и я смог увидеть лицо человека, сидящего за рулем. Это был четко очерченный профиль, совершенно незнакомый мне.
Такси остановилось у железных ворот. Я уплатил и вышел.
— Подождать? — спросил шофер.
— Нет.
Я убеждал себя, что приехал только узнать истину, но не был с собой откровенен. Магда притягивала, как магнит. В дверях появляется горничная.
— Госпожа Констас?
— Сейчас посмотрю.
Она быстро вернулась.
— Вас ждут.
Ее лицо сияло от счастья.
— Не ожидала, что ты придешь утром! Пойдем же!
Затянув меня в комнату, Магда крепко обняла меня.
— Как хорошо, что ты пришел!
Она прошла в салон и легла на тахту. Я хотел усесться в кресло, но она не позволила.
— Сюда.
И показала место рядом. Я почувствовал ее тело.
— Время казалось бесконечным без тебя!
Ее губы были очень близко и самые банальные слова обретали таинственный смысл. В моих объятиях ее тело становилось безвольным. Пальцы запутались в моих волосах, дыхание обжигало лицо.
— Сейчас придумаю, как отправить служанку, — прошептала она.
Луч света проникал сквозь опущенные портьеры и резвился на ее обнаженном теле. Она приоткрыла глаза, взяла мою руку и поцеловала.
— Я счастлива!
Я молчал.
— Что с тобой?
— Ничего.
Она оперлась на локоть.
— Ты обманываешь. Что-то случилось?!
Ее испуганные глаза разглядывали мое лицо.
— Разве ты не счастлив, мы…
— Счастлив.
— Так что ж случилось?
— Я был на похоронах Апергиса.
Она отдалилась.
— Зачем?
Несколько мгновений назад наша нагота казалась естественной. Теперь речи разделили нас, и мы почувствовали себя голыми. Магда что-то набросила на себя.
— Зачем ты пошел туда?
— Сам не знаю. Там был полицейский. Мы разговаривали.
— Ну и что? Какая у тебя может быть связь со всем этим?
— Чем «этим», Магда?
Эротические чары рассеялись. Мне было больно это осознавать.
— Несчастным случаем.
— А был ли это несчастный случай?
Она стала еще холоднее.
— Что ты хочешь сказать?
— Комиссар подозревает, что это злонамеренный несчастный случай.
— Причем тут мы?
— Магда, Апергис был убит.
— Знаю.
— Преднамеренно. Это убийство, — закричал я отчаянно.
— Может быть. Но почему это так мучает тебя?
— Ты никому не рассказывала о нашей позавчерашней беседе?
— Так вот оно что?
Она посмотрела на меня с жалостью.
— Но Апергис не видел никакого человека. Он солгал. Я же говорила. Ты не поверил. Жаль!
Она встала и, не обернувшись, прошла в свою комнату.
Я остался один. А есть ли у меня доказательства? Зачем мучаю себя и ее? Почему отравляю любовь, в которой так нуждаюсь?
Я быстро оделся. Из соседней комнаты не доносилось ни малейшего звука. Конечно, Магда была обижена и сожалела о любви, проявленной ко мне.
Робко приоткрыв дверь, я увидел ее, стоящую перед туалетным столиком.
— Я ухожу. Сожалею, что…
Она резко повернулась, и я увидел глаза, полные слез.
— Сожалеешь? Только это хочешь сказать?
— Магда!
— Ты сожалеешь, что уничтожил такой прекрасный полдень, так, как сожалел бы об испорченной партии в бридж или какой-нибудь вечеринке…
Она спрятала лицо в ладони. Я видел, как вздрагивали голые плечи. Это сверх моих сил — оставаться спокойным рядом с плачущей женщиной, и особенно с любимой женщиной.
— Прости. Если бы ты знала, сколько я выстрадал. Как я люблю тебя…
Она взяла меня за руку.
— Ты должен мне все сказать.
— Мне нечего тебе сказать. Мои дурости исчезли…
— Мы никогда не сможем любить друг друга по-настоящему, пока будут, существовать твои подозрения. Ты должен верить мне! Верить раз и навсегда!
— Я верю тебе, Магда.
— Сегодня, а потом? То, что ты скрываешь, будет отравлять тебя.
Снова я пытался отрицать, но она настаивала. Усадила рядом, и я все рассказал. Внимательно выслушав, печально улыбнулась.
— Ты думал, что в моем доме находился убийца, и Апергис видел его, из-за чего пострадал сам? Боже, какой ты еще ребенок!
Именно так я и рассуждал, но когда услышал все это в изложении Магды, понял, что действительно вел себя глупо.
— Ты простила меня?
— С одним условием: ты никогда больше не вспомнишь об этом.
В ближайшие три дня Алекс Аргирис не появлялся, и — просто невероятно — исчез странный телефонный собеседник. Возможно, у него больше не было причин приставать ко мне.
Был вечер, я только что вернулся из Психико и отдыхал в баре. Тут я увидел комиссара Бекаса. Он разгуливал по большому залу гостиницы. Заметив меня, дружелюбно улыбнулся и подошел как старый знакомый.
— Вот я и в вашей прекрасной гостинице.
— Не ко мне ли?
Он рассмеялся.
— Что вы! Одна личность по линии НАТО проведет здесь вечер. В наши дни надо быть весьма внимательными…
Он повернулся к бармену.
— Одно узо, прошу вас. А вам?
Я указал на свой бокал.
Комиссар вскарабкался на высокий стул перед стойкой бара.
— Прекрасная гостиница. Для Афин большой прогресс.
— А вы никогда не были за границей?
— Дважды, но всегда по служебным делам.
— За ваше здоровье!
Бекас казался мне человеком без тайных умыслов, приятным и симпатичным. Но таким ли был на самом деле?
Он допил свой узо и заказал еще виски.
— Ах! — вспомнил вдруг комиссар, — я же вам не сказал о шофере.
— О ком?
— О шофере, который сбил Апергиса.
— Вы поймали его?
— Он сам пришел. Пришел и сдался сам. Произошел несчастный случай. Мерзавец был пьян.
Итак, несчастный случай. Наконец я получил подтверждение этого от компетентного источника.
— Кто этот человек?
— Водитель машины некоего господина Демодикоса.
— Демодикоса… — пробормотал я.
— Вы его знаете?
— Нет, Но, кажется, уже слышал это имя.
— Не во времена ли оккупации?
— Возможно…
— Тогда оно было очень известно. По крайней мере, нам, полицейским.
— Речь идет об одном и том же лице?
— Думаю, что нет.
Итак, совпадение! Совпадение с Демодикосом времен Оккупации или с Демодикосом, который посетил Тимотеоса Констаса?
— Мне пора идти, — объявил Бекас, — надо посмотреть и другие этажи.
Когда он ушел, ко мне приблизился бармен.
— Вы знаете комиссара?
— Недавно с ним познакомился.
— Орел!
Орел, похожий на ягненка, — подумал я. И тут только понял, что Бекас ни во что не верил из того, что мне рассказал. И что он не принял версию несчастного случая.
— Так оно и есть! — согласился я. — Пойду спать. Доброй ночи!
Медленно поднимаюсь на свой этаж. Несчастный случай! Не слишком ли я поторопился избавиться от своих сомнений?
Не успел закрыть за собой дверь, как зазвонил телефон.
— Добрый вечер. Вы не тосковали по мне?
Снова этот тип, а я и забыл о нем.
— Почувствовал твое отсутствие.
— Как поживает тетушка?
— Полагаю, ты это знаешь лучше меня.
— Верно, даже знаю кое-что такое, чего вы себе и представить не можете.
Я промолчал.
— Вы не спрашиваете, что?
— Не пошел бы ты к черту, Алекс?
— Алекс? Вы присваиваете мне чужое имя.
— Так это не ты?
— Разумеется, нет. Так вы не спрашиваете, что мне известно о вашей очаровательной родственницу? Не хотите знать, с кем находится она в эти минуты?
Ревность сжимала сердце. Я сгорал от нетерпения расспросить обо всем, но чувство гордости остановило.
— Вы не интересуетесь, с кем? Браво! Любовник, не страдающий ревностью. Редкое явление. Вы совершенно не похожи на несчастного Апергиса. Тем не менее, припомните, тетушка никогда не говорила вам про «Черного Ангела»?
— Про кого?
— Про «Черного Ангела».
— Кто это?
— Кто-то очень серьезный и опасный. Но я хочу лишь предупредить — ваша любовница вам изменяет. Доброй ночи.
Неужели это не Аргирис? Нужно узнать! И немедленно. Я позвонил на телефонный узел.
— Мне звонили из гостиницы?
— Нет, господин Никодемос. Из города.
— Спасибо. В какой комнате живет господин Аргирис?
— Номер 114.
Бегом поднялся по лестнице на этаж, где проживал Алекс. Перед комнатой 114 остановился и после короткого колебания постучал. Никакого ответа. Значит, Аргириса нет дома. И звонил он. Но вдруг зажегся свет.
