- Сегодня суббота, - упрямо твердили раввины.
- Она может стать последней для вас и для меня - последней субботой в государстве Израиль. Вас разве вообще не интересует то, что происходит?
- Конечно, мы этой катастрофы боимся, - промямлил один из присутствовавших. - Только еще больше опасаемся прогневать Господа - он свою кару за это нашлет. Суббота...
- А террористы - это разве не кара? Какое отношение к ним имеет всемогущий Господь?
- Иезекиил в "Книге пророчеств" сказал: "Они падут от меча, и дикие звери пожрут их тела, их погубят болезни, и станет вся земля пустынна". Пророк объяснил, чем вызвано такое бедствие: земля превратится в пустыню за грехи ее обитателей. Это было первое разрушение Иерусалима. История сегодня повторяется - из-за грехов, которые вы, сионисты, творите. Из-за мерзких деяний ваших и забвения истинной веры. Какой смысл в бегстве в момент, когда вершится суд Божий, - только еще больше Бога гневить... Мы молимся - не мешало бы и вам помолиться. А то вы политики, только и делаете, что навлекаете на нас высший гнев...
- Мы должны обыскать весь квартал.
- Это кощунство!
- Ребе, они хотят, чтобы мы разрушили священную стену.
- Ни один еврей не посмеет ее осквернить!
- Но, может быть, придется.
- Мы пошлем туда людей, они погибнут вместе со стеной, а их кровь падет на вас.
Было около 10:00, когда солдаты начали обыск в квартале - сразу с синагоги, где предавались молитвам члены секты "Нетуреи карта".
- Сионистские свиньи! Прислужники дьявола! Греховодники мерзопакостные - в выражениях молящиеся не стеснялись, проклятья гулко разносились под старинными сводами, на узкие улицы мгновенно высыпал народ. Молодые парни-сектанты тут же поснимали свои широкополые шляпы и ввязались в драку, они визжали, царапались и плевались, и солдаты с трудом отпихивали их, стараясь увернуться от неумелых, но злобных и бесстрашных противников.
- Пустое занятие - рыться в этом грязном крольчатнике, - молодой офицер с трудом вывел своих солдат из беснующейся толпы.
В квартале ничего обнаружить не удалось.
Кабинет министров не расходился всю ночь. Переговоры с Вашингтоном действия не возымели. К полудню было передано по радио новое обращение к террористам, но ответа не последовало. Связь с правительством Сирии поддерживалась через итальянское посольство в Дамаске. Итальянцы пытались действовать и в Триполи - тамошний посол отправился с визитом к Каддафи, их беседа оказалась короткой, но бурной. В ответ на просьбу остановить акцию, Каддафи разразился воплем:
- Какого дьявола вы сюда явились? Это американцы вас подослали. Пытаются спасти своих марионеток в Израиле, что я, не понимаю?
- Я здесь только по велению собственной совести, пришел призвать к гуманности, - посол был ошарашен подобным приемом.
- Сионистам своим расскажите о гуманности! У них есть чему поучиться!
- Мне поручено просить вас о вмешательстве, не прибегая к поискам виновных в данной ситуации.
- Как я могу повлиять на террористов, по-вашему? Не имею к ним никакого отношения! - Каддафи не снижал тона. - А вот вы лезете не в свое дело! - он грохнул кулаком по столу.
Итальянский дипломат почувствовал, что он далеко зашел, превысив свои полномочия.
- Я всего лишь передал пожелание моего правительства, - примирительно сказал он. - Мы бы не хотели, чтоб этот неприятный инцидент отразился на дружеских связях, существующих между нашими странами.
- Тогда держитесь подальше от подобных дел, - нелюбезно отозвался Каддафи. - И запомните: никакого влияния на них не имею.
Он хлопнул в ладоши, призывая адъютанта, чтобы тот проводил гостя.
Журналисты, наехавшие в Дамаск и не получившие доступа ни к одному из министров, а, стало быть, к информации, строчили заметки, руководствуясь слухами и собственными смутными догадками. К примеру, в середине дня стало известно, что советский, французский и марокканский послы прибыли в министерство иностранных дел на авеню Меджлис эль Ниаби: зачем-то их пригласили, стало быть. Зачем? Каждый был волен излагать собственную версию. Целый рой корреспондентов с магнитофонами, теле- и кинокамерами облепил вход в президентский дворец, расположенный в северо-западной части города. Пишущая братия вынуждена была вдохновляться зрелищем посольской машины, выехавшей из гаража во внутренний двор около одиннадцати и покинувшей его полчаса спустя. Министерство информации Сирии распространило краткое коммюнике и отказалось добавить к нему что-либо: "Правительство нашей страны не располагает сведениями относительно группы, именующей себя "Шатила". Мы считаем реальной угрозу атомного взрыва и потому призываем Израиль ради самосохранения пойти навстречу требованиям палестинцев".
Вскоре после полудня в Иерусалиме вновь собрался кабинет министров, его участники, вялые и бледные после бессонной ночи, выслушали зачитанное с воодушевлением сообщение министра обороны. На трех военно-воздушных базах в полной готовности находятся бомбардировщики с ядерными боеголовками типа "воздух - земля" на борту. Явное предостережение Сирии: либо "Шатила" выдает местоположение своего оружия, либо атомной атаке нынче же вечером подвергнется территория этой страны.
Немедленно по прочтении разразился скандал, битый час министры спорили и кричали друг на друга.
- С точки зрения морали этот план никуда не годится, - подвел итог дискуссии премьер-министр. - Не можем же мы напасть на Сирию, пока "Шатила" ничем себя не обнаружила. Что если все ее угрозы - блеф, пустой звук? Хороши мы тогда будем! А если сирийцы не в силах повлиять на этих сумасшедших, в чем я, кстати, и не сомневаюсь? С другой стороны, если террористы и впрямь выполнят свою угрозу, то нападать на Сирию после взрыва - какой в этом вообще смысл? Все и так пойдет к черту, взлетит на воздух, зачем усугублять? Хаим, тебе же американцы трижды, в разной форме, давали понять, что если только мы применим ядерное оружие, то потеряем всех сторонников и в конгрессе и вообще в этой стране. - Премьер сумрачно оглядел коллег. - Нет, такой план - просто безумие.
Мнение главы правительства возобладало, после чего члены кабинета выслушали его собственный план. Условия ультиматума должны быть приняты. Мэры соберутся на границе к 23:00 - за два часа до объявленного срока, на который намечен взрыв. В тот же час предстоит взорвать Стену плача. Заключенные-арабы из разных тюрем уже перевезены в Галилею, в военный лагерь. Оттуда их автобусами отправят к границе и в 23:15 начнут передавать сирийским представителям.
- Большой риск! - высказался кто-то из присутствующих. - Настоящая русская рулетка: все это назначено на время ровно за два часа до взрыва, то есть до часу ночи. Но кто поручится, что за такой короткий срок террористы объявятся и что у нас хватит времени найти и обезвредить их бомбы?
- Мы уступим в самый последний момент, - возразил премьер. - Если поспешить, они сочтут это признаком слабости и повысят требования, шантажируя нас второй бомбой.
- Которой, скорее всего, и не существует, - заметил министр обороны.
- Она есть, - твердо сказал премьер. - Можете на меня положиться.
- Знаете что-то конкретное?
- Она существует, эта вторая бомба. И мы должны сейчас же обсудить наши действия на случай, если террористы повысят свои требования, угрожая нам еще одним взрывом.
В середине дня контроль над ситуацией со стороны правительства был полностью потерян. Огромные неуправляемые толпы бродили по всему средиземноморскому побережью Галилеи до самого Негева. Прибывшие в Хайфу и Тель-Авив американские военные суда приготовились эвакуировать граждан США, однако командующий судами вынужден был отказаться от этой попытки, поскольку городские власти предупредили его об опасности: лодки, спущенные на воду, тут же будут потоплены обезумевшими от страха беженцами. В Хайфе почти так и случилось: там корабли подошли близко к берегу, и сотни людей пустились к ним вплавь. Доплывших пришлось сталкивать обратно в воду. Суда поспешно отошли на безопасное расстояние. В 17:00 перестал действовать аэропорт Бен Гурион - последним рейсом прилетела группа телевизионщиков из Соединенных Штатов.
- Почему она не дает о себе знать? - в десятый раз Бен Тов задавал этот вопрос.
- За ней, вероятно, следят.
- Так что нам-то делать?
Эссат и сам не знал.
- Картографы ничего не сумели установить?
Бен Тов нахмурился еще больше:
- Говорят, ни на одном из планов улиц нет такого участка, который совпал бы с твоим рисунком. Мол, рисунок слишком мал, вообще не привязан ни к чему конкретно. Я дюжину своих ребят усадил за карты городов, они тоже ничего не нашли. На Расмию только и надежда.
- Может, обыск что-то даст.
Было уже 21:00, когда зазвонил телефон.
- Спрашивают какого-то Эссата, - сообщили с коммутатора. - нас в списках такой не значится.
