за городом, у проселочной дороги, и она уже бывала у них), но заблудилась, и пришлось возвращаться домой, где остались указания миссис Трипп, которые та утром дала Мелинде по телефону. Когда Вик вошел в дом, Мелинда разговаривала по телефону с Доном Уилсоном. Она стояла у себя в комнате спиной к Вику – не услышала, как он вернулся, может быть, потому, что он не закрыл дверь машины. Это было понятно по тому, как энергично она говорила:
– Не знаю, Дон. Пока не могу ничего сказать… Нет. – И тут под ногой Вика скрипнула половица (он не старался идти тихо, просто шел в спортивных туфлях на резиновой подошве), и Мелинда испуганно обернулась. Потом она улыбнулась своему собеседнику и сказала: – Ну, пока все. Мне нужно идти. До свидания.
– Решил все-таки взять листок с объяснениями, как проехать, – объяснил Вик. – Трикси не справилась.
Мелинда взяла с тумбочки бумажку и отдала ему. Ее лицо хранило выражение удивленного испуга – так она обычно выглядела после бессонной ночи, во хмелю, когда он кормил ее яичницей, только сейчас она не была пьяна.
– Как дела у Дона? – спросил Вик, поворачиваясь к двери.
– Да вроде бы все хорошо.
– Что ж, увидимся через полчаса, – улыбаясь, сказал он. – Может, чуть позже.
Вик вернулся от Триппов через тридцать пять минут, и они почти сразу выехали.
– Ты не против съездить к каменоломне? – спросила Мелинда. – Почему бы не посидеть там, ведь Трикси не с нами?
– А действительно, почему бы и нет? – приятным голосом сказал он.
Следующие несколько секунд он перебирал ее интонации, пытаясь определить, заподозрила она что-нибудь, связанное с каменоломней, или нет, потом ему это надоело, он устал от своего неуемного ума, от беспрестанных попыток понять, догадалась ли она о чем-нибудь. А если и заподозрила? Это не нарушит его спокойствия. Он представил себе, как через несколько минут они с Мелиндой будут сидеть рядышком, под ветром, у костра, и обгладывать куриные кости, как пещерные люди. Он тихо засмеялся.
– Ты о чем? – спросила Мелинда.
– Да ни о чем. Наверное, я счастлив.
– Иногда мне кажется, что ты сходишь с ума. Тебе никогда такое в голову не приходило?
– По-моему, я уже давно сошел с ума. Так что не о чем беспокоиться.
Они подъехали к заросшей тропе, которая вела с грунтовой дороги к каменоломне.
– Кажется, где-то здесь? – спросил он.
– А ты не знаешь?
– Мы так давно здесь не были.
Она промолчала.
Машина продиралась сквозь заросли, жесткие ветки, с которых облетела листва, царапали бока и дверцы. Они выехали на знакомый плоский пятачок перед карьером и остановились. Вик сказал, что день выдался хороший, ясный, и Мелинда что-то пробормотала в ответ, словно обдумывая, как ей быть дальше. Нет, это не связано с каменоломней, подумал он и, насвистывая, пошел собирать хворост для костра. Вик, якобы в поисках сучьев и веток, приблизился к краю карьера и остановился шагах в шести от обрыва, с которого упал Камерон. Место, где Камерон пошел ко дну, было наполовину в тени, но на поверхность ничего не всплыло. Разумеется, с такой высоты трудно что-нибудь разглядеть. Вик присел на корточки и, подперев подбородок большим пальцем, всмотрелся в глубокую воду. Ничего не было видно. Он встал и тут же обернулся: к нему приближалась Мелинда с торжествующим, застывшим выражением лица. Он инстинктивно уперся ногами в землю и улыбнулся.
– Вот сколько набрал, – сказал он, показывая охапку хвороста. – Ну что, попробуем?
Он пошел к камню, у которого решили развести костер, но Мелинда не последовала за ним. У камня Вик оглянулся. Она смотрела вниз, в карьер. Если она предложит прогуляться по тропинке вниз, подумал Вик, он туда ни за что не пойдет. Его пугало не место, а то, что Мелинда может заметить пятна крови – вдруг они выглядят иначе, чем пятна ржавчины. Но покамест она никуда не собиралась, а расслабленно стояла у обрыва. Вскоре она подошла к костру и предложила выпить.
Они налили из термоса два стакана скотча со льдом и водой и закусили фаршированными яйцами. Поначалу костер не хотел разгораться, зато потом запылал. Было прохладно, но Мелинда стоически сняла пальто, расстелила его на каменной плите и улеглась лицом к огню. На ней были бежевые вельветовые брюки и старый коричневый свитер с дырками на локтях. Вик сообразил, что они не взяли с собой плед, и неловко пристроился на камне сбоку от Мелинды.
– А все-таки о чем Тони с тобой разговаривал? – вдруг спросила Мелинда.
– Я же тебе рассказывал.
– Не верю.
– Но почему?
Она все смотрела на огонь.
– А может, ты пригласил его прокатиться и выбросил из машины… мертвым?
– Как это мертвым?
– Может быть, задушил, – с удивительным спокойствием сказала она. – И спрятал труп в лесу.
Вик усмехнулся:
– Господи, Мелинда!
Он ждал, не придет ли ей в голову мысль о каменоломне. Возможно, сейчас она перебирает в уме все укромные уголки леса, где можно спрятать тело. Мелинда прекрасно знала окрестности. Неужели она ни разу не вспомнила о каменоломне? Или решила, что Вик не смог бы одолеть грузного Камерона и столкнуть его вниз? В общем, было непонятно, почему каменоломня не вызывает у нее подозрений.
– Ты не проголодалась? – спросил он. – Я с удовольствием съел бы кусочек курицы.
Мелинда лениво встала и помогла Вику выложить еду из корзины. Роджер очень заинтересовался курятиной, но ему, конечно же, не дали. Вик забросил палку подальше, и щенок побежал за ней. Потом, как Вик и предполагал, они с Мелиндой сели бок о бок у костра и принялись за курицу, но даже в первобытные времена люди вряд ли вступали в примитивные брачные союзы, если до такой степени не доверяли друг другу. Предыдущий разговор не отбил у Мелинды аппетита. Вик улыбнулся, глядя, как она сосредоточенно жует куриную грудку. Они заговорили о покупке велосипеда Трикси на Рождество. Идея принадлежала Вику.
А потом Мелинда сказала:
– Знаешь, по-моему, ты убил Чарли. И Тони тоже. Сознавайся. Я это приму.
Вик едва заметно улыбнулся: его подозрения подтвердились. Она притворялась милой и заботливой, чтобы он поверил, будто она на его стороне.
– А потом пойдешь в полицию и скажешь, что я сознался в содеянном?
– Говорят, жена не может свидетельствовать против мужа.
– Насколько мне известно, она не обязана свидетельствовать, но при желании может.
– Ну, я просто – раз уж я знаю…
– Это вы с Уилсоном придумали? – спросил он. – Не впечатляет.
– Значит, ты сознаешься? – Она торжествующе смотрела на него.
– Нет, – негромко ответил он, с трудом сдерживая злость.
А может, не злость, а стыд. Ему было стыдно за нее. Он вспомнил, как сидел у нее в комнате и терпел ее притворную нежность. От злости он вскочил, снова подошел к обрыву и посмотрел вниз.
И сразу же заметил что-то в мерцающей воде. Совсем рядом
