Надо вальсы подобрать для постановки, а у нас радиола сломалась. Хотела Максима Мезенцева, мальчишку соседского, попросить — он ремонтирует. Но экзамены у него — я и постеснялась. Уж попрошу после… Сергей Валентинович, я могу и расписку…
— Да не надо расписку, — завклубом махнул рукой. — Берите так. Только, боюсь, не дотащите — тяжеловат.
— А! Это вы про тот, что в красном уголке? Ничего, я два раза приду. Или попрошу на мотоцикле мужа.
— А давайте я вам помогу, — улыбнулся Дорожкин. — Я как раз при транспорте. Домчу вмиг!
— Было бы здорово! — Галина Михайловна отнекиваться не стала, обрадовалась и не скрывала этого. — Ой, как хорошо! Так идемте же…
— А это, между прочим, ваш клиент, Дорожкин Игорь… Пришел вот записаться к вам в студию.
— Ой, как славно! Нет, право же…
— Только ходить будет не часто, — охолонул балерину заведующий. — Прямо скажем, очень редко будет ходить.
Поймав осуждающий взгляд, Дорожкин виновато развел руками:
— Сами понимаете — служба.
— Ну, по пути и поговорите… А у меня — отчет!
Махнув рукой, Сергей скрылся в коридорах, а участковый с преподавательницей танцев отправились в красный уголок.
Проигрыватель занимал три чемодана! Один — собственно проигрыватель, и два — динамики.
— Стерео! — похвасталась Галина Михайловна. — Первая модель! Я корпус возьму, а вы — динамики…
— Хорошо, хорошо… — подхватив зеленоватые чемоданчики-колонки, участковый зашагал следом за Потаповой. — Галина Михайловна, а что, мотоцикл-то у вас трофейный?
— Ну да. Надежный такой, правда, шумит сильно. На нем сейчас жилец наш ездит, дачник. Мельников Михаил Петрович, на редкость интеллигентный человек. Он гербариями увлекается, вот и ездит… Мотоцикл-то у нас хороший, где хочешь пройдет. Правда вот Михаил Петрович коляску помял — на камень наехал. Сам вмятину выправил, деньги давал — пять рублей — да мы не взяли. Не такая уж там и большая вмятина-то! Так, чуть-чуть…
— Так-так, — Дорожкин осторожно поставил динамики в коляску. — А когда помял-то?
— Да я уж и не помню. Да как поселился у нас, взял мотоцикл… так и помял. Но хороший человек — совестливый.
О мотоцикле Потаповых и дачнике участковый тут же доложил Алтуфьеву, тот как раз курил на лавочке у отделения.
— Мельников, говоришь? Ну-ну… — выбросив окурок в стоявшее возле скамейки ведерко, следователь довольно потянулся. — А я Столетова в розыск объявил, почтальона. Постой! — Владимир Андреевич насторожился, услыхав знакомую фамилию. — Мельников? Что-то я про него уже слышал… А! Ему письмо законное приходило. Между прочим — из Риги! Интересно, что там могло быть?
— Ну, мало ли кто кому пишет, — Дорожкин пожал плечами. — Может, по работе что…
— Может, и по работе, — согласно покивав, Владимир Андреевич встал и отправился к себе в кабинет. Уселся за стол, задумался… И снова закурил.
Шалькин — не убийца. Как и Хренков. Хренков отпущен, Шалькин… пусть еще посидит. Убийца — почтальон Столетов — в бегах. В розыске. Что еще? Вроде бы, кроме сбежавшего почтальона, никого больше искать не надо. Логично. Получается — так.
Тогда при чем тут архивы? Этот странный рижский запрос? В Риге — сообщник Столетова? Хм… Вовсе не обязательно. Может быть, просто хороший знакомый, друг… И все же дачник Мельников как-то связан с Ригой…
— Владимир Андреевич, — в кабинет заглянула паспортистка Верочка. — Узнала я про вашего Мельникова. Прописан в Ленинграде. Там же и работает — в Невском райкоме партии.
— Ого!
— Инструктором.
— Хм… Ну, инструктор — не секретарь!
Алтуфьев с облегчением выдохнул. Не то чтобы он всерьез подозревал Мельникова — тут-то как раз просто совпадения… Однако вдруг совпадения эти — не просто так! Да и не совпадения это вовсе.
«Эх, Владимир Андреевич, не слишком ли подозрительным ты в последнее время стал? Видать, плохо изучал решения двадцатого съезда «О культе личности».
* * *
Вчера Женька заходила в «Лентагиз» за цветными карандашами — оформить заветную толстую тетрадь, какая имеется почти у каждой девчонки. В тетрадку эту записываются красивые стихи (в первую очередь о любви), песни, даже какие-то свои мысли. Еще можно вырезать из старых журналов и открыток какие-нибудь красивые картинки, приклеить аккуратно… И вот еще недавно появилось новое поветрие — анкеты. Все, кто их заполняет, — даже мальчишки! — должны ответить на разные вопросы — и на простые, и на сложные. Например — «Какие стихи тебе нравятся?» Или — «Что такое любовь»? Интересно, что Максим ответит? Или вообще откажется заполнять, скажет — детство какое-то.
Да нет же! Не скажет. Не должен…
Купив карандаши, Женька встретила на крыльце Татьяну Петровну Матвееву, ответственную за школьный музей, и та спросила про Епифанову Зою. Мол, заходила ли к ней Женя, подобрали ли музыку?
Женя, конечно же, не заходила… Просто некогда было… с такими-то делами! Не заходила, но обещала завтра же зайти. Сразу после практики на учхозе.
Вечером Женька заглянула к Мезенцевым. Успела вовремя, как раз начался дождь. Дома были все, как раз сели ужинать.
— Здрасьте, тетя Вера.
— Ой, Женечка! Вымокла-то вся. Давай-ка с нами ужинать.
— Да я…
— Садись-садись, ничего не знаем! — подружка-одноклассница Катя тут же поставила на стол еще одну тарелку, Максим бросился за стулом, принес, поклонился шутливо:
— Прошу вас, Ваше величество!
Тетя Вера положила гостье кусок жареной в омлете форели, прямо со сковороды:
— Угощайся, Женечка! Максим утром на рыбалку ходил. Ой, давай мы тебе Катин халатик дадим!
— Не-не-не! Не так уж я и промокла.
Женька опустила глаза. «Ага, на рыбалку у него есть время ходить! Ла-адно»…
— А я завтра к Зое Епифановой иду, — придвинув стул, как бы между прочим сообщила Женька. — Часиков в пять. Для выставки музыку подбирать будем.
— Так каникулы же! — тетя Вера и дома выглядела очень красивой и нарядной — стройная, с аккуратно прибранными темными волосами. Легкая длинная юбка, модная синяя блузка — явно из «Работницы» выкройка — в такой можно и в клуб! А Макс на мать похож, очень даже! А вот Катька — нет, светленькая, верно, в отца.
— Так мы осенью хотим, в сентябре уже… — Женя улыбнулась — Вкусная рыбка, спасибо. Так я хотела попросить… Там, у Зои, радиола старая, какая-то лампа не горит. Максим, ты бы посмотрел?
— Конечно, посмотрю, — со всей серьезностью обещал юноша. — Экое дело! Только завтра вряд ли — попросили в клубе на танцах подежурить. Давай в воскресенье, в любое время могу. А завтра ты во сколько к Зое?
— В пять.
— Ага… — Максим задумался. — Может, и завтра забегу, но точно не обещаю.
Вот так вот! Ну и пусть…
Назавтра, явившись с практики, Женька перекусила, переоделась и
